ДОЧУВСТВЕННОСТЬ-2
В восьмой класс пришла в новую школу. Мы переехали в центр города. Из простоватой рабоче-демократичной среды попала в так называемую респектабельную и чуть чванливую. Центровую.
С четырнадцати до семнадцати – я абсолютно нераскрывшийся симпатичный, весёлый, задорный, всеми обожаемый бутончик. Уже с шипами-коготками, с мимолётным опытом управления взрослым мужчиной и с чёртиками в глазах.
Новенькую сразу либо все активно травят либо боготворят. Даже не помню попыток нападок местных признанных красоток. Их было две, обе туповатые троечницы. Из серии «пык-мык». Меня же мгновенно втянула в свои ряды «интеллектуальная элита». А ребята попадали поголовно.
Что означает «элита»? Это отличницы-зубрилки и книжные домашние мальчики, костяк, моторчик в организации разных классно-внеклассных затей. Сходу включилась во все творческие процессы. Первым делом с новыми подружками придумали и провели Рыцарский турнир с обрядом посвящения в рыцари. Со стихами, песнями, танцами, конкурсами. В кульминации я – Прекрасная Дама – стукала всех по лбам прадедушкиной саблей.
Фото: ПОЛЬСКИЙ ПАРАДНЫЙ ПАЛАШ
Фото: ПОЛЬСКИЙ ПАРАДНЫЙ ПАЛАШ
Роль дамского вождя прыгнула на меня как-то так естественно, без сомнений и колебаний. Я же и вела турнир, словом, звездила взахлёб. До сих пор с двумя подружками общаемся. Не часто, но душевно и откровенно. Валя сейчас Педагог Педагогыч – завкафедрой педагогики в бышем педе, ныне универе. Именно с ней в соавторстве начинали писать фантастический роман о нас в будущем, лет через десять. Из-за разногласий по поводу сюжета чуть не поссорились, роман заглох. А ещё собирались, переодевшись мальчишками, бежать в Чили бороться с Пиночетом. Как попасть – точно не знали, но по самоучителю усердно осваивали испанский.
Дома зубрили слова и выражения, а в школе всех шокировали непонятным чириканьем. До сих пор помню: муй бьен, буэнос диас, аста ля виста, аста маньяна, буэнос ночэс, амиго… Одноклассники таращились, пытали, но мы таинственно и многозначительно улыбались-молчали. Побег сорвался, потому что рассчитывали в трюме добраться до Латинской Америки, но корабли в нашем городе не водились. А откуда они отправляются – выяснить не удалось… Или порыв поостыл с повзрослением?
Другая подружка Маришка Мишланчик – профессор в московском вузе, не игрушечном, государственном. Очень разносторонний творческий человек, из той породы интеллигентов, что и раньше-то редко встречалась, а нынче почти повывелась. Это когда культурные коды прописаны на уровне подсознания. Или даже на генетическом уровне?
Об обеих могу рассказывать бесконечно. Тонкие, глубокие, невероятно интересные личности. В нашем городе навещают пожилых родителей. Сейчас переживают эпоху их ухода, что я уже прошла…
Однако о чувственности. Не влюблялась, не романила, даже не целовалась. Но купалась в тихих-громких, тайных-явных восторгах и влюблённостях. От школы до дома две остановки провожали сразу три рыцаря. Одному – Саше - совсем не по пути, но тот каждый день отправлялся «навещать бабушку», обитающую в моей стороне. Полдороги портфель законно нёс он. Попутчиками были Пётр и Евгений, друзья. Сашка на повороте к бабушке торжественно передавал портфельную эстафету Женьке. Петька отваливался чуть дальше. Он изображал Печорина, был колок, почти дерзок. Не обижалась, но всегда язвительно парировала. К тому же видела эти его пьяно-болящие беззащитно-просящие глаза. А смысл их уже понимала. Поэтому не слишком ехидничала. Просто морально слегка щёлкала по носу в ответ на глупые нападки. Это внимание напоминало дёрганье за косички. Словесное.
Фото: МНОГОПОРТФЕЛЬНАЯ ТЕНЬ
Женька больше дружил, чем ухаживал. Он упивался страданиями первой безответной влюблённости в партнёршу по бальным танцам. Делился. Включала психоаналитика, переводила с венерианского на марсианский. Вздыхая, спрашивал:
- Вы внешне так похожи, но почему с тобой легко и просто, а с нею вечные непонятки?
Живёт в Португалии. Трудно приживался. Врач-хирург, работал в автосервисе и кем придётся. Даже на сборе апельсинов, их там кинули, возвращался нелегально… Сейчас доволен: доктор при каком-то футбольном клубе. Приезжает редко, всегда видимся. Зовёт погостить. Женька положил начало серии моих мужских дружб. Верных, надёжных, искренних.
За партой поначалу сидела с главной подружкой Валей. Но на первом же родительском собрании классная объявила, что я дурно на неё влияю. На учёбе не сказывается, просто шумим и хулиганим. Видать, в Чили громко собирались. Нас рассадили. До сих пор любим вспоминать этот курьёз. Меня отправили на камчатку к хулигану Серёжке Жиле – мол, портить уже некуда. После восьмого он куда-то исчез, потом стал рецидивистом, рано умер от туберкулёза. Но, чес-сло, это не моё влияние! Наоборот: подтягивала в учёбе, помогала, а он меня трогательно опекал. То есть искал предлог защитить, хотя никто и не нападал. Тогда просто задирался без повода. Мне был симпатичен. Однако влюблённости не случилось. Серж - мрачен, суров, немногословен. Теплота отношений проявлялась в том, как кидался поднимать упавшую книгу или тетрадь. Иногда специально роняла. И тот самый взгляд открыто-беззащитный мелькал на мгновение, но тут же прятался. А может, просто не привык к дружелюбно-весёлому общению, которым уже тогда на всех фонтанировала? Словом рецидивиста в моей жизни не случилось.
Валю от меня отсадили к главному Дон Жуану, Вовке Урику. Сейчас в Израиле. В школе мы слегка перемигивались, а в студенчестве флиртанули. Сперва демонстративно, чтоб отвадить Сашу, бомбящего признаниями и предложениями. А потом увлеклись и продолжили. Но это потом.
Мне, кроме будущего рецидивиста, нравился ближайший друг Саши – Сева. Правильный, начитанный, воспитанный мальчик. Спортсмен-легкоатлет, вумный-превумный: политинформации всегда проводил. Но законы мужской дружбы запрещали переходить дорогу. Лишь лет через десять после школы, уже после института и моего первого развода признался, что тоже был влюблён. Аж рассердилась. Так тщательно таился, что ни разу не заметила того волшебного взгляда, который всех выдаёт. Хотя очень присматривалась. И после признания не зароманили. Но его мама как-то проболталась, что в семье меня называли не иначе, как «наша невестка с ребёнком». Не вспыхнула ни первая любовь, ни энная. Зато - душевная нежная дружба на всю жизнь. Это с ним переживали 90-е, в складчину снимали офис, это он почти брат…
Недавно вспоминал, что когда выходила к доске с докладом ли, рефератом, просто устным ответом – аж замирал в предвкушении интересного и необычного. А я любила удивлять находками. Как-то летом «заболела» испанским поэтом Федерико Гарсиа Лоркой. Накатала доклад и сразу же объявила классной, она же вела и русский-литературу, что хочу выступить. Иногда хитрила. Дома было принято читать вслух. Журналы, книги, газеты, прозу, публицистику, стихи. Просто кто что интересное найдёт – тем и делится. Всегда. И в моей взрослой жизни это продолжается. А мама на нас с папой тренировала-репетировала открытые занятия, вечера литературного кружка, просто интересные темы уроков. Училка-зануда ей в подмётки не годилась. С маминого разрешения и одобрения использовала эти материалы-конспекты для докладов и сценариев. Поэтому, конечно, мои рассказы были в сто раз интереснее.
Резюмирую. В старших классах чувственность раскрываться не начала, но я привыкла быть недостижимой мечтой. И хулиганов и интеллектуалов. И домашних-книжных и бабников. И ровесников и тридцатипятилетних «стариков».
То есть осознала, что моё обаяние сродни оружию массового поражения и постаралась не злоупотреблять им без надобности.
Гуманная, видишь-ли...
Гуманная, видишь-ли...
* * *