Горе горбом навалилось сразу.
Поздно вменять в вину.
Поезд, набитый людьми до отказа,
мчится через войну.

Женщины, дети, кошки, собаки,
юность и старина.
Поезд несёт этот микс во мраке.
Страшно – война!

Бог, вероятно, глядит, всеведущ
в бренности бытия.
Люди не плачут, а просто едут.
Плачу за всех я.

              Харьков, 3.03.20 22

 

 

 Дотронусь до горестной складки у губ,
пытаясь печали былые разгладить.
По клавишам времени пальцы взбегут,
сминая твои поседевшие пряди.

Так долго томился серебряный лес
по тёплому шепоту легкого бриза,
пока два скитальца не приняли вызов,
сквозной нелюбви отказав наотрез.

Пока всемогущая тяга родства
вдвоем не свела и не свила объятий.
Друг друга лишь стоит коснуться едва —
и слово, и жизнь, и мелодия кстати.

Тогда нас обоих пронзают лучи
(свечение их для провидящих ярко)
той нежности… той, о которой молчит,
какую лелеет яремная ямка.

 

 

 

  *  *  *