Утро хоть и было солнечным, но уже не летним. В тени знобило.

И вообще, было скучно. Подруга Светка укатила к родственникам на Мальдивы. И что мышам на месте не сидится. Кеша был занят: копал новый тоннель под сараем. Работа у кротов такая.

Сидя на деревянном крыльце, Мурзик раздумывал о том, как начать день. И решил обойти свои владения. Для начала – сад. Если по нему ходить с широко открытыми глазами, то может увидеться много чего интересного.

Прыгнув со ступенек в высокую траву, Мурзик сразу понял – погорячился. От холодной утренней росы мгновенно промокли белые мохнатые лапки и похолодело брюшко. В добавок, прохладный ветерок вздыбил шерстку. Но отступать – никогда.

Что-то подсказало ему, что на светящихся в траве островках намного уютнее. Собрался, оттолкнулся и прыгнул. И оказался прав. На островке трава уже подсохла и смешно щекотала. А пробивающиеся сквозь листву лучи ласково грели и заставляли жмуриться.

Как хорошо! Мурзик присел и подставил голову лучам, вытянувшись им навсречу. Посидел так минуту и подумал: «Надо бы глянуть, как там, на других островках.» Перепрыгивая с одного на другой, он каждый раз удивлялся, насколько они разные. У каждого был свой запах. На одних росли цветы. На других – колючки.

А со стороны кухни раздавался смех. Коля, стоя у открытого окна, пил что-то из своей огромной синей кружки, смотрел в сад и смеялся. Особенно громко, когда Мурзик прыгал.

Чтобы попасть на самый большой и светлый остров прямо под могучей старой яблоней, усыпанной крупными краснощекими плодами, пришлось собрать все силы и сделать огромный прыжок. Еще в полете Мурзик заметил розоватое, медленно исчезающее под чахлым листком. И, приземлившись, осторожно прижал лапкой собирающийся улизнуть розовый хвостик.

- Ээээй! Что за безобразие?! Какой нахал невоспитанный! - из-под листка появилась возмущенно извивающаяся голова над набухающим и темнеющим от ярости красно-коричневым воротником. – А если бы я вам на хвост наступил, вам было бы приятно?! А еще родня царя зверей. Хоть и дальняя. Уму непостижимо!

О благородной родне Мурзик ничего не знал и потому ничего не понял. Быстро отступил пару шагов, присел на задние лапки и, с удивлением рассматривая ущемленного жителя острова, подумал: «Да, он прав: наступление на хвост - неприятное событие для владельца.»
Голосом, полным признанной вины, он поспешил извиниться:
- Простите, пожалуйста! Я не хотел вас обидеть!
- Не хотел! Смотреть надо, куда лапы ставите! – все еще сердился незнакомец, но воротник уже примирительно светлел. – Тоже мне, юннат нашелся!

Непонятные слова смущали Мурзика, но разжигали любопытство. Видно, этот розовый был бывалым и многознающим местным жителем.
- Извините! А вы кто?
- Ну вот, опять! Вы что, окончательно решили меня оскорбить? – розовое тело вытянулось вдруг и гордо выпрямилось на витке хвоста ввысь, уверенно опираясь на травяной стебелек. – Меня здесь все знают и ценят, а вы, молодой кот – я бы даже сказал, котенок - неумело делаете вид, будто ничего обо мне не слышали. На мне, можно сказать, весь этот сад держится.

Тут Мурзик совсем оторопел, вытаращил и без того огромные зеленые глаза и обвел сад недоумевающим взглядом.
- Извините, а как вас зовут?
- Меня зовут Червь, по фамилии – Дождевой. Теперь ясно? И нечего так глазеть! Да! Весь сад! – произнес гордо Червь на выдохе и устало опустился на теплую землю. Стремиться ввысь, видно, напрягает. – Если бы я не перерабатывал тут отмершие растения и корешки и не взрыхлял бы землю для поступления воды и минералов, то этого сада бы не было.

«Просто чудо какое-то! Или чудак.» - подумал Мурзик, опустился на передние лапки и, прерывисто втягивая воздух, осторожно и медленно придвинулся мордочкой к господину Червю.

- Нет никакой надобности меня обнюхивать! Во-первых, кошки червей не едят, во-вторых, вы таким образом мой характер и мою значимость навряд ли определите, - господин Червь предпринял новую попытку оторваться от земли. – Кстати, вы забыли представиться. Как вас зовут?
- Мурзик, – Мурзик снова присел. Ему очень хотелось повалять господина Червя по траве. Но решил воздержаться и послушать дальнейшее, вероятно, чрезвычайно интересное повествование.

А его собеседник важно продолжил:
- Так вот, котенок Мурзик, я вам прямо и без излишней скромности скажу, что без меня в этом мире не было бы радости. - Окаменел на мгновение и быстро прибавил: - Ну… Не так много.

В неожиданно прозвучавшем мурчании крайне непросвещенного слушателя гигант садоводства расслышал нотку сомнения и поспешил придать словам непоколебимую весомость:
- Птицы, завидев меня, радуются. Кроты и ящерицы – тоже. О рыбах я уж молчу. Они даже жизнью рискуют, чтобы со мной познакомиться. А гляньте-ка на эти румяные яблоки. Они налились соком, чтобы кого-то обрадовать. А откуда сок? Из дерева. А откуда дерево берет сок? Из земли. А как сок оказался в земле? Да потому что я поработал.

«Ох, как хочется его легонечко потискать. И повалять. Мне нравится, когда валяют.» Правая лапка медленно приподнялась немного, но господин Дождевой вдруг засуетился и мгновенно исчез в земляной дырке.
«Ну, вот! На, тебе! Наверное, он не любит играть.» Мурзик, направив заднюю мохнатость к солнцу и вытянув пред собой передние лапки, с наслаждением потянулся и уже собрался было пойти искать Кешу, как из дырки высунулась розовая голова:
- Если не верите, то посмотрите, как ваш хозяин на завтрак яблоко кушает!
И снова исчезла.

«Что за слово такое - хозяин? Наверное, он имеет ввиду Колю, моего друга и соседа.» Не взирая на влажность и сухость травы, Мурзик помчался к дому. Едва коснувшись завалинки, он вскочил на подоконник, толкнул раму и оказался на кухне.

Коля, как всегда, завершал завтрак яблоком. И с хрустом откусывая очередной сочный кусок, радостно улыбался.

Горящий от нетерпения, Мурзик рванул к сараю искать Кешу. Нужно было срочно сообщить другу, откуда берется радость.

Но тут в голову прыгнула такая мысль… Ну, такая мысль… Такая уверенная мысль. Что пришлось замереть, чтобы не потерять ее.

«Это действительно так, что радости было бы на свете однозначно меньше, если бы не было господина Червя. Или Коли. Или Светки. Или Кеши. Или… меня.»

От этой мысли Мурзику стало так радостно.