Владимир Жириновский был одним из символов, причем трагикомическим, сложных и противоречивых 1990-х годов. Когда в начале «нулевых» мне довелось второй раз брать у него интервью, я видел перед собой совершенно изможденного человека. Казалось, он уже сходит с политической сцены. Однако он продержался почти два десятка лет, значительно пережив Ельцина, Гайдара, Немцова, то есть тех, кого тоже можно отнести к символам той неоднозначной эпохи.

 «А он еще и Вольфович»

 Весной 1990 года газеты сообщили о появлении новой политической структуры – Либерально-демократической партии Советского Союза во главе с неким Владимиром Жириновским. Нам, молодым сыктывкарским демократам, название понравилось, и захотелось встретиться с новоявленным лидером. И вскоре случай представился.

На 1 июня была назначена конференция в Москве Всероссийского общества «Мемориал» (ныне причисленного к лику «иноагентов» и ликвидированного). Делегатами избрали меня и молодого предпринимателя Леонида Зильберга. Через своих знакомых Леонид узнал, как найти Жириновского, о чем мне немедленно сообщил, прибавив с некоторой долей иронии: «Кстати, отчество у него Вольфович».   

Работал этот самый Вольфович в то время юрисконсультом издательства «Мир», и встречу с нами назначил в своем рабочем кабинете, который представлял из себя небольшую каморку в актовом зале справа от сцены.

Жириновский опоздал минут на двадцать, и мы его прождали, сидя на зрительских местах. В актовый зал он не вошел, а ворвался, быстро открыл свою каморку, заваленную вовсе не книгами издательства «Мир», а разного рода партийной литературой, брошюрами и листовками. На мою просьбу дать интервью для газеты «Молодежь Севера» тут же ответил согласием, но, увидев, что я собираюсь его ответы записывать в блокнот, заявил, что так дело не пойдет, откуда-то извлек диктофон (редкость для того времени), вставил в него кассету и вручил мне. При этом добавил, что я его могу взять себе. Более того, мы получим еще и видеокамеру, если создадим в Сыктывкаре отделение его партии.

Я сумел задать только один вопрос, касающийся целей и задач ЛДПСС. Когда Жириновский закончил отвечать, кассета была записана с обеих сторон. Он говорил так быстро, что вставить какой-то другой вопрос не было никакой возможности. Суть его ответа сводилась к тому, что Советскому Союзу необходимы многопартийность и рыночная экономика, что его партия центристская, а лично он не с правыми и не с левыми. В общем, вполне себе в либерально-демократическом духе. Вот только манера его речи была хамоватая и отдавала нарциссизмом, что отбивало охоту вступать в руководимую им партию.

На прощание он напихал нам в руки множество своих партийных книжек, но при этом отобрал назад диктофон и пригласил нас на антивоенный митинг в парк Горького.

 «Засланные казачки»

 Конференция «Мемориала» начала свою работу в тот же день в 14.00 часов. В центре фойе располагался стол с политической литературой, над ним висел плакат «Союз демократических сил имени академика А.Д.Сахарова», а рядом стоял высокий плотный человек с лицом похожим на букву «О». Только я подошел к нему, чтобы узнать поподробнее об этой структуре, как с улицы влетел один из лидеров «Мемориала», интеллигентный Лев Пономарев, схватил этого человека за шкирку и выпинал из фойе со словами: «Убирайся отсюда и не позорь святого имени академика Сахарова!» На мой вопрос, кто это такой, Пономарев ответил, что это некто Владимир Воронин, а его «Союз» создан по указке КГБ.

Вечером мы с Зильбергом все-таки сходили на митинг Горьковский парк, и я сфотографировал Жириновского. В его позе было что-то от Гитлера – скрещенные у причинного места руки, а что-то от Муссолини – вытянутые вперед губы. Снимок в «Молодежи Севера» забраковали, поскольку за спиной Владимир Вольфовича находился плакат с нарисованном гробом, и создавалось впечатление, что он врезается в голову лидера ЛДПСС. Интервью вышло без фотографии.

В августе по телевизору показали обоих Владимиров стоящих рядом. Они объединились в Центристский блок политических партий и движений, причем Воронин стал председателем, а Жириновский его заместителем. Впрочем, их союз оказался недолговечным, а я задался вопросом: так кто же все-таки Жириновский?

Спустя несколько лет я спросил об этом посетившую Сыктывкар лидера партии «Демократический союз» Валерию Новодворскую. Она ответила, что в 1988 году ВЖ вступил в «ДС», но его быстро раскусили, как «засланного казачка» из КГБ, и выгнали вон.

Сам Жириновский свою связь с органами госбезопасности отрицал.

 Обычный «прохиндей»?

 После краха Советского Союза ЛДПСС слегка поменяла название, став ЛДПР, и на первых же выборах в Госдуму в 1993 году получила почти 23% голосов. Второе место с 15,5% досталось возглавляемому Гайдаром блоку «Выбор России».

Как-то в кругу однопартийцев, к коим принадлежал и я, Егор Тимурович поведал, как он познакомился с Жириновским. Тот в перерыве между заседаниями подошел к Гайдару и предложил: «Скажите, что надо делать и как голосовать, и мы все сделаем». Егор Тимурович от такой услуги гордо отказался. «Я-то думал, что он фашист, а он, как потом оказалось, был обычным прохиндеем», – сокрушался Гайдар.

Не могу согласиться с тем, что он «обычный».
Жириновский хоть и был хитрецом, но весьма и весьма талантливым.
Как-то в Сыктывкаре, выступая на предвыборном митинге, он много говорил об униженном русском народе и клял всяких пришельцев с Кавказа. И тут к нему поднялся черноволосый человек, представился азербайджанцем и спросил с укором: «Зачем ты нас абижаешь?» Владимир Вольфович тут же завел речь о том, какой прекрасный народ – азербайджанцы, после чего представитель этого народа пожал лидеру ЛДПР руку со словами: «Спасибо, ты теперь мой брат!»

Столицу Коми Жириновский посещал неоднократно, но всякий раз говорил, что приехал не в Коми республику, а в Сыктывкарскую область. В его речах давно уже не было ничего ни либерального, ни демократического, они явно отдавали шовинизмом. Дело дошло до того, что в 2011 году Глава РК Вячеслав Гайзер объявили Владимир Вольфовича в республике персоной нон-грата. Это произошло после того, как на теледебатах Жириновский заявил, что не видел в Коми представителей коми народа.

Убежден, если бы Вячеслав Михайлович сделал это на публичной встрече с лидером ЛДПР, то Жириновский мигом бы обернулся большим поклонником коми людей.

На телеэкране и в жизни

Как-то в самом начале «нулевых» Александр Куранов, бывший руководитель Студенческого театра СГУ, а в то время режиссер программы Николая Сванидзе «Зеркало», признался автору этих строк, что из всех гостей этой передачи легче всего ему работалось с Жириновским. Он безоговорочно выполнял все указания, что казалось странным, учитывая, что на протяжении 1990-х годов Владимира Вольфовича сопровождали скандалы. И очень скоро мне самому довелось убедиться в его покладидости .

В 2003 году во время очередного визита Жириновского в Сыктывкар председатель ГТРК «Коми гор» Евгений Хлыбов попросил меня взять у Владимир Вольфовича интервью в помещении телестудии. Вопросы для беседы я должен был подготовить заранее, что я и сделал. Евгений Владимирович их одобрил, а я листок с вопросами положил в студии на журнальный столик, чтобы они служили мне ориентиром.

Жириновский опять долго не появлялся, но на этот раз не ворвался, а в сопровождении помощников устало ввалился в здание ГТРК и прошествовал в комнату отдыха, чтобы придти в себя. Полдня он встречался с сыктывкарцами, что-то обещал, чем-то задаривал, но видно было, как тяжела ему ноша политического деятеля.

Пока лидер ЛДПР отдыхал, в студию прошел один из его помощников, взял со столика мой листок и принялся что-то на нем писать. Я хотел возмутиться, но Хлыбов меня успокоил: пусть он мол пишет, что хочет, а вопросы задавай свои. Когда Жириновский наконец оклемался и прошел в студию, то первым делом взял со столика мой листок. Решив, что он теперь будет перед телекамерами зачитывать вопросы и отвечать на них, я вежливо отобрал листок со словами: «Владимир Вольфович, пусть лучше будет живая беседа». «Да-да, живая беседа, конечно, лучше», – согласился Жириновский, и мы совершенно спокойно поговорили о внутренней и внешней политике России, об Ираке и об Америке.

После окончания записи, уже дома, я все-таки решил посмотреть, что такого мне предлагал задать помощник лидера ЛДПР. И оказалось, что он писал вовсе не вопросы, а ответы, то есть то, что Жириновский должен говорить, а я невольно лишил его подсказок…

Владимир Вольфович часто появлялся в зеркале телеэкрана, но и сам был своего рода зеркалом. Он демонстрировал нам, кто мы такие, раз за него голосуем.
Смотреть в это зеркало было неприятно.
Но станет ли легче после того, как его не стало?

                       /Фото автора 

                                       ***