Ворон и ворона

Рассказ

Ворон – птица загадочная

Все люди делились для Григория на два сорта: на тех, кто знал, что ворон и ворона – не одно и то же, и на тех лопухов, кто думал, что ворона – это самка ворона.

Несусветным и трудно вообразимым образом любая тема разговора борзо и неизбежно сводилась у него на ворона. Ворон – птица особая…

На вопрос: «На каком этапе персональной Гришиной эволюции заклинило его на этом зловещем и отпугивающем пернатом чуде», ответ простой: никто этого не знал…

Есть версия: пошло это, якобы, с Гришиного совершеннолетия, когда своеобычливый, не без чудинки, Гришин крёстный Никодим Прокопыч перемудрил всю родню своим подарком… И теперь вот уже много лет, как здоровенный, носатый, с подозрительным взглядом ворон Родя составляет всё Гришино семейство.

Всех входящих в Гришину малогабаритку в Новых Черёмушеах Родя одному ему известным образом делил, внимательно приглядевшись, на две категории. Изящно грассируя, Родя однозначно констатировал: «Вор-р-р!» или «Цр-р-ру!». Ворон – птица мудрая…

Покойница-мать, Царство Небесное, исключительно из чадолюбия многократно пыталась сжить Родю со свету: травила, окна открывала, кота пробовала завести… Тщетно… Родя выжил, а кот удрал… От греха подальше… Ворон – птица живучая…

«Да ты хоть знаешь, что пропорции между телом и мозгом у ворона, такие же, как у дельфина и человека?!» - горячился, бывало, Григорий, видя недопонимание. «Они же сигнал светофора знают, доказано! У них же богатый язык, даже диалекты свои имеются, чужаков не всегда понимают – факт! Только приматы, как и вороны, способны изготовить и применить орудие труда! Ты же почитай про них, глаза на лоб полезут! Ворон – птица уникальная!»

Почитал… Да, эти лупатые бандиты могут из лунки вытащить леску и сожрать наживку, не уколовшись о крючок… Да, злопамятные, как черти: студенты биофака однажды науки ради изловили парочку, взвесили, окольцевали, отпустили… Так эти две разобиженные сволочи приволокли с собой целую свирепую стаю сородичей, и те начисто обосрали всё, что хоть как-то было связано с биофаком. Две недели гадили, падлы, обильно и регулярно… Мученики науки, якобы, поклялись с тех пор: ни-ни, только синичек…

Негр-мороженщик, сообщали, где-то на Бродвее, однажды долго плакал и хохотал, хохотал и плакал… Проныра-ворон из аборигенов, понаблюдав, как люди покупают у негра мороженое за некие металлические кругляшки, ухнулся однажды к негру на лоток с … пивной крышкой в клюве…

Да, ворон – птица-символ мудрости и долголетия. Ещё и вещая по преданию…

Сообщали, что эти хмурые и вещие вознамерились было оставить некий колхоз без урожая – сразу за сеялкой семена выклёвывали… Колхозники семена притравили… Фигвам… Вороны набирали полный клюв семян и летели на пруд полоскать… Вороны выжили, колхоз – нет… Ворон – птица вещая, что и говорить… А ещё они воры первостатейные…Вороны, не колхозники…

Григорий старательно гнал от себя мысль, что в таком вот приунылом и грустном качестве ему и придётся доживать свой век…

Умом он понимал, что могло быть как-то поживее и поразнообразнее. И радости могло бы поболе быть, и от этого гнать ту тоскливую мысль становилось всё труднее…

Иногда, в солнечный день, он вдруг ловил себя на мысли, что ему не так и много лет. И что всё ещё может быть… Беда его, однако, состояла в том, что он толком и не понимал, а что всё-то?!

Ворон Родя ликом своим мало походил на ангела… Однако, однажды, по весне вдруг с утра начал усиленно бить крыльями и с незнакомой интонацией призывно каркать.

Григорий по опыту решил, что вещий что-то учуял…

Она была вдова без детей и с сильным характером. Когда ей общие знакомые обрисовали Гришину ситуацию, она не стала жеманиться и по телефону сказала ему, чтобы в пятницу ждал на чай…

Подготовку к чаю Григорий провел, в общем-то, с энтузиазмом, но и в тревоге: что делать с Родей?! Был опыт… Печальный. Ну, на вечерок его было куда пристроить. А вдруг?! И что потом?!

То ли вдову упредили насчёт Роди, то ли в силу характера, но по её реакции - в клетке вполне могла сидеть и канарейка…

Чего никак нельзя было сказать об ощущении самого Роди. Никаких новых речевых оборотов Родя не породил, да только оба-два своих старых выпуливал частыми и хлёсткими очередями. При этом на удивление агрессивно норовил клюнуть вдову сквозь клетку. От изоляции в кладовке  вообще разорался безобразно…

Чаю, впрочем, это практически не помешало…

Григорий от встречи небывало разволновался и долго не мог уснуть… Во сне его кто-то с жуткими криками гнал в серый, густой туман… Непонятно зачем бродил он по тёмным закоулкам, то и дело натыкаясь на драки…

Он и проснулся в сильном смятении…

Родя сидел на хвосте на дне клетки с распахнутыми и прижатыми к стенке клетки крыльями… Стеклянные глаза его всё также пронзительно смотрели куда-то вдаль, когтистые лапы были выставлены вперёд в защитной позе… Родя был мёртв…

«Извини, я сегодня не могу…» Григорий тупо сидел, смотрел на Родю и не знал, что делать…

Резкий звонок в дверь… «Что случилось?» «Ну, что же теперь делать?!» - вдова была обидно спокойна… «Пошли в парк… Заодно и похороним…»

Почему ворона сварливая?!

Не сказать, чтобы битва, но суматоха местного значения за кормовую базу зелёного оазиса, зажатого со всех сторон домами, имела место быть под моим окном каждодневно. Оазис богатую кормовую базу воспроизводил щедро и стабильно – Средиземноморье. К слову сказать, несколько цитрусовых деревьев были здесь несколько дезориентированы во времени: цветы и плоды одновременно были в порядке вещей.

Стая чёрных стрижей раз за разом с удалым писком вылетала из-за дома, лихо выстригая мошкару.

Зелёные попугаи (было четыре, теперь семь) с гвалтом, похожим на ржавый скрежет, суматошно перелетали с одной туи на другую.

Голуби, казалось, вовсе не кормились, а только самозабвенно ворковали и занимались любовью.

Воробьи, во всём мире одинаковые, всегда были заняты своим жизнерадостным делом и как бы вовсе не замечали остальных.

Даже редкие серые колибри зависали иногда над крупным цветком. Конкурентов-пчёл в городе мало.

Разные семейства, разная кормовая база. И всё бы было мир и благодать.

Если бы не одна сварливая и хитрая ворона. Гоняла и строила козни всем подряд. Залюбопытствовал, а зачем ей это надо?!

 «Зараза! Зараза!» - скрежетали, улепётывая, испуганные попугаи.

«Дурни зелёные!» - вероятно, думала про них хитрая ворона. Она просто над ними издевалась. Их шишки-семечки ей по-фигу. Однако, что, сволочь, вытворяла: зная наперёд, что и куда попугаям надо, притаивалась где-нибудь на пути, чтобы потом неожиданно выскочить и заорать во всю глотку!

«Зараза! Зараза!» - и попугаи уходили на второй круг.

Стрижам сварливая ворона успевала только один раз каркнуть. Вдогонку. Из вредности. Почему вороны вредные?!

«И эти дурни малахольные! – вероятно, думала вредная ворона. – За всякой мелочью гоняться! Нет, чтобы отыскать в мусорках кусок по вкусу».

С набитым желудком сварливая ворона устраивалась на командной высоте и принималась хаить вечно влюблённых голубей. Кроме зависти, на ум мне ничего не приходило.

С воробьями ворона уже и не связывалась. Надоели. Да, и много их, глотку сорвёшь.

Прогнала однажды колибри с цветка, засунула туда клюв. Взгляд был злой, разочарованный. Почему вороны злые?!

Я думаю, ворона старая, жила тут, может быть, когда и домов-то не было. А тут – понаехали-поналетели.

Психологи людские утверждают, что есть объяснения старческому брюзжанию. Но это уже совсем другая история…