Весна Финляндии

Весну от осени не отличить,

Деревья голы, мокро и уныло.

Прозрачна роща - некого винить,

Весна-ребенок что-нибудь забыла.

По-фински так задумчива весна!

Ну повзрослей, ты так нетороплива!

Не ты ль сей имидж финнам привнесла,

Не по тебе ли судят, что сонливы?

Давай же, разомкни свои глаза,

Вздохни, подай свой голос птичий!

Взорвутся почки, травы, небеса,

Покажет финн характер свой практичный.

Без ярких жестов и цветастых слов,

Рожденный жить, братается с работой.

Тяжелый труд.

Финн понимать готов:

Дом не согреет тот, кто беззаботный.

Не Бог подал! Теперь уж не найдешь

Избу того убогого чухонца,

Что выживал в мороз, пургу и дождь

На диву и царей, и полководцев.

Терял и снова строил, поднимал,

Финн отыскал в Европу путь свой долгий.

Мир незаметно, но естественно признал

Полет финдяндских нанотехнологий.

Такая уж весна таких широт:

Скромна земля и мир суров огромный...

Но в доме спит довольный, сытый кот

И не найдешь, чтоб пес здесь был бездомный.

И лето финское весне подстать,

Но дел полно в любое время года.

Мы можем финнам должное отдать:

«Царь» - в головах у финского народа.

* * *

Бывший хутор

Пустынный сад

застыл забытый богом,

ни говора, ни смеха детворы.

Поникший дом с заросшим огородом

уже не помнит суетной поры.

Забор устал, калитка отвалилась,

чернеет глубью битое окно...

«Как покидали дом судьбе на милость,

хоть в памяти недавно, но давно. –

Сказал мне друг. – Малец я был в те годы.

(Мы в «Пуб-е» пьем с ним  пиво иногда)

Я помню лес, колодец, сад, восходы

и помню как вкусна была вода...

Скидал отец пожитки на подводу,

слезу смахнул, утерся рукавом,

стояла мать в печали всенародной -

не поднялась рука спалить свой дом.

Корову - за рога, прочь от порога,

Надрывным скрипом пело колесо.

Все поплелись. Кто с богом, кто без бога

в путь на закат, за поле и лесок...»

И вот я вспомнил сад, забытый богом.

Не тот ли хутор и не тот ли огород?

Не та ли тихая карельская природа,

что потеряла мирный свой народ?

Узнать бы точно, кабы, эх, да кабы!

Что видел, не идет из головы:

там яблони

беременные яблоками

рожали средь некошеной травы.

* * *

Эх!

Эх, прощай, моя Маруся!

Я к тебе уж не вернуся.

Разве, если через год,

Как сынишка подрастет.

А быть может, через два,

Когда кончится война.

А быть может, а быть может,

А быть может, никогда.

Сбрили кудри мне на лбу

И призвали на войну

В бело-финскую тайгу

По болотам, по снегу

С пулеметом на горбу

Защищать Сибирь свою

От врага всех добрых стран -

Бело-финских бусурман.

Эх, прощай, моя Маруся!

Я к тебе уж не вернуся.

Разве, если через год,

Как сынишка подрастет.

А быть межет, через два,

Когда кончится война.

А не будет года три -

Ты слезу свою утри

И меня уж не зови,

Не отыщешь той земли,

Где упокоен...

* * *

Сонья

(Обратный перевод с финского песни ”Катюша". Очевидно создана во время Зимней войны 1939 г)

Широки просторы у Сибири!

Сонья снег лопатит и гребет.

Нет судьбы хреновей в этом мире,

Вновь пургою снегу нанесет.

Сонья член богатого колхоза,

Там медалей больше, чем коров.

Нету сена – нету и навоза,

Нет как нет у Соньи и зубов.

Есть дружок, хоть он уже не молод,

Балалайку только любит он.

В небе блещут звезды, серп и молот,

А дружочек пьет одеколон.

На стене в конторе дядя Сталин

С доброю ухмылкой спод усов.

Всем вчера по радио сказали,

Что суров он только для врагов.

Враг коварен, он, быть может, рядом.

Сонье надо бдительною быть.

Светлый день наступит как награда

Тем, кто сдюжит до весны дожить.

* * *

Летнее утро

Прозрачно лето по утрам, 

грядет воскресный день. 

Как будто тише птичий гам

и спит листва везде.

Пригорок, кирха, хуторок –

неброская краса,

и шпиль, как острый коготок,

вцепился в небеса.

И, дополняя антураж,

рекою без борьбы

поделен надвое пейзаж

как бы на две судьбы.

Нежны цветущие поля

и много раз подряд

далекие колокола

задумчиво звонят.