EN
Старый сайт
АБАЙ
Утром я проснулся с ощущением, что вот-вот стану знаменитым. Я нежился в лучах славы, пока окончательно не проснулся и не понял, что это всего лишь лучи солнца. Нет, толпы поклонниц не осаждали мой балкон, в почтовый ящик наглый почтальон опрометчиво бросил лишь счет за квартиру, радио и телевидение легкомысленно вещали о чем угодно, только не обо мне...
- Ничего, - утешал я себя злорадно, - они еще у меня станцуют семь-сорок, они у меня еще споют Мурку...
Мне предстояло возглавить космическую экспедицию. И именно вчера вечером я дал свое окончательное согласие на этот подвиг беспримерного мужества.
А произошло это вот как. Мы мирно и душевно раскручивали с хорошим моим приятелем третью бутылку Крутки, говорили о том - о сем, главным образом о политике и женщинах, заверяли друг друга в полном взаимном уважении, как вдруг, после небольшой, образовавшейся по причине пережевывания соленого огурца паузы, мой друг просто, но настойчиво, предложил мне лететь в космос, в созвездие Антабус Проктима. Ради друга я готов был на все, поэтому согласился. Лететь предстояло на верблюдах, цель полета – установление дружеского контакта с братьями по разуму, и, исходя из названия, по некоторым привычкам и традициям.
- Сколько хоть лететь-то? – спокойно спросил я его (лучше бы не спрашивал!)
Друга словно прорвало.
До поздней ночи он подробнейшим образом растолковывал мне маршрут и цель предстоящего путешествия. Оказывается, эту мысль он вынашивал с детства, еще с тех пор, когда впервые прочитал роман Жюль Верна «Из пушки на Луну».
- А почему на верблюдах-то? – уже изрядно соловея, спросил я его.
- Потому что верблюды выносливые, а лететь далеко, - уверенно ответил он мне, но уловив мое замешательство, тут же добавил:
– фуража приготовим, дадим запас Крутки - 128 декалитров...
Последний аргумент оказался наиболее убедительным, и я отбросил всякие сомнения в необходимости установления внеземных контактов. Я честно посмотрел в его глаза и тихо, но с чувством произнес:
- Я готов...
Мы обнялись, чуть всплакнули и разошлись по домам.
Перед полетом первым делом я решил постричься.
Старый парикмахер, каракалпак Абай, мудро обрил меня наголо. Философски тыкая пальцем в разные части моей лысины, заметил:
- Круглый голова глобус похожий, Земля похожий. Америка пакажишь, Азия пакажишь, Каракалпакия пакажишь...
Лицо парикмахера стало печальным и он уронил слезу на мое голое темечко. Я знал, что в этот миг его каракалпакская душа была далека от меня, она плыла посреди барханов и саксаулов навстречу оазисам и духанам. Очнувшись от грез, Абай дал мне последние наставления:
- Верблуда нэ балуй, сутки лэти, ночь отдыхай. Плевать будет – палка бей. Силна бей, друшдомы брахалды краталды омыжглы тахтраны жылды, якши?
- Якши, - коротко и грустно ответил я, заплатил 2 евро и, пожав руку доброму каракалпаку, вышел на улицу.
Всю дорогу на космодром я смотрел в окно на проплывающие мимо пейзажи. Вскоре поля и перески сменила бесконечная степь. В соседнем купе под аккомпанимент баяна пели чувственно и дружно:
- Степь да степь круго-ом... Путь далек лежит... В той степи-и глухой за-амерзал ямщик.
Я вышел из вагона. К небольшому зданию вокзала примыкала пыльная площадь. На ней меня ждал уазик, за рулем сидел веселый майор с шикарными гусарскими усами. Всю дорогу до стартовой площадки он шутил, пребывая в отличном расположении духа. У меня же, от переживаний мерзко сосало под ложечкой.
На стартовой площадке в полной готовности, уже навьюченные, стояли верблюды. На шеях верблюдов красовались мягкие кожаные ошейники. К ним крепились десятиметровые легкие цепочки, которые соединяли верблюдов между собой. Это была необходимая мера предосторожности, чтобы в полете животные соблюдали необходимую дистанцию и не вздумали бы разбегаться в стороны в случае чего.На первом верблюде, во главе каравана, красовалось удобное седло, специально для меня. Я проверил бурдюки и прочую поклажу, запаса воды, пищи и фуража должно было хватить в обе стороны. На четырех вместительных бурдюках белой краской было написано Крутка. Мне дали попробовать стаканчик и я остался доволен.
В стороне от стартовой площадки шумела и волновалась толпа телевизионщиков, корреспондентов радио и газет. Они наперебой рвались взять у меня интервью, но их не пускал усатый майор. Перед самым стартом он смилостивился и уступил наконец просьбе одной симпатичной девушке из агенства CNN. Тыкая мне в лицо дурацким, похожим на фаллос, микрофоном, репортерша тут же осыпала меня вопросами. Я постараюсь воспроизвести ее интервью по памяти, хотя, уверен, что это интервью стало хитом всех СМИ на тот день.
ИНТЕРВЬЮ
- Я – представитель телевизионной компании CNN, зовут меня миссис Эйр, представьтесь пожалуйста.
Я приосанился, поправил тюбетейку на голове, и представился.
- Скажите, почему вы решили лететь именно в созвездие Антабус Проктима? Что вас привлекло в этом созвездии?
- Мы получили на днях приглашение от них, и хотим, воспользовавшись случаем, провести там первый симпозиум по установлению контакта с братьями по разуму.
- Понятно. А как вы будете поддерживать связь с Землей?
- Не вопрос. У меня с собой мобилка Нокиа 33-10, подключенная к сети Теле-2 через карточку «Зелта Зивтиня».
- А скажите, почему вы решили лететь именно на верблюдах?
- Хороший вопрос. Во-первых, верблюд вынослив.
А во-вторых, помните песню: «Я верю, друзья, караваны ракет...»? Так вот, мы подумали и решили, а почему ракет? Почему не верблюдов? Тем более - караваны...
- А скажите, у вас есть своя полетная песня? - Конечно есть! - А напойте-ка нам ее.
- Пожалуйста! Специально для телезрителей CNN, исполняется впервые, (под аккомпанимент зурны).
Я достал зурну и запел:
КОСМИЧЕСКИЙ КАРАВАН
Антабус ПроктИма – оазис души,
К нему все пути хороши, поспеши,
Там ждут нас друзья и по разуму братья,
Не стану покой на Земле выбирать я.
ПРИПЕВ
Эх, Антабус, эх, ПроктИма,
Я лечу к тебе с Земли!
Мимо звезд, планет, галактик мимо,
Эх, верблюды-корабли!
Космос – пустыня, вперед, караван!
Исчезла Земля и не видно землян,
Но я возвращусь к вам, земляне родные,
И вам расскажу я про земли иные.
ПИПЕВ
Эх, Антабус, эх, ПроктИма,
Я лечу к тебе с Земли!
Мимо звезд, планет, галактик мимо,
Эх, верблюды-корабли!
В космической дали исчез караван,
Пилот ваш не дремлет, погонщик не пьян,
Конечно я выпью, я выпью за встречу,
С Антабус ПроктИмой я встречу отмечу.
ПРИПЕВ
Эх, Антабус, эх, ПроктИма,
Я лечу к тебе с Земли!
Мимо звезд, планет, галактик мимо,
Эх, верблюды-корабли!
Когда ж возвращусь я в пенаты родные,
Увидев миры и планеты иные,
СпросИте: «Ну как там?», отвечу: «Терпимо,
Привет вам, земляне, с Антабус ПроктИмы!»
ПРИПЕВ
Эх, Антабус, эх, ПроктИма,
Я лечу к тебе с Земли!
Мимо звезд, планет, галактик мимо,
Эх, верблюды-корабли!
Когда стихли аплодисметны всех провожающих, присутствующих на стартовой площадке, миссис Эйр продолжила прерванное интервью:
- В заключение, я хотела бы узнать у вас, что вы пожелали бы сказать нам напоследок?
- Пользуясь случаем, я хотел бы передать приветы своим друзьям из Нефтеюганска и Ханты-Мансийска, из Аркалыка, парикмахеру Абаю и ребятам из Северо-Западного округа, а также ребятам из бомбоубежища №5 города Нагарии.
Предстартовый таймер отсчитал последние секунды, я взмахнул рукой на прощание, сел на головного верблюда, пришпорил его и крикнул:
- Поехали!
ПОЛЕТ
Через 40 секунд полета появились первые спутники.
Я не удержался и пнул ногой иранский спутник связи, хищно ощерившийся надписью на боку «Аллах акбар!», спутник закувыркался и исчез в черноте космоса.
Космос распахнул моему каравану свои бесконечные просторы. Звезды сверкали и выглядели крупнее, ярче, чем они выглядят с земли. Мы летели заданным маршрутом, вполне укладываясь в график полетного задания.
В созведии Антабус Проктима мы проплутали недолго, зазвонил мой мобильник и со мною вышел на связь представитель внеземной цивилизации. Связной разговаривал на отличном русском слегка заплетающимся языком. Это был хороший знак. Я обрадовался тому, что и здесь, на Антабус Проктиме, есть наши люди.
Встретили меня тепло, антабуспроктимцы почти ничем не отличались от нас, даже внешне были похожи, только носы отличались объемом и краснотой. Но и у нас такие носы тоже встречаются часто. Бурдюков с Круткой хватило на 4 дня симпозиума, который носил весьма продуктивный характер. Я изо всех сил старался держать себя в рамках приличия и не упасть лицом в винегрет. Винегрет на Антабус Проктиме был похож на наш, только огурцы оказались скверного засола, но этот вопрос мы разрешили за один день, заменив винегрет сельдью малосольной. Сельдь на Антабус Проктиме солить умели.
Четвертый и последний день я помню плохо. Помню, что пели мою песню, я подъигрывал на зурне, а антабуспроктимцы мне хором подпевали, потом все вместе спели Мурку, потом лихо отплясывали Семь Сорок, потом я отключился.
Провожали меня тепло, дали опохмелиться, пополнили запасы воды и фуража и пальцем указали дорогу. Обратно мчались с ветерком, долетели быстро. Мои верблюды не подкачали.
На Земле, на космодроме, нас встретили оркестром. Первой ко мне подбежала миссис Эйр, обняла меня и поцеловала в губы. Слава обрушилась на меня всей своей мощью. Подъезд был завален письмами, на балконе висели поклонницы, у дверей навечно поселились представители прессы и телевидения, с первых страниц всех газет и журналов улыбалась моя физиономия.
Из министерства абсорбции Израиля я получил приглашение на ПМЖ. А это, я вам скажу, нужно таки заслужить. Сейчас я учу Талмуд и ем только кошерное. Готовлюсь к переезду. Вот она - настоящая СЛАВА.
2006.08.16.
