1.

Перед сном Рябов традиционно полировал бархатной тряпочкой свой именной браунинг. Впроброс спросил:

— Петя, а вы не задумывались о мистике тотальной любви к нашему президенту?

Я лишь всплеснул руками:

— Увы! Это за пределами моего скудного разума.

— Зря! В этой любви повинна обыкновенная химия.

— Химия любви?

— Бытовая химия. Точнее, разработка НКВД-КГБ-ФСБ, аэрозоль «Красная Москва».

Я стоял у окна нашего скромного пристанища на Трубной площади. Глядел на дворника таджика, зачем-то лопатой скребущего под полночь снег.

— Рябов, и какой же принцип этого аэрозоля? И можно ли единым чохом опылить сразу все 145 миллионов?

Инспектор, удовлетворенный полировкой, дунул в дуло, отложил браунинг в сторону.

— Принцип не знаю. Правда, у меня есть парочка прикормленных химиков с Лубянки. Они мне намекнули, что аэрозоль размещают в снаряды для праздничного салюта.

— 9 Мая?

— Не только. У нас, когда только не стреляют. Даже в Новый год.

— Первый раз слышу о прикормленных химиках.

— Петечка, я о многом вам не рассказываю. Поэтому вы по ночам и крепко спите. Видите, очень надеюсь, сладкие сны.

— Вы, Рябов, увиливаете от прямого ответа.

— Друг любезный, давайте-ка укладываться. Завтра к нам эта парочка химиков пожалует в 9 утра. Постарайтесь выспаться.

2.

Слова сыщика подтвердились. К нам пожаловали два заслуженных химика РФ, Лилия Букашева и Алсу Тараканова. Странная парочка! Будто из немецкого порнофильма о лесбиянках. Блондинка и брюнетка. Гога и Магога.

Не верите? Так вот же факты!

Лилия Букашева — высокая блондинка с большим носом и большими грудями. Алсу Тараканова — чернявая брюнетка, почти безгрудая, зато с пронзительными карими глазами. Не глаза, а просто лезвия бритвы. Чик — голова с плеч. Впрочем, это только метафора.

Рябов встретил гостей в белом банном халате, перевязанным красным кушаком. Я же, привычно, был при полном параде — пятнистые походные брюки, полевая, обтянутая брезентом, фляга. Хотел было даже нацепить прадедовский маузер в деревянной кобуре, да потом раздумал. Зачем в гостях вызывать приступ агрессии?

— Алсушенька! Лилечка! Как я рад! — Рябов порывисто обнял милашек и даже похлопал их по попкам. Из чего я заключил, что барышни с ним состояли в интимной связи.

— Рябов, что за сантименты? — вывернулась из медвежьих объятий Алсу. — Теперь все услуги мы оказываем сугубо на коммерческой основе. Кризис!

— Не подмажешь, не поедешь! — цинично оскалилась Лилия.

— Коррупция на марше! — усмехнулся Рябов. — Вы знакомы с моим другом, Петром Кусковым? Кстати, он акушер второго разряда. Если собираетесь рожать, милости просим, обращайтесь.

— Если будем рожать, — покраснел носик Лилии, — то уж обратимся к акушеру не второго разряда, а первого.

— Было бы от кого рожать… — горестно подытожила Алсу. — Рябов, говорите прямым посланием, чего хотите.

3.

— Девочки, родные, — щурился Рябов, — каков принцип действия этого аэрозоля?

— Где обещанная наличность? — ощерилась Алсу.

— Бабки на кон! — поддержала подельницу Лилия.

Нет, точно из порнофильма. Такого, красивого. В духе Феллини. Или Михалкова. С очень глубоким, тайным подтекстом.

Какая же из барышень мне больше по вкусу?

Как говаривали восточнее мудрецы, не разжевав халву, не поймешь ее вкуса.

— Лапушки дорогие, сейчас мы на мели, — хмурился Рябов. — Но неужели вы позабыли наше гуляние при полной луне? Пение соловья в ивовых чащах? Ведь я же люблю вас, дурех? Мы что же, зря осваивали 1000 и одну позу Камасутры?

— Рябов, не обольщайтесь? — упруго забросила ножку на ножку Алсу. — Список наших сексуальных партнеров с тремя нулями. Хотя джаги-джаги с вами под Вологдой, на душистом сеновале, было вполне ничего.

Ноги Алсу чуть задрожали. Видимо, она вспомнила нечто сугубо интимное.

— Помните, Рябов, — вдруг захохотала Лилия, — наше забавное приключение в скоростном лифте Москва-Сити? И как мы успели?

Рябов развел худые богатырские плечи:

— Это я не забуду даже на одре смерти. Лучше вас двоих в моей горемычной жизни никого не было.

— И все врет! — засмеялась Алсу. — У тебя, Рябов, комплекс Мюнхгаузена.

— Все может быть? Так что же это за штука, «Красная Москва»?

4.

Короче, эти девушки с Лубянки нам все рассказали. Причем, бесплатно.

Итак…

«Красная Москва» изобретена в далеком 1968 году, для подавления Пражской весны. Служит для оболванивания масс, низведения их в статус покорности, в позу подчинения.

Вздохнув аэрозоль после салюта, русак ощущает кромешный ужас, потом это гибельное чувство по зеркальному закону, открытому Зигмундом Фрейдом, сублимируется в безоговорочную любовь к вождю, в веру в божественную природу власти. И чем власть подлее и гаже, тем любовь острее и глубже.

— Так что же, — жадно закурил «Кэмел» Рябов, — «Красная Москва» с 1968 года не изменилась?

— Еще как изменилась! — топнула ножкой Алсу. — Иначе бы мы с Лилькой остались без работы. Российское общество мутирует, соответственно мутирует и «Красная Москва». Аэрозоль образца Пражской весны на россиян сейчас элементарно не действует. Разве что вызовет кашель и понос.

Честно говоря, я уже перестал слушать рассказ этих краль с Лубянки. Задумался о своей горемычной жизни. Виски мои седы. Наметилось некое пузико. У меня же ни жены, ни кровных отпрысков. Гол как сокол. Одиночка. Почти всегда соло. Рябова можно не считать. У меня с ним нет гомосексуальной связи.

Признаться, меня в юности потрясла книга Сергея Малышкина «Есть ли жизнь после брака?». Прочитав этот труд доцента и лауреата несметных премий, я до сих пор мандражирую.

Рябов толкнул меня локтем:

— Петя, проснитесь! Барышни из карательных органов рассказывают дивные вещи.

— Неужели?!

— Оказывается, «Красная Москва» в последнее время все сбоит и сбоит.

— Быть того не может! — выпятил я подбородок.

5.

Последний сбой был 1 апреля, в международный день Дурака. Ну, понятно, салют. Залпы из всех пехотных и корабельных орудий. Аэрозоль повсюду. Россияне же гуртово принюхались и стали протестовать против свалок, кои изобильно раскинулись от Владивостока до Калининграда. От помоек этих шел преомерзительный запах. Воняло прелью, гнилью.

Ну, протесты и протесты, властям к ним не привыкать. Есть бравая полиция и Росгвардия с дубинками и слезоточивым газом. Есть, наконец, казаки с нагайками, на откормленных донских жеребцах и даже кобылах. Есть, хвала создателю, тюрьмы, лагеря, психбольницы. Русака всегда можно охладить, привести его в норму.

Однако в этом протесте изумило другое. Люди на сей раз требовали не просто отставки мэров и губернаторов, отставки самого президента РФ, а демонтажа всего государства, кое только и знает, что душить сограждан свалками, в прямом и фигуральном смысле.

Шум, понятно, поднялся невообразимый.

— Зачем нам Россия с таким амбре? — кричали сограждане изо всех подворотен.

— Буря! Скоро грянет буря! — сыщик Рябов на балконе подбрасывал, а иногда и ловил двухпудовую гирю.

Я же в шезлонге штудировал свою любимую книгу «Есть ли жизнь после брака?», раздумывая кому сделать предложение первой — Лилии или Алсу.

— Рябов, а как они в постели? — раскачиваясь в шезлонге, крикнул я своему другу и наставнику.

— Уточните?

— Да эти… Пресловутые Лилия и Алсу?

— Вам-то зачем?

— Хочу кому-то из них предложить свою руку и сердце. Пора, ой пора, мне войти в тихую гавань семейной жизни.

— Вы серьезно?! Ай! — Рябов уронил себе двухпудовую гирю на ногу.

— Что с ногой?

— Петя, мой вам совет, никогда не засматривайтесь на девушек с Лубянки. Обходите их десятой дорогой. Каждая из них в душе — ведьма.

6.

Звякнула Лилия. Голос ее сух и серьезен.

— Сообщаю секретное. Первомайский салют будет особенным. Приготовьтесь.

— Зачем же она так лоханулась? Звонит по телефону? — с легкой истерикой метался я по комнате. — Ее же могут накрыть, выпасти. Кровавая гэбня никогда не дремлет.

— Петечка, угомонитесь, — с умиротворяющим мурлыканьем произнес Рябов. — Лилечка умеет говорить между строк. Ну, салют и салют. Чего такого?

Никогда еще над родиной, над милой сердцу отчизной, не полыхали такие праздничные зарницы. Салют вышел на славу! Так громыхал, что парочка экспансивных старушек в Рязани и Костроме даже выпрыгнула из окошек высоток. Конечно, пламенем пожара зашлись сумасшедшие дома. И откуда, спрашивается, безумцы взяли спички? Кто за это ответит?

Однако все эти несуразицы легко можно вывести за скобки.

Вопрос другой. Какой был использован аэрозоль? Какие будут последствия?

На несколько дней русаки затаились. Потом же в массовом, просто гуртовом порядке, стали уматывать за рубеж, если повезет, на ПМЖ. Причем ехали-летели не исключительно в Штаты и ЕС, а и в слаборазвитые страны, в Албанию, например, в Монголию и Уганду.

Президент РФ, Юрий Абрамкин, с закостеневшим лицом выступил сразу по всем федеральных ТВ-каналам. Судьбоносную его речь передавали радиостанции «ХИТ-FM» и «Юность».

— Братья и сестры! — со слезой в голосе произнес Абрамкин. — Довольно сопли жевать! Отрежу так, что не отрастет. Возвращайтесь, други! Мы же только все вместе встали с колен. Тем более, у ФСБ и ГРУ длинные руки.

7.

— Как вам этот тотальный бег? — сверлил меня Рябов глазами.

— Я дико взволнован. Несколько суток не сплю.

— Экий нежный! С женитьбой решили пока подождать?

— Геополитика, сучка, настораживает. Не до 1001 позы Камасутры.

— При случае я вам могу рассказать о 1002 позе.

— Рябов! Россия скоро опустеет. Будет типа пустыни Сахара. Одни тушканчики.

— Хорошая шутка! — оскалился Рябов.

Давайте сменим тему. Поговорим о погоде.

Какой же холодный выдался май. Вдруг пошел снег. Он мокрыми струпьями ложился на цветущую сирень.

Тут позвонила безгрудая Алсу, закричала в трубку пронзительным грудным голосом:

— Врубайте Первый канал! Там такое…

Включаем ящик. И действительно — нонсенс.

Президент РФ Юрий Абрамкин стоит на коленях на Лобном месте, неподалеку от расписного храма Василия Блаженного.

Стоит и говорит:

— Братья и сестры! Россияне… Вот стою я перед вами, будто голенький. Хотя и одет. Каюсь! Как я жил? Дурно! Только грабил и грабил. Слаб на бабло. Своего не отдам. Да и люблю чужое. Деньги свои у пиндосов прячу. Целый триллион долларей. Но их обещаю вернуть. До цента. И волью их полноводным потоком в разграбленную родную экономику. Поймите меня правильно. Я — хороший!

И сразу же после прямого включения с Лобного места заиграла нетленная музыка Петра Чайковского, тощие лебеди гуськом загорцевали по древесному настилу Большого театра.

Ни слова не проронив, я подошел к углу комнаты и со всей дури ударился головой о бетонную стену.

8.

Послание президента РФ дошло. Русские притихли. Тем более, Юрий Абрамкин вторично выступил с Лобного места.

— Дорогие мои, хорошие… Тырил не только я. Все мое окружение тырило, пёрло. Белочками тащили в свою дупло наличность и брюлики. «Кооператив Озеро», опять же. Да и не только он. Все воровали. Но я от своих слов не отказываюсь. Все верну до копеечки.

Шарахнули колокола храма Василия Блаженного. Абрамкин сорвал с себя заснеженную кепку с кожаным козырьком, яростно перекрестился.

Потом достал из пятнистой куртки отечественный айфон «Садко», защелкал по клавишам:

— Думаете, я играю краплеными картами? Вожу вас за нос? Нет же! Верну бабки в Россию прямо у вас на глазах.

Абрамкин набрал длиннейший шифр. Смахнул со лба талый снег. Причем всё это делал, не вставая с колен.

На Первом канале произошло прямое подключение директора Центробанка.

— Всё! Бабки дошли! — отрапортовал изрядно пузатый и лысый дядя. — Весь триллион долларей. Даже больше.

— В какие же судьбоносные времена нам повезло родиться! — вскричал у голубого экрана Рябов.

Я же немотствовал, достал из кармана бумажный платок, трубно высморкнулся.

Будущие родимой Отчизны утопало в тумане.

9.

Наведались к нам в гости Лилия и Алсу. Перепуганные, с вытаращенными, какими-то даже перевернутыми, очами.

— Чай? Кофе? Потанцуем? — по-гусарски щелкнул я каблукам домашних тапок.

— Какие танцы?! — длинный носик Алсу покраснел, подчеркнув меловую белизну ее щек и черные выщипанные брови.

— На Лубянке такое… — простонала Лилия.

— Что же? — Рябов выдул паровозный клуб дыма в форточку.

— Она опустела, — Алсу подхватила мысль подельницы. — Почти все кровавые опричники слиняли за рубеж.

— А папа вернул бабки в родную гавань? — вскрикнул я.

— И вы повелись на эту херовину? — хмыкнула Лилия. — Он деньги, конечно, ввел. Да через четверть часа опять вывел.

— Зачем вы пришли? — Рябов затушил окурок в кадке с пыльным фикусом.

Алсу взяла растрепанный томик «Есть ли жизнь после брака?», механически его перелистала.

— Наша лаборатория получила новый заказ на аэрозоль. Только теперь это будет не «Красная Москва», а лиловая.

— Лиловый цвет не приветствую, — прошептал я.

— А кто его любит? — Алсу с отвращением отбросила книгу. — Боюсь, последствия применения «Лиловой Москвы» будут фатальными.

10.

Спустя месяц патриарх Всея Руси Филарет выступил по ящику и нарек президента РФ святым. Он размахивал увесистым паникадилом, инкрустированным якутскими алмазами. Голос его от волнения срывался в фистулу:

— Кто из нас, грешных, способен на такой подвиг бессребничества? Никто! Отдать родному народу тобой же стыренное. Господи, аллилуйя! Это чудо! Нечаянная, не побоюсь этого слова, радость…

Рябов положил мне стальную ладонь на плечо, в голосе его отчетливо зазвучали стальные нотки.

— Быть стране в беде, раз центрового разбойника канонизировали.

— А то! Вы в курсах, что все беглецы вернулись в РФ? Даже из Уганды и Монголии?

— Иногда я перебираю струны мировой паутины.

— Вы об интернете?

— Именно! Кстати, что с вашей женитьбой? Мне все время попадается ваш фолиант с идиотским названием.

— Название это, быть может, пророческое. Жизнь после смерти, уверен, есть. А вот после брака — вряд ли.

— Я тоже придерживаюсь этой концепции. Однако за последнее время вы, Петечка, как-то сникли. Выглядите чуть лучше покойника.

Я стремительно бросился к зеркалу, в сердцах воскликнул:

— Ах, как вы правы!

— Мой вам настоятельный совет, переходите на раздельное питание.

— Это что?

— Мухи отдельно, котлеты отдельно.

— Я не ем мух.

— Петечка, экий вы недотепа. Я же говорю через метафору, языком поэтическим. И вот еще что! Позанимайтесь гимнастикой. Ваши гантели уже заросли пылью, на эспандере плесень.

11.

Тут без предупреждения, в полночь, шарахнул салют. Во всех городах и весях нашей бескрайней родины. Причем шарахнул без всякого повода. До ближайшего праздника жить бы и жить.

— Что это было? — Рябов тут же на мобиле набрал Лилию.

— Аэрозоль «Лиловая Москва».

— Ее возможное действие? В общих чертах?

— Аэрозоль должен зафиксировать статус-кво. Президент — святой, все вернулись. И волки сыты, и овцы довольны.

— Лилия Букашева, вы можете обойтись без поговорок из словаря Даля?

Трубку выхватила Алсу Тараканова. Мы сразу это поняли — другой голос. Тембр ниже, проникновенней. И с какими-то мистическими восточными модуляциями.

— Чуваки! А что тут понимать? Самое главное для властей сейчас зафиксировать канонизацию президента. Теперь у него на любой, самый дикий поступок, будут развязаны руки.

— Алсу Тараканова, а почему вы у Лилии? — выхватил я трубку у Рябова. — Вы что, лесбиянки?

— Иди, Петечка, на хер! — Алсу хамским образом отрубила связь.

— Ах, Петя, Петя… — Рябов покачал головой. — Не думайте о людях хуже, чем они есть.

— Рябов, да я к любому разврату отношусь вполне толерантно.

Рябов так и впился в меня своим ястребиным взглядом.

12.

«Лиловая Москва» таки подействовала. Абрамкин фундаментально утвердился на своем царском троне. Тем более, деньги он все-таки вернул. Не все, но львиную долю. Ожили заводы и фабрики. Заколосились гречихой и просом луга. А женщины стали рожать и рожать. Зря я, наверное, бросил акушерскую практику, мог бы озолотиться.

Прошло еще несколько месяцев. Действительно, статус-кво. С одной поправкой. Юрий Абрамкин, наша славная вертикаль, хватанул сам аэрозоли, видимо, забыл надеть противогаз или же выпить противоядие.

Что в сухом остатке?

Он стал напоминать Леонида Брежнева, последнего царя СССР, с его нешуточной страстью ко всяким золотым цацкам, то бишь, к наградам. Плюс к тому — дикое вожделение выступать перед народом, хотя во рту каша.

В отличие от Брежнева, коий был атеистом или агностиком, Юрий Абрамкин дни и ночи теперь проводил в Храме Христа Спасителя. Крестил младенцев, звонил в колокола, читал молитвы и святцы, хотя, повторюсь, во рту — каша. Не понять ни словечка. То ли с зубами что-то не то, то ли с мозговыми центрами.

Главное же, денег он со своими подельниками из бюджета больше не тырил. Довольствовался кормом подножным. Сам себе стирал носки и трусы. Мыл посуду. Жарил яичницу-глазунью на киевских шкварках.

Мы с Рябовым умыли руки. Россия на этот раз спасена без нашей помощи. Как говорится, баба с воза.

Неоднократно звонили нам Лилия и Алсу, предлагали нам создать дружную шведскую семью. Рябов же в ответ зло играл желваками:

— Петя, зачем мне это нужно? Все сокровенности, все изгибы этих дев я знаю наперечет. Все тайное стало явным. А без тайны, без покрова, какая любовь? Голый трах. А он меня не устраивает. Я человек с более сложной психологической конфигурацией.

— А каковы эти изгибы? — я сладострастно облизнулся.

— Какие? Если не боитесь свернуть шею, попробуйте сами.

Я потер шею:

— Шея мне еще нужна. Она порой болит в непогоду.

— Вот! Мой вам совет, проживите всю жизнь волком-одиночкой. Держите равнение на меня. Не прогадаете!

               *  *  *

   Салют над Москвой (фото из сети)

                     _  _  _