ТРОЛЛЬ

1.

Ничто так не выдает характер женщины, как пальцы ног. У моей прежней жены, Лизы, личико фарфоровое, ангельское, пальцы же ног, ей же ей, с хамоватым оттенком. Таким же оказался и ее характер. У Юлии, моей нынешней, все в точности наоборот. Грубое, скуластое, почти мужское лицо, а пальчики махонькие, нежные, с трогательными перламутровыми ноготками. Таким же был и ее нрав, тонкой души человек, белая косточка.

— Как же я люблю твои пальчики! — целовал я Юлины ступни.

Юлия Сергеевна усмехнулась:

— Дорогой, раскрой мне великий секрет. Как ты стал троллем?

— Оно тебе нужно?

— Оч-чень!

— Ну, хорошо… Отслеживаю популярные блоги, опасные для власти. Помещаю язвительные комменты. Бью вербально под дых. Можно сказать, в солнечное сплетение.

— На зарплате?

— А как же!

Юленька, с глазами, исполненными ужаса, забилась в угол кровати. Грубоватое ее, какое-то ямщицкое лицо, стало жалким.

— И сколько же в переводе на рубли твои тридцать серебряников?

— Верь мне, довольствие весьма скромно.

Любимая кинулась ко мне, обняла, зашептала в ухо:

— Расскажи детали? Понять — это простить.

— Да-да… Работу эту нашел через любовника своей бывшей, Петра Петровича Васькина, депутата Госдумы.

— Какова процедура вербовки?

— Выпили как-то с ним по сто грамм на Охотном ряду. Он и говорит, есть для тебя, браток, мужская работа. Хватит щеголять рубищем лузера. Стань, чёрт подери, не побоюсь этого слова, лидером.

2.

Я охранял склад детских игрушек. Деньги смехотворные. Не до жиру. А тут в июле (макушка лета) моя Елизавета захотела прикупить французские шортики с васильками да лютиками. Шорты стоят с мою зарплату. Вот она, само собой, и ушла к депутату.

Работа троллем принесла мне реальные бабки. Сначала это был тоненький золотой ручеек. Потом все шире, раздольней.

— Злишься на меня? За Лизку? — спрашивал депутат. Надо заметить, что обликом он своим напоминал несгораемый шкаф. Широкий, осанистый, лысый. Железный человек. Мачо.

— Кто старое помянет, тому глаз вон! — автоматически подмигнул я.

— Ворон ворону глаз не выклюет! — захохотал Васькин. — Бабу завел?

— А как же…

— Молодца! Называй меня просто — Петя. Мы же с тобой почти одной крови. По касательной родственники.

— Не углубляйся. Перейдем к делу?

— Ага! Глаголы в комментах у тебя дохловаты… Точнее, глаголов и нет… — Васькин достал из сумки распечатку. — Цитирую. «Смердящий жидомасон». «Сраный ублюдок». «Приспешник укропов»… И так далее… Ты же цивилизованный человек! Наизусть знаешь Бродского и Евтушенко. Почему не подключаешь культуру? Свой бэкграунд?

— Бэкграунд, говоришь…

Петр открыл стол, достал пирамидальную бутылку с темной жидкостью:

— Плесни в минералку.

— Алкоголь не употребляю. Нет навыка.

— Это не бухло, а китайский гриб. Растет на стволе дикой китайской вишни. Мощно стимулирует мозговую деятельность. Мой друг из Пекина, Ван Хо Юниор, презентовал мне на 50-летие. Настоятельно рекомендую!

3.

И я подключил свой бэкграунд, затаенную подсознанку. В комментах замелькали фамилии Сахарова и Лихачева, Солженицына и Жириновского, Маркса, Дарвина, Ницше. Напирал на то, что оппозиционеры жируют на башли Госдепа, устраивают шабаши с геями жидомасонского ордена.

Позвонил П.П. Васькин. В голосе появилась сокровенная бархатистость.

— Орёл! Я бы даже сказал, где-то и ястреб! Сегодня буду встречаться с нужными людьми. В шикарном варианте издадим твой трехтомник. Ты ведь строчишь стишки? Я не ошибся?

— Лизка рассказала?

— Не важно. Значит так… Ставка твоя утраивается. Отчет о денежных поступлениях будет поступать ежедневно на мобилу. От Лизы горячий привет. Кстати, поздравь, она забеременела. Юлька твоя ходит пирожником? Впрочем, не мое дело. Резвитесь!

Я поднял глаза и столкнулся взглядом с Юленькой.

— Тебе от Пети привет.

— Я этого Петю знать не знаю.

— Хахаль моей бывшей. Она, кстати, зачала.

Юлия налила из сифона боржоми, добавила вишневого гриба, рывком, как водку, выпила. Ямщицкое ее лицо слегка сморщилось.

— Ты почему подозрительно весел?

— Гонорар мой утроился. Обещают издать трехтомник.

— Тридцать серебряников растут в цене?

— Да что ты прицепилась с замшелым евангелистским сравнением? Пойдем есть астраханский арбуз?

— Люблю больше дыню. Торпеду.

— Будет тебе торпеда! А сейчас арбуз.

— Пойдем, милый тролль.

— Не употребляй этот термин. Мне он не по вкусу!

4.

Через пару месяцев меня назначили начальником троллей Замоскворечья. Сам я больше ничего не писал, а лишь точечно разводил вербальные потоки.

Деньги пошли нехилые. Я подарил Юлии кольцо с бриллиантом, а карат в нем не счесть.

— Глебушка, ты меня любишь? — тихо спросила меня.

— Безумно! Жизнь готов отдать. Свою… Чужую…

— Может, нам завести бэбика? А?

— Не вопрос.

Юлия протянула мне флэшку, будто из картона:

— Этот тебе презент.

— Зачем?

— Завтра в головном офисе воткни в комп. Достаточно трех секунд. Потом брось в унитаз. Флэшка растворяется.

— Что на ней?

— Вирус. Он перенаправит все ваши комменты на сайты вертикали.

— Ты с ума сошла?

— Ведь ты меня любишь? — Юлия расстегнула верхнюю пуговку полупрозрачной блузки.

Автоматически раздеваясь, я задумался.

Трехтомник стихов моих был уже издан. Денег на текущем счете накопилось порядочно. Почему не рискнуть? К тому же, я люблю Юлию. Да и хотелось узнать, сойдет ли это мне с рук.

Флэшку воткнул.

5.

П.П. Васькин меня вызвал на Охотный ряд.

Глаза его, что лазерные лучи, жгли насквозь.

— Глеб, кто имеет доступ к твоему компу?

— Никто… Может, я выходил клозет?

— Вчера Замоскворецкие комменты загнобили правительственные сайты. Ситуация вышла из-под контроля.

— Я тут причем?

— С твоего компа, болван!

— Повторяю, ходил в гальюн. Я же не биоробот. Моча, кал, всё как положено.

— Заткнись! Оперативники сейчас проверяют всех твоих подчиненных. Найдем гаденыша, отвернем башку.

— Одобряю.

— Он одобряет! Кому на хрен нужно твое одобрение? Рейтинг президента РФ упал на 3 процента…

— Не стоит делать скоропалительных выводов. Людская молва — морская волна.

Васькин положил мне на плечо волосатую руку.

— Значит, не ты?

— Не я.

— Не врешь? Смотри в глаза!

— А смысл? Я же нашего президента обожаю.

6.

Прошло три года. Россия стала другой. Маятник шарахнулся в сторону толерантности, демократии и плюрализма.

Мы с Юленькой и сыном Максом перебрались в Чикаго, хотя новый хозяин Кремля предлагал мне денежную работу в администрации.

Перед отлетом в США, я лично встретился со свежеиспеченным президентом РФ, выхлопотал у него условно-досрочное освобождение из Магадана П.П. Васькина.

Петро чуть помурыжили и отпустили.

Жизнь за колючкой ему пошла на пользу, он похудел, на лысине его стала пробиваться рыжая щетина. С несгораемым шкафом сходство утратил ну просто начисто.

А вот бывшей моей супруге, Елизавете, отсидка Васькина не пошла на пользу. В ангельские её кудри вплелась седина, в уголках чудных глаз появились «гусиные лапки».

— Ну что, бывший дружок, — Лиза прощалась со мной в Домодедово, — ты, похоже, опять на коне?

— Какой там конь? Будущее тонет тумане. Передавай привет Пете.

— Передам. А что это твоя Юлька сбежала от меня в туалет? Не хочет видеть?

— Разве вас разберешь, женщин?

— Ты прав. Мы с Петей решили переехать в Череповец. Прощай, Москва! От нее лишь беды.

Я осторожно погладил Лизины волосы:

— Ты, радость моя, седеешь.

— Глеб, не надо. Все в прошлом… Эх, узнать бы с какой это твари грянул этот блядский расцвет демократии.

Я промолчал, закусив губу.

Лиза, чуть сгорбившись, решительно пошла в сторону.

Объявили наш рейс. 15.48.

Из ватерклозета элегантной походкой вырулила Юлия. Поправила колечко с брюликами. Пальцы ее рук были так же милы, трогательны, как и на ножках.

Что-то нас ждет в городе оголтелых гангстеров?

И нужны ли Госдепу тролли?

    *  *  *