-1

Риточка Мурзич, 27 лет, девушка красы редкой. Невысокая, крепкая, с доверчивым взглядом. Портили её лишь татарские скулы. Ну, это для кого как! Червоточинка на наливном яблочке делает его только желанней. Значит, настоящее. Без генных мутаций и нещадного кормления пестицидами.

Обстоятельства у Риты складывались благоприятно. Папа работал во «Внешэкономбанке». И ни какой-нибудь шестеркой, шелупонью, а чуть ли не самим вице-президентом. Или бери выше! Маргарита закончила с красным дипломом институт «Стали и сплавов». Впрочем, металлы ей как-то сразу набили оскомину, и она стала выходить на улицу с мольбертом, запечатлевала картинки московской суетной жизни.

И чем больше рисовала маслом, углем и даже пастелью, чем пристальней вглядывалась, тем сильнее уязвляла свое нежное сердце. Почему при такой дорогущей нефти, строительном буме, снующих там и сям лексусах, у русских будто судорогой искривленные лица?
Что-то не так!
Рита, упрятав подальше мольберт и тюбики с краской, отмыв кисти из беличьей шерсти, кинулась к литературе по психологии.

 Проштудировала 12 томов прославленного Андрона Куропаткина, 22 фолианта не менее прославленной Луизы Хэй, поняла с оторопью — мы не любим себя. Разучились! Где, блин, улыбка нирваны?
Маргарита прошла ускоренные курсы психотерапевтов и организовала фирму «Надежда».

 Денег не брала, это клиентуру слегка настораживало. Заглянуло только несколько посетителей, а потом как корова языком слизнула.

 — Дочурка! — утробно хохотал отец, Ерофей Мурзич. — Бесплатный сыр только в мышеловке. Лупи с чуваков ломовые бабки. Только тогда попрут.

— Папа, как ты груб… — Рита опускала темно-русую головку.

 — В твоем наплевательстве на финансы они видят что-то сугубо личное. Или ты крейзи, либо замышляешь лихое.

 — Например? — каменели татарские скулы.

 — Хочешь втереться в доверие, а потом — бац! — отхапать их хибарку. Переписать ордер на свое имя.

 — Ладно, пока… Пошла я к себе.

 — Иди! А ведь согласись, неплохое гнездышко батька прикупил тебе на Чистых Прудах? С видом на пруд, легендарный, воспетый, не хухры мухры, самим Бродским.

 — Чмоки-чмоки…

 — Вот! — папа достал из кармана глянцевый конверт. — Нам в банке подкинули ежеквартальную премию. Сделай себе к Рождеству гостинец.

 Рита усмехнулась:

 — С завтрашнего дня, так и быть, буду драть с клиентуры три шкуры.

 — Лапа, это жизнь! Не забалуешь.

 — За гроши спасибо.

 — С наступающим Рождеством, детка!

 - 2

Первым клиентом за солидный гонорар оказался Андрей Полупанов, бизнесмен и ловелас, поклонник учения Будды, любитель устриц взбрызнутых лимоном и мизантропа Ницше. Где-то под сорок. Голубые глаза радостно сияют как два китайских фонарика.

 — Что вас тревожит? — Рита изящно перекинула ножку на ножку.

 — Маргарита Ерофеевна?

 — Да?

— После присоединения Крыма у меня дрожат руки. Тремор. Вискарь не могу налить.

 — Пьете?

 — Иногда. Не в этом беда.

 — С Крымом связано что-то интимное?

 — Я рыботорговец. Фирма «Веселый дельфин». До конфликта с Украиной промышлял керченскими бычками и ставридой.

 — Будьте добры, короче!

 — После аннексии из-под меня будто выбита почва.

 — Ложитесь, Андрей Матвеевич, на кушетку. Снимите галстук. В нем вы будто удавленник.

 — Ну и сравнения! — Андрюша трясущимися руками сорвал удавку.

 — Закройте глаза. И расскажите мне ваши последние сны.

 — Они жуткие… Наш президент РФ расстреливает меня из АКМ на Красной площади.

 — Расслабьтесь! И уберите руки с груди, вы не жмурик.

 С Полупановым разобралась быстро. Соскоблила с его подсознанки ночные кошмары, купировала проблему освобожденного Крыма, посоветовала вместо погребального Ницше читать кристально-простого Куропаткина, жирные устрицы сменить легким творожком, желательно козьим.

 — Сплю что малютка! — усмехался Матвеевич. — Крым волнует не больше Сицилии или, скажем, какого-то, прости господи, Крита. Будто в сказочно молоко окунулся. Скушал молодильное яблочко.

 — Протяните руки!

— Они не трясутся… Ницше, подлеца, сжег в камине. Читаю Луизу Хэй совокупно с Андрюхой Куропаткиным.

 — Ай, молодца!

 — М-да… Как бы я мечтал иметь такую супругу, как вы. Ведь я холостой. И богач! Бизнес мой опять пошел, сучка, в гору.

 Рита смущенно опустила темно-русую голову:

 — У нас разница в возрасте.

 — 10 – 15 лет? Плевать! Будете под моим крылом купаться в наличности.

 — Мой папа — ферзь во «Внешэкономбанке».

 — Замечательно! Как раз у него и получу ссуду на расширение своего рыбного бизнеса. Соглашайтесь!

— Как вы с кондачка, нахрапом. Пригласили бы в кабачок «Бедные люди». Или на каток, он рядом, на Чистых Прудах. Я на коньках — вылитая Анна Каренина.

— Это можно. Только сегодня на пару недель улетаю в Бразилию. Потом вернемся к нашему разговору. Подгоню, кстати, вам из Южной Америки богатых буратин. Там, кроме диких обезьян, прорва русских психов. Сами знаете, после Крыма вся страна психически скособочилась. Многомиллионный филиал Кащенко.

 — Какой вы забавный!

 — А какова моя сексуальная сила! Я о постели… Взвейтесь соколы орлами! Или беркутами. Узнаете, ахните.

3.

 Под Новый год президент РФ выступил по ТВ с программной речью. В ней он сравнил Русь с косолапым. Мол, США жаждет вырвать у него клыки-когти, выпотрошить, да и набить жухлой соломой. Потом выставить с лампочками вместо глаз в чикагском ресторане для отмороженных гангстеров.

 — Чего он несет? — Андрей позвонил Рите. — Наступает зима? Ядерная?

 — Вы из Бразилии?

 — Ага! После выступления нашей альфы и омеги рубль потерял больше половины стоимости.

 — Все суета сует.

 — Сомневаюсь. А клиентуру вам, как и обещал, подгоню. Из разорившихся. Кретинов сейчас — выше крыши. Дерите с них полновесной валютой. За наш деревянный скоро, похоже, будут давать только в морду.

 Полупанов оказался провидцем. Психопаты к ней пошли гуртом, косяком. Торговцы движимым и недвижимым имуществом, рестораторы и содержатели тайных притонов, политики обанкроченные после санкций, чеченские джигиты с боевых полей Донбасса.

 Гонорары Рита теперь брала валютой, при виде рублей - плевалась.

 У одной мадам, владелицы фирмы «Невестушка», Гликерии Чмокс, требование валюты вызвало приступ ярости.

 — Девочка моя! Дорогая! Мармеладная! Берите деревянные, пока даю.

 — Зачем? Оклеивать стены в сортире?

 — Вот она молодежь! — трясла седенькой головой с бриллиантовой диадемой Гликерия Иоанновна. — Никакого уважения к старшим. А ведь я свадебные платья шила даже для кремлевских партайгеноссе. Сам президент РФ к ним приглядывался. А после скандального шума в желтой прессе о малолетней гимнастке, ретировался.

 — Бабушка, до свиданья! Оставьте при себе ваши рваные. Расценивайте это как мою благотворительность. От страха заходить в лифт я вас избавила? Вот! Ну, так, чао-какао.

 — Ты заснешь на три года.

 — Повторите?

 — После аннексии Крыма у меня открылись паранормальные способности. Я вижу будущее. Как на ладони.

 Рита изящно перекинула ногу на ногу, хотя интересных мужчин поблизости не было.

 — До свидания! У меня там живая очередь.

 — Заснешь на три года. Уколовшись швейной иголкой! — щелкнула фарфоровыми зубами старушка.

 — А разбудит меня поцелуем принц на белом коне! — расхохоталась Рита.

 — Именно так! — бабушка вытащила из копны волос бриллиантовую диадему. — Забирайте себе, раз моими рублями брезгуете.

 У Риты сверкнули глаза. Эта диадема была какой-то ручной сборки. Не Китай! А Париж, бляха-муха, с Брюсселем.

 — Знаете, я ее возьму! — Рита укрепила диадему на своей очаровательной головке с крепкой не трясущейся шеей. — Не зря же я над вами энергично работала.

 — Чмоки-чмоки! — удалилась г-жа Чмокс.

 4.

Слава о Ритуле разошлась по всей Златоглавой. Проект «Надежда» оказался вдруг востребованным. У нее лечился от ужаса перед гадящими голубями сам нефтяной магнат Мойша Иванов. Приходила к ней после 11-го аборта телезвезда Ксанка Собак.

 — Милочка моя, надо предохраняться! — с порога огорошила ее Маргарита. А потом медленно и методично стала лечить ее от панических приступов нимфомании, от ужаса быть отвергнутой фаллическими мужчинами.

 А жизнь на Руси становилась все хуже и хуже. Крымский Рубикон позади. Впереди лишь лавина санкций. Дельцы нищали на глазах, переходя в отряд бомжей. Орды нищих тупо слонялись из угла в угол.

 А офисный планктон?! Еще недавно мирно сидели в теплых офисах с озонированным воздухом, играли на компе в радужные шарики, теперь же им приходилось сбиваться в вооруженные стаи и грабить еще чудом оставшихся толстосумов.

 После упоительно взлета «Надежды» грянуло и ее не менее поразительное падение.

 Народ уж не думал о психике, пожрать бы чего, картошку, гречку, крапиву какую-нибудь, брюкву.

 Короче, деньги у Маргариты закончились. А доллары с евро были строжайше запрещены Госдумой под страхом мгновенного расстрела. И Рита решила выменять бриллиантовую диадему г-жи Чмокс на буханку теплого ситного хлеба.

 Куда диадему спрятать? Ведь офисный планктон на улице ее тотчас обнесет. Решила сунуть в декольте, к нежным грудям. Пальцы от волнения тряслись. Будто тремор запойный. Хотя ничего спиртного в доме не было. Одна валерьянка. Да и то просроченная.

 Кольнула себя в самую грудь. Не потребовалось и швейной иголки.

 Ошибочка вышла, госпожа Чмокс! Дурная пророчица.

 Рита легла на кушетку. Вытянула ножки. Глубоко и блаженно вздохнула.

 Хорошо еще, что именно в этот день ее решил навестить папа Е.Е. Мурзич. Банк его, конечно, вылетел в трубу, однако он недурно жил, выкапывая на даче в подмосковном Томилино один золотой брус за другим. Дома пилил их стоматологической болгаркой, толкал на рынке. И в целом поддерживал прежний статус-кво, даже кушал в единственно сохраненном ресторане на Баррикадной кроличьи языки во французском грибном соусе, запивая шампанским «Вдова Клико» 1961 года.

 А вот о дочке как-то забыл. Всё дела, дела…

 Своя рубашка, как известно, ближе к телу.

 Но тут вспомнил, завернул брусок золота (5 кг) в газету «Завтра», отправился пешком (транспорт почти не работал) к родной кровинке.

 Пришел и видит такой поворот, зигзаг судьбы, дочка спит, без задних ног, даже похрапывает.

 Стал ее трясти, шептать, потом и орать в ухо «Доча, доча!». Хлестко бить по щекам. Делать массаж сердца. Безрезультатно! Спит крепче прежнего.

 «Летаргический сон! — озарило Ерофеича. — Медицинские случаи, описаны беллетристами Эдгаром По и лягушатником Шарлем Перро».

 Папа взвалил дочку на плечо (мужчина он крепкий), раскорякой вышел на улицу. Свистнул частника. Они еще попадались. И отвез дочурку в тепло, в альма-матер, точнее, в отчий дом.

 5.

 В летаргическом сне Рита пребывала ровно три года. И она не просто лежала чурбан чурбаном, нет! Она видела сны золотые, вроде героини романа Чернышевского «Что делать?», Веры Павловны.

 Поганые америкосы и сгнившая гейропа повержены. Не обошлось, правда, без одной-двух ядерных ракет. Сланцевые проекты США прихлопнуты, скважины законопачены уральским воском. Нефть опять в цене. Папа Риты, Ерофей Ерофеевич, восстанавливается во «Внешэкономбанке», ему выплачивают моральную компенсацию, просто чумовые бабки. Вновь он финансовый туз, бери больше, джокер.

 И Россия уже не чучело, не выпотрошенная медвежья шкура, она встала с колен. Довольно ходить на четырех подлых точках.

 Люди воскресли. Ни шизофреников, ни психопатов. Фирму «Надежда» можно закрывать. Маргарита этому только рада.

 Рита Мурзич с головой окунулась в творчество. Рубль окреп, а за ним и радугой расцвели на лицах русаков улыбки. Рисуй их углем, пастелью, гуашью. Любо-дорого! Косяком потянулись в Россию и азиаты. Рита с наслаждением живописала их обветренные степными норд-остами скулы.

 Художества Риты с радостью заметили индийские эксперты. Организовали выставки в Бомбее и Дели. А за ними пришло и международное признание. Хотя америкосы и гейропа что-то кочевряжились, верно, от латентной зависти и духовной импотенции. Плевать на них!

 Андрей Полупанов, бонвиван, отважный рыботорговец, обожатель устриц, сделал ей официальное предложение. Свадьбу наметили сыграть в мае. Индийская диаспора Москвы обещала подогнать на торжество стадо слонов, увитых венками лотосов и русской черемухи.

 Вот такие сны… Ей бы спать и спать.

 А разбудил ее принц.

Да-да!

Дело в том, что на территории Донбасса возникло королевство, а принцем оказался Андрей Полупанов, он был сыном Матвея Полупанова, знатного казачьего атамана, и провозглашенного народом королем.

 Андрюша Полупанов вдруг о Рите вспомнил. Прибыл из своего Донецкого дворца в Москву, на Киевском вокзале купил букет алых роз, нашел Мурзич, да и поцеловал в губы.

 6.

 Рита проснулась.

 С добрым утром!

 У кровати, точнее у хрустального саркофага, Андрей Полупанов, рыбный король, и папа, восстановленный во всех регалиях в козырном банке. Мамы нет, она во время кризиса умерла от инсульта. Все мы смертны.

 — Что-то я разоспалась… — зевнула Рита.

 — Спала ровно три года! — оскалился папа.

 — Я тебя, голубка, разбудил поцелуем, — пояснил Полупанов. — Можешь меня поздравить, я теперь принц Донбасса.

 — На белом коне? — ахнула Рита.

 — В Луганске белый конь, точнее целый табун, имеется.

 Рита живо выскочила из своего хрустального гробика. Поразительно, ученые это потом объяснят, за годы неподвижности руки-ноги ее не утратили молодой подвижности, даже стали живее.

 — Значит, госпожа Чмокс не врала! — потерла виски.

 — Кто такая Чмокс? — приподнял бровь Ерофей Ерофеевич.

 — Одна старая стерва из фирмы «Невестушка».

 — Кстати, о свадьбе, — осклабился Андрей. Встал на одно колено: — Открой эту бархатную коробочку.

 — Что за дела?

 — Думаешь, я шел к тебе наобум Лазаря? Нет! Я прикупил обручальное кольцо. Станешь Донбасской принцессой.

 — Как мило…

 — А Россия, доча, встала с колен! — приосанился Ерофей Ерофеевич. — Хотя пропасть пришлось перепрыгивать в два приема. Ну, это ничего. Мы теперь на коне. На белом. Или в яблоках. Какая разница?

 — Сколько стоит баррель? —  еще не веря своему счастью, прошептала Рита.

 — 200 баксов! — хохотом покатился наследный принц.

 — А бакс, как во времена СССР, всего 76 копеек, — рявкнул счастливый папа.

                                           *  *  *