1.

Меня зовут Павел Васильевич Скрудж.
Не смейтесь! Я сам по приколу поменял свою фамилию. Был Иванов, стал Скрудж. Обожаю этого мультперсонажа. С ним мыслю синхронно. Самое важное в нашей жизни — деньги. Универсальный товар, по Карлу Марксу. А немец был не дурак, толк в деньгах понимал. Всегда предпочитал жить на халяву, на средства богатого кореша Фридриха Энгельса.

Нo нет ничего скучнее исторических ссылок. Займемся реальностью. Она веселей.

Состояние мое оценивается в 10 лямов евро. Немного, конечно. Но почву под ногами я чувствую крепко.

Мой бизнес — охранная сигнализация и банковские сейфы. Востребованный в наше лихое и мутное время бизнес. Лакомый кусочек для многих. Сколько раз конкуренты пытались сожрать меня, да я оказывался не по зубам. И всё благодаря моему приятелю, Кириллу Владимировичу. Не простому челу. Он — чёрт в отставке. Проштрафился в чем-то в своем инфернальном ведомстве, его и поперли. Хотя некоторые магические способности за ним оставили.

Забавно мы познакомились.

Отмечался день рождения моих близняшек, Евлампия и Мафусаила. Дурацкие имена. Я не виновен. Это жена моя, Ирина Парамоновна, их где-то выискала. Баба с прибабахом. Даже мое переименование из Иванова в Скруджа она приветствовала.

Так вот… Близнецам стукнуло по восемь лет. Сидим мы во дворе за столом моей скромной подмосковной дачки, в Томилино. Над нами шумят вековые сосны, кора у них красноватая, смолистая, шелушится. На столе серебряный тульский самовар, тульский же расписной пряник. Обожаю простоту и скромность. Без выпендрежа. Только необходимое и достаточное. Никакого швыряния денег на ветер.

Сидим, значит, потягиваем бюджетный цейлонский чаек «Три слона». Тут — скрип калитка. Входит незнакомец. Поджарый, с залысинами, со слегка гробовым лицом. Входит и говорит, что, мол, не может отыскать друга в Томилино. Он живет где-то рядом, на нашей улице Карамзина, в одном из ветхих одноэтажных домиков.

2.

Друга я его знал, бывшего афганца. Он давно уж умотал в Челябинск, стал контролировать местный наркотрафик, да там и сгинул. Ну, слово за слово. Предложил я ему сесть за наш скромный пиршественный стол. Уж больно мне этот незнакомец пришелся по душе. Что-то в нем мелькнуло родное, в глазах, в угловатой походке, в аристократической сдержанности.

Познакомились.

— Скрудж, значит? — улыбается ясными, синими глазами Кирилл Владимирович.

— Именно так. Больше всего уважаю деньги. Универсальный товар по Карлу Марксу. Их можно обменять на всё что угодно. Как, кстати, вы относитесь к ним?

— Я? Неплохо. Вот могу даже одарить ваших близняшек.

Лезет в карман и достает два золотых кругляка, горят на солнце огнем.

— Что такое? — ахает моя жена Ирина Парамоновна.

— Легендарные золотые червонцы. Артефакт чмошной Совдепии.

— К чему такая щедрость? — хмурюсь я. — Вы же нас совершенно не знаете.

— Любы вы мне, да и близнецы симпатичны, — улыбается Кирилл Владимыч, прикрывая ладонью рот, у него один зуб черный, порченный.

Близнецы изумленно разделили подарок.

— Может, коньячка? — всполохнулась супруга. — Есть виски «Белая лошадь». Всё есть! А то ведь с моим мужем, Скруджем, мы трапезничаем всегда что голытьба, нищеброды.

— А почему бы и нет! Однако сначала позвольте представиться. Отставной подполковник ФСБ, Кирилл Владимирович Чмонов.

— Как приятно! — пожимаю я отставнику руку. Пожатие у него (мама дорогая!) стальное.

Накатили коньячка, да вискарька. Перешли на «ты». А потом Владимыч отзывает меня в сторонку. Говорит:

— Я ведь не ошибся калиткой. Шел именно к тебе. Большие проблемы у тебя скоро будут, парень. Вот я и решил заглянуть на огонек, пособить, помочь.

— Надо выпить! — затравленно прохрипел я.

3.

С этой судьбоносной встречи началась у меня совсем другая жизнь. (Об этом после.) А ведь мог стать реальным нищебродом, или, не дай бог, жмуриком.

— Зови меня просто Владимычем, — попросил чёрт. — Не люблю я свое кудрявое имя. Эти два «л» бесят.

— Как скажешь.

— Значит так, — пронзительно сощурился собеседник. — На самом верху решено обнулить твой бизнес. Время, сам понимаешь, сейчас огневое. Россия, как всегда, в кольце заклятых врагов. Подножного корма всё меньше. Поэтому приходится этот корм вырывать прямо из глотки своего собрата.

Сигарета «Кэмел» в моих пальцах задергалась, будто я страдал гибельным Паркинсоном.

— А каков мотив твоей помощи? — спрашиваю. — Личная выгода?

Тогда-то Владимыч и поведал о своем инфернальном происхождении. И что у каждого чела есть свой ангел-хранитель, есть и хранитель-чёрт.

— В сказки и прочее народное мифотворчество верю не особо, — морщусь я, судорожно выхватываю очередную сигарету. И не успеваю к ней поднести зажигалку. Чёрт протягивает к моей сигарете указательный палец, а из пальца, как из газовой конфорки бьет синий огонь.

— Фокус такой? — холодею я, автоматически, до рези в легких, затягиваясь.

— Ага! Фокус-покус, — смеется Владимыч, открыл свою пасть, а из нее бьет такое же пламя, только желтое, типа из форсунки, под мощным давлением.

— Погаси немедля! — шепотом ору. — Напугаешь жену и детей.

— Дурашка. Огонь видишь только ты. Хотя смело можешь от него прикуривать. Впрочем, курить — дурная привычка. Ты в курсе об ужасающих предупрежденьях Минздрава?

 4.

Владимыч тогда мне презентовал небольшой, в ладонь, оберег на золотой цепочке, герб с изображением двуглавого лиса, одна башка его смотрит налево, другая направо.

— Чего это? — щупаю изящную вещицу.

— Твой герб-оберег. Храни его как зеницу ока.

— Какой еще герб? Мои предки — саратовские крестьяне. Крепостные при царе, крепостные при советской власти.

— Повторяю для тугоухих. Это оберег! Вот что на гербе РФ?

— Понятно что! Двуглавый орел.

— А у тебя двуглавый лис. Раскрой глупые глазки. Агрессивность орла выносим за скобки. Спасти тебя может только хитрость. Короче! Повесишь герб над своей постелью.

— Жена засмеет.

— Объясни, мол, это для поднятия потенции.

— Тем более засмеет. У меня с супругой не было сексуального контакта уже пару лет.

— Будет! И еще какой. Я тебе обещаю. Вешай!

Рекомендацию черта-хранителя я покорно исполнил. Ирина Парамоновна хоть и скривилась, но стерпела.

— Либидо свое будешь повышать? Ну-ну!

А ночью у нас феерический секс. Секс-фейерверк. Секс-Ниагара. Везувий!

— Миленький, что с тобой? — супруга шептала мне в ушко. — Ты будто сорвался с цепи.

— Да, я такой. Какие наши годы?!

Сам же подумал: «К бабке не ходи, оберег работает! Может быть, такая же фиеста наступит и с моим бизнесом».

Скосился на презент. На красном бархатном фоне две лисьи морды. И какое же лукавство в их глазах, какая лесная нечеловечья лютость.

 5.

Утром позвонили с Лубянки.

— Павел Васильевич? Фирма «Медвежата»?

— А кто же еще?

— Ты поскромнее, сынок! Звонок с самого верха.

— Что вам угодно?

— Вот это другой разговор. Сейчас мы на мобилку скинем ссылочку. Все свои активы переведи на этот счет. Просек?

— Так-таки все?

— Оставь немного. Типа, подножного корма.

Хорошо черт, т.е. Кирилл Владимыч, оставил свой номер мобилы. Сразу звоню. Так, мол, и так. Лубянковская братва схватила за жабры.

— На понт берут, — усмехается мой хранитель. — Это пока мелкая рыба. Не реагируй.

И я не реагировал. Звонков больше не было. И тут мне сказочно повезло. Накатила эпидемия коронавируса. Люди трясутся от страха. А где смертный ужас, там и стремление к сейфам, сигнализации. Фирма «Медвежата» гребла деньги лопатой.

На радостях я отпрыскам Евлампию и Мафусаилу подарил по японскому скейтборду, как из киношки «Назад в будущее». Супруге преподнес сережки с сапфирами от Диора.

— Ой, как мило! — сразу же примерила их перед винтажным зеркалом Ирина.

— Ты у меня сама будто крупный сапфир!

— Ага, сапфирчик четыре пуда весом.

— Худосочные женщины мне не по вкусу. Дешевка!

— Вот как? А ведь ты меняешься. Сексом стал заниматься. Из затхлого футляра Скруджа, похоже, вылезаешь.

— В точку! Может быть, мне вернуть себе прежнею фамилию? Иванов! Просто и красиво!

— Скрудж лучше.

6.

Два месяца всё было тип-топ. Я находился в процессе глубинной метаморфозы. Становился щедрым. Сам умилялся на свои трансформации. Так умилялся, что пару раз даже плакал. Ручьисто! Какой же я стал добрый и щедрый.

Мой рейтинг в семье резко поднялся. Близняшки принялись читать умные книжки, «Незнайку на Луне», «Мойдодыр», «Буратино». Жена вставила себе новые отличные зубы. Скинула десять кило и лет десять. Глядишь на нее и думаешь: «Блин, богиня!»

Дела мои в пандемию пошли так в гору, что я только успевал подсчитывать живую наличность.

И тут опять звонок, причем в глухие два часа ночи.

— Скрудж, ты что, тормозок?! — послышался мерзкий фальцет. — Где наши бабки?

— А пошли вы! — дерзко я скосился на двуглавого лиса.

— Мы-то пойдем… — засмеялась гадина. — А вот ты, чувачок, что делать будешь?

— Вас не боюсь. У меня есть крыша.

— Какая против нас крыша? Не смеши!

— У меня крыша не простая. Инфернальная. Из загробного мира.

— Тебе, сынок, надо в Кащенко. Подправить мозги.

— Чао-какао! — шваркнул я трубку.

— С кем это ты? — сонным голосом спрашивает жена.

— Да так…. шелупонь. Мелочевка.

— Выпей, дорогой, пустырника и крепко спи.

— Сладких снов, драгоценная.

— Люблю!

7.

А утром началось злое сафари. Причем охота шла не какого-то тропического зверя, а именно на меня, Павла Скруджа.

Сначала возле моего уха просвистел бумеранг. Потом рядом со мной в ствол сосны вонзилась стрела. Затем я на завтрак съел красные бобы в томате и меня тошнило.

Не вытерпел, позвонил чёрту:

— Владимыч, спасай! Бумеранг, стрела арбалета, красные бобы.

— Не дергайся… И постарайся поголодать.

— Откуда такая агрессивная экзотика?

— Они тебя предупреждают. Don't worry! В тебя не попадут. Иначе кто им переведет баблос? Раскинь, парень, мозгами.

— Мне и с Лубянки посоветовали обратиться к мозгоправу. А у меня руки дрожат. Ноги! Желудок крутит.

— Ладно, выезжаю. Только куда-нибудь спровадь свою благоверную с отпрысками. Я к тебе приеду с одним товарищем. Им его видеть ну очень не обязательно.

— Легко! Сейчас им подкину бабла, они и слиняют.

— Тонкий ход! Только быстро спровадь. Я у тебя через час буду.

— Ребятки! — закричал я в сторону зала мажорным голосом. — Кто из вас хочет много-много денег?

— Я! — выскочил Мафусаил.

— И я! — за ним последовал Евлампий.

За ними, широко улыбаясь, нарисовалась и моя супруга, Ирина Парамоновна. Чёрт побери, как же она похудела! Святые мощи!

8.

Через час чёрт прибыл ко мне с яркой шатенкой с огромными карими глазами.

— Знакомься! — подмигивает Владимыч. — Моя племянница Анфиса. Мозгоправ инфернального ведомства «Альфа и Омега».

Дело было летом. На Анфисе белая маечка, лифчик она не носила, коротенькие джинсовые шортики. Я таращился на голые красивые ноги. А какова, братцы, грудь? Молодая, упругая. Через белую ткань проступали соски.

— Вы мне поможете? — смущенно бормочу.

— Ноу проблем! — Анфиса вдруг обняла меня и поцеловала в губы. — Не дергайся, дурашка.

Мои руки автоматически прошлись по ее спине, по флейте позвоночника, спустились ниже.

— Ребята, уединяйтесь в спальне! — чёрт щелкнул пальцами.

— Все сделаем по высшему разряду, — пообещала Анфиса.

Что было дальше, вам лучше не знать.

Конечно, Ирина Парамоновна вставила новые зубы, сбросила 10 кг и 10 лет. Но разве ее можно сравнить с юной Анфисой, обладающей не только изумительным телом, но и роскошной гривой каштановых волос? Никакого сравнения!

— А ты еще старичок ого-го! — после медового соития Анфиса всматривалась в меня карими глазами. — И откуда в тебе столько молодой прыти?

— От верблюда! — пошутил я. — Скажи мне, кто ты? Как твой дядя? Чертовка?

— Нет, я окончила Российский университет Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы. Будущий дипломат. Юрист по семейным вопросам.

— Ах, вот оно что?! Значит, юрист?

— У дяди я подрабатываю внештатным мозгоправом. Как твоя внутренняя самооценка? Все нормалек? Не дрожат руки-ноги?

— Да я будто наелся молодильных яблок, искупался в живой воде!

— Умница! Как будет плохо, звони. Вот моя визитка. И убери к лешему свой живот. Это асексуально!

9.

Дядя с племянницей ретировались. Я посмотрел в зеркале на свой живот. Какая гадость! Будто беременный. Надо взять себя в ежовые рукавицы.

Раздался звонок.

— Это с Лубянки. Мы тут маленько погорячились, не за того вас приняли. Не держите обиды.

— Так чего вы хотите? У меня голова кругом. Сначала бумеранг. Потом стрела. Красные бобы…

— Действительно, глупо. Это майор Петраков Семен Семенович погорячился. Ему уже поставлено на вид. А чего хотим? Мы внимательно изучили досье вашей фирмы «Медвежата». Хотим предложить вам стать нашим эксклюзивным поставщиком сейфов и охранной сигнализации для Кремля.

— Почему именно я?

— Как почему? Вы же прошли проверку. Стрела арбалета, бумеранг. Опять же бобы в томате. Очко у вас не играет. Нервы стальные. Так согласны или нет?

— А то! — скосился я на ликующую морду двухголовой лисы.

— Лады… Младший лейтенант Анфиса Васильевна Сидорчук подъедет к вам со всеми документами. Подпишитесь в нужных местах. И, уверяю вас, озолотитесь. На бентлях будете рассекать. Самых навороченных бентлях.

— Анфиса, говорите?

— Именно так. Молодая, красивая. С каштановыми волосами и карими глазами. Хорошая девка, но такая строптивая. Никому не дает.

Странный у меня разговор с Лубянкой. Очень странный.

Позвонила Анфиса Сидорчук:

— Павел Скрудж? Давайте с вами встретимся на нейтральной территории.

— Где? — сердце мое бешено стучало.

— В парке культуры имени Максима Горького. Центральный вход. Завтра, в 12:00.

— Как вас узнаю?

— Ищите самую красивую девушку в форме ФСБ. Шучу! Я сама вас найду.

10.

Лейтенант карательных органов оказалась эдаким клоном Анфисы, племянницы чёрта. Юная, нежная, дерзкая шатенка.

— Ах, вот вы какой русский Скрудж?! — окинула меня профессиональным цепким взглядом с ног до макушки.

И я ее окинул. Прямо впился взглядом. Просто, мама дорогая, мимолетное видение! Гений, как к бабке не ходи, чистой красоты!

— Ну, и чего мы стоим? — взяла меня за руку.

— Как вас по батюшке?

— Анфиса Васильевна. У вас плохо с памятью? Был инсульт?

— Никакого инсульта! Однако как вы красивы! Диво дивное! И эта форма ФСБ вам так идет.

— Ох, какой горячий! Обожаю горячих мужчин.

— Я вот чего хотел спросить, нет ли у вас сестры двойняшки?

— Увы! Хотя я девятая у мамы с папой. Два брата и три сестры погибли в Африке, сражаясь за идеалы Русского Мира. Вы любите Россию?

— А как же! Кого же еще любить?

— Молодца! Где же мы будем подписывать документы. Ну, конечно!

Анфиса Васильевна потащила меня к чёртовому колесу.

— На колесе обозрения? — ошалел я.

— Конечно! Сколько воспоминаний из детства. Вы любите детство?

— Даже не знаю… Мне кажется, я сразу родился пожилым… С животом. С круглым счетом в банке.

— А вы оригинал! Обожаю оригинальных мужчин. Значит, еще есть порох в пороховницах.

— Какой еще порох?

— А то не знаете! — ласково, но довольно чувствительно двинула меня локтем в бок. — Ловелас! Плейбой!

11.

Мы идем к чёртовому колесу. Повсюду предчувствие внезапного летнего счастья, русской нирваны. Кругом добрые советские песни. Какие? Да, вот же! «Хотят ли русские войны?», «Катюша», «Три танкиста, три веселых друга, экипаж машины боевой». И т.д. И т.п. В том же мажорно-агрессивном духе.

— Хочу мороженое! — топнула загорелой ножкой под юбкой цвета хаки Анфиса Васильевна. — Эх, жаль я не застала советское «Эскимо» по 11 копеек. Вы застали?

— Не помню… Вот водка была по 3,62. Колбаса по 2.20. Мороженое не помню. 11 копеек, говорите? Всё может быть!

Мороженое вкушали под огромной медово цветущей липой. На небе парили какие-то птицы. Какой породы? Издалека понять невозможно. Да и не спец я по птицам. Пустое…

Я любовался Анфисой. Как она ела «Пломбир»! Какие у нее губы! Язык! Как лукаво сияют глаза! Воплощенная женственность.

— Анфиса Васильевна… — начал я говорить.

— Можно просто, Анфиса. Вы же сейчас подпишите бумаги, станете одним из нас. А мы одна семья.

— Да-да, семья. Коза ностра… Анфиса, а не жутко вам в таком цветущем возрасте служить в карательных органах?

— Карательность органов преувеличена. ФСБ — это орден интеллектуалов. Духовных подвижников.

— А как же палачи Ежов, Ягода, Берия? Пытки и расстрелы на Лубянке?

— То когда было?! Быльем поросло. Вы еще вспомните Иоанна Грозного, когда варили живьем в кипятке и сажали на кол.

— Неужели все так изменилось?

— Повторяю, мы передовой отряд российского общества. Нанотехнология, космос, интернет… Всё под нами! Всё по промыслу божьему.

— Верите в Бога?

— Верю. И крепко! В кого еще верить? Президент РФ и Бог. Нет вариантов.

12.

И мы катались на чёртовом колесе, любовались Москвой-рекой, возрожденной летней природой. Я подписал ручкой «Паркер» с золотым пером все бумаги.

Анфиса защелкнула папку крокодиловой кожи, обняла меня сильной рукой, вкусно поцеловала в губы.

— Это за что? — обалдел я.

— Теперь мы с тобой одной крови! — расширенным зрачками глядела мне в лицо. — Хочешь ударный секс?

— Я ведь женат?

— Кого из мужчин это останавливало?

Анфиса протянула мне черную визитку с золотой вязью букв, вроде древнерусской кириллицы.

— Здесь мой мобильный, домашний адрес. Будет скучно — звони. Веселую ночь тебе гарантирую.

Анфису из парка забрал вертолет. Приземлился у чертова колеса. Из кабины лейтенант послала мне воздушный поцелуй, я даже почувствовал его жгучее прикосновение.

Я поплелся к метро. Хотя и богат, но пользуюсь исключительно общественным транспортом. Из экономии. Нельзя швырять деньги на ветер.

А на выходные к нам в Томилино подъехал Владимыч с племянницей. Ну, точно, клон той Анфисы из ФСБ. Эта только чуть повыше. Или пониже? Я их не измерял.

Встретились мы во дворе, под корабельными соснами.

— Подписал? — сощурился Кирилл Владимирович.

— А как же! — протянул я ему копию договора.

Чёрт все внимательно прочитал:

— Паша, дай закурить.

— Сигареты у меня в доме.

— Я говорю только о зажигалке. Вот! — чёрт протянул мне в своей мускулистой руке сигарету.

— Да я говорю, зажигалка в доме.

— Дай свой пальчик.

Я покорно протянул указательный палец, а из него, мама дорогая, ударил фиолетовый пучок пламени.

Чёрт блаженно закурил.

Я потряс рукой, палец немного жгло.

— Ты теперь в нашем ордене! — улыбнулась Анфиса.

— Каком еще ордене?

— Чертей ФСБ, — сплюнул Владимыч.

— Неужели я чёрт?

— А кто же еще? — Анфиса крепко обняла меня и поцеловала в губы. Спросила, впиваясь в меня расширенными зрачками:

— Где дети? Жена?

— Уехали на шопинг в ГУМ.

— Вот и ладушки!

               *  *  *