1.

В офис заглянул неизвестный. Среднего роста, спортивный, с седым ёжиком волос, с мучнистым лицом и остекленевшим взором. Протянул визитку. На ней: «Подполковник ФСБ. Андрей Асахов». Проговорил скорбно:

— Оторвались вы от своего народа. Ой, оторвались.

— Да я плоть от плоти его! — громко произнес г-н Морс, президент компании «Золотые купола». Он всегда говорил отчетливо и громко. Статус обязывал.

Асахов страдальчески сморщился:

— А кто же тогда вместо вас будет делиться с карательными органами? Пушкин? А.С.? Лермонтов? Не помню его отчество.

— Не вы ли теперь самые ярые борцы с коррупцией?

— Коррупция коррупцией, а делиться надо. Негоже в одиночку пирог сжирать под одеялом.

— Не дам ни копейки.

Нечаянный разговор сбил привычный мажор. Семен же Митрофанович в последние годы был всегда в мажоре. Цена московской недвижимости росла как на дрожжах. Его фирма риэлтерского консалтинга становилась все круче. Правда, яхту с алыми парусами и золотым унитазом он, подобно пошлому Абрамовичу, себе не прикупил. Зато приобрел роскошный особнячок на Преображенской. Все стены в шелковых гобеленах. А на них павлины с ликующей радугой хвостов.

Супругу Семен Митрофанович не заводил. Свято помнил наставления царя Соломона: «Уста ее — силки, руки — оковы». Предпочитал девочек по вызову. Быстренько произвел необходимые манипуляции и до свиданья.

Дома у Сени был лишь один кореш — черный поросенок Бэмби. Он выгуливал четвероногого на привязи. Заходил в топовые рестораны. Свинушка с аппетитом хрустела капустными листьями с блюда Фаберже, Сеня всегда таскал это блюдо в своем пуленепробиваемом кейсе.

Через пару месяцев подзабыл о корсарском налете подполковника. Богател. Выгуливал Бэмби. Февраль пахнул весной.

И тут с утречка звонок:

— Семен Митрофанович, я вижу, вы меня не поняли.

— Напишу о ваших вымогательствах в администрацию президента.

— Лучше бы вы это не говорили.

Подполковник положил трубку.

Вечером, выгуливая Бэмби, г-н Морс поскользнулся на льдинке. Левая его нога въехала под трамвай №37.

2.

Были ли это происки Лубянки, или синхрон по теории Юнга, Сеня не понял.
Знал только одно, он лежит в Склифе, левая его нога короче правой.

Наведывались сослуживцы. Кланялись почти до земли. Одаривали непременными мандаринами и черной икрой. Желали выздоровления. Семен Митрофанович попросил навестить и накормить поросенка Бэмби.

Выписался с нанотехнологичным протезом от Чубайса. От настоящей ноги не отличишь. А ходить больновато. Приходилось вспоминать летчика-героя Маресьева.

Вернулся домой, а там подарочек. Официальные бумаги из Следственного Комитета РФ. Оказывается, он, г-н Морс, своими «Золотыми куполами» обнес родное государство на 13 миллионов баксов. Сдержал-таки слово Андрюша Асахов. Семен лишился всего. И оказался в конце передряг в крохотной комнатушке на Воробьевых горах, рядом с циклопической башней МГУ.

Г-н Морс теперь почивал на раскладушке. В ногах голодно хрюкал черный поросенок Бэмби. Существовать приходилось на жалкую инвалидную пенсию.

Нанотехнологичный протез сломался. Прыгал на двух костылях. Пропал и его зычный голос. Теперь он говорил шепотом. Взгляд затравленный, жуткий.

Не так он жил! Не так! Подполковник Асахов — карающий всадник неба. Всадник Апокалипсиса.

Сеня стал попрошайничать еду на рынке, попутно поучая торгашей любви к ближнему. Сначала его чуть ли не били, потом попривыкли. Принялись одаривать заплесневелой колбасой, черными бананами, одежку скидывали со своего негоциантского плеча. Словом, гуляй, рванина от рубля и выше. Правильно пел гениальный Высоцкий.

— Бабло заслонило вам божественные очи! — вещал возбужденно Сеня. — Плюньте на баксы-евро. Обретите Иисуса!

Иногда, правда, накатывали злобные чувства. Хотелось, чтобы весь мир прыгал на одной ноге. Косился на разжиревшего на халявных помоях Бэмби. Может, рубануть ему топором ногу. Взял себя в ежовые рукавицы, пожалел товарища.

По весне появилась новая страсть. Он отправлялся удить на пруд МГУ. Вода на диво прозрачная. Как-то в этом пруду, в окружении серых карасей, увидел золотую рыбку.

3.

Золотой бок рыбехи блеснул на солнце. Крупная! С мужскую ладонь. Наверное, кто-то шутки ради, выпустил из своего аквариума. Зажравшийся олигарх, может быть.

В сказки г-н Морс, конечно, не верил. Особенно в рифмованные сказки А.С. Пушкина.

Выловил четырех карасей. Потом (о чудо!) грамотно подсек и золотую рыбку. Ярко отсвечивает литая чешуя. Крючком изувечил ей верхнюю губу. На ротике пузырится кровь.

Ай, была ни была! Он решил озвучить свои три желания. Хотя рыбка, понятно, ничего не предлагала.

Первое — пусть отрастет нога.

Второе — вернут бизнес.

Третье — обрести любовь.

Поцеловал на прощание рыбку в золотой лобик, да и воротил в пучину.

Сложил пойманных карасей в драный рюкзак, печально побрел восвояси. Сварит уху, покормит захребетника Бэмби.

Похлебал ушицу. Лег на раскладушку. Рядом прикорнул черный хряк.

А с культей вдруг начало твориться что-то неладное. На кромке будто завелись черви. Больно так зашевелились, мерзко.

Сеня встал, смазал обрубок спиртовым настоем полыни. Несусветная боль ударила в мозг, в позвоночник.

Г-н Морс рухнул.

Очухался и не верит глазам. Левая нога отросла. Кожа свежая, с рыжими волосинками. Пальцы точь-в-точь как на правой. Ногти на отросшей стопе отливают девственным перламутром. И, главное, что вообще непостижимо, аккуратно пострижены.

Айда, Пушкин! Айда, сукин сын!

Бэмби с изумлением обнюхал его удлинившуюся конечность. Громко вздохнул.

Сеня вскочил. Сделал шаг, другой. Присел. Подпрыгнул. Стал отплясывать «Яблочко», джигу. Аллилуйя!

— Жизнь налаживается! — захохотал во весь голос.

— Хрю-хрю, — ответил хряк, увы, пока еще не обладающий даром членораздельной речи.

Морс потер ладони:

— Сейчас мы разведаем, что с моим бизнесом.

4.

И тут звонок. На проводе подполковник ФСБ, Андрей Асахов. Спрашивает елейно:

— Батенька, как там у вас? Давненько хотел позвонить, да все, блин, дела. Причем, государственной важности.

Сеня чуть не задохнулся от гнева. Но тут вспомнил о своей второй просьбе у золотой рыбки, прикусил язык.

— Ногу мне отхайдокало трамваем. Ничего-ничего… Теперь отросла. Живу на пенсию инвалида. Бизнес вы у меня, напоминаю, оттяпали.

— С ногой не понял… А с бизнесом вышла осечка. Слишком уж мы пошли на поводу одной клеветы. Вот и рубанули с плеча. Можете заглянуть к нам на Лубянку, так сказать, на огонек, забрать все отнятые у вас документы. Перед Россией вы чисты.

— А кто донос настрочил?

— Зульфия Гибайдулина. Ваша секретарша. Поправьте меня, если я не прав, ваша любовница. Написала, мол, вы в плотном контакте с таджикским бандформированием ИГИЛ.

— С каким бандформированием?

— Вот и мы так решили. Словом, попали вы, батенька, под горячую руку. Мы же сейчас с коррупцией ведем войну по всем фронтам. Как в Сталинграде. А требование с вас отката было лишь проверкой. И вы, молодец, не клюнули.

Документы г-ну Морсу вернули ясным весенним днем. Яростно орали воробьи. Заводили в подворотнях амурные песни кошки.

Навестил свою фирму у Курского вокзала. Глухой швейцар Гаврилыч, весь в золотых позументах, склоняет седую башку. Глаза старца вылазят из орбит, таращится на отросшую ногу.

Так же выкатывали очи и все консультанты-риэлторы. Особенно же таращилась г-жа Зульфия Гибайдулина, настрочившая ядовитый донос.

— С возвращеньецем, Семен Митрофанович! — хрипло выкрикнула Зульфия.

— С тобой, змея, будет у меня разговор особый.

— Конечно, особый! Как, однако, ловко сделали протез. От настоящей ноги не отличишь.

— Да она и есть настоящая… — Сеня поддернул левую штанину, показал мускулистую икру, поросшую рыжеватым волосом.

Зульфия Федосеевна принялась икать.

— Значит так, дорогие мои! — г-н Морс ударил кулаком по столу. — С консалтингом мы заканчиваем. Баста! Теперь будем строить дома для простых людей.

— Мудро! — зашлась кликушеским смехом г-жа Гибайдулина.

5.

Жажда мести, понятно, зашкаливала. Зульфию Федосеевну хотелось стереть в порошок. Вышвырнуть, гадину, на улицу. Глядя же на восстановленную конечность, успокаивался. Радовал и черный кабанчик Бэмби, за последние дни набравший 10 кг.

Вообще на Семена нашло странное умиротворение. Какая-то подспудная любовь просыпалась ко всему человечеству.

Швейцару Гаврилычу, например, презентовал новехонький слуховой аппарат. Решил к тому же провести благотворительный бал с беспроигрышной лотереей для увечных. Одарить всех калек финской телескопической удочкой, пусть каждый из них поймает свою золотую рыбку.

Зульфия Гибайдулина застенчиво поскреблась к нему в кабинет.

— Семен Митрофанович, дорогой наш коллективный отец, даже, в каком-то смысле, и мать, хочу предостеречь вас от жуткой ошибки.

— Что такое? — Сеня спрятал глаза, после доноса видеть Зульфию было невмочь.

— Слоган бала «Каждому инвалиду по золотой рыбке» может быть воспринят как издевка.

— В чем же она, госпожа Гибайдулина?

— Что-то здесь становится жарковато… — Зульфия расстегнула верхнюю пуговку белой сквозной блузки.

И в Семене вдруг заклокотала ярая сила орангутанга.

Он перепрыгнул к Зульфие прямо через стол. Мохнатым шмелем впился в ее губы.

— Дверь запри… — обморочно прошептала сексапильная барышня.

Через десять минут они сидели друг против друга.

Зульфия поправила лиловую бретельку лифа:

— Я тут официальную бумагу написала в Московский Патриархат.

— Что за бумага?

— Ваша отросшая нога. Это же чудо! Пусть вас причислят к лику святых. Я не шучу.

6.

После сюжета об отросшей конечности в передаче «Возможно всё!», страсти в обществе закипели серьезные.

Так ли это? Есть ли здесь божий промысел? Или г-н Морс ловко морочит всем голову?

Семена стали ангажировать на все популярные ТВ-шоу. Орды москвичей теперь сидели у пруда МГУ, грезя изловить золотую рыбку.

После же того, как Семен на собственные деньги построил городок для сирот «Золотая рыбка», ему нарочный принес официальное письмо из Патриархии.

Игумен Пафнутий сообщал, что если три года спустя с его ногой не будет обнаружен подвох, то РПЦ всерьез рассмотрит вопрос о причислении его к сану святых еще при жизни.

— Вот оно как! — гоголем-моголем Сеня расхаживал по кабинету. — Выходит, икона с моим фейсом будет висеть в каждой церкви.

— Чего изволите! — вскричал швейцар Гаврилыч, увы, его нанотехнологичный слуховой аппарат именно сегодня дал сбой.

— Бэмби кормил? — строго глянул на замшелого старца г-н Морс.

— Да он же глухой, что тетерев! — гордо неся молодую грудь, вошла в кабинет Зульфия Гибайдулина. — А твой Бэмби уже поперек себя шире.

— Много на земле чудес, ой, много… — бормотал сокрушенно Гаврилыч.

— Закажи ему какую-нибудь старинную слуховую трубку. Без всяких нано! — нахмурился Семен Митрофанович. — И что там вытанцовывается с нашим свадебным вояжем?

— Все тип-топ. Совершим паломническую поездку в Гималаи. Прошвырнемся на Гоа, посетим Лаккадивские и Андаманские острова.

— Сам я из Магадана! — горестно рассмеялся Гаврилыч. — Барачное дитя. Сирота. Почти. Никто меня не любит.

Зульфия улыбнулась:

— Сеня, подари ты этому глухарю фартовую удочку. Пусть вытащит, старый чурбан, личную золотую рыбку.

 

 

                                                                                                                                          *  *  *