В магазине ТиДжейМакс Коноедов увидел трусы фирмы Вулрич.
Одна пара черного цвета висела на вешалке в мужском отделе. В ТиДжейМакс свозили неликвиды и цены там были почти бросовые. Бирка предлагала сравнить оригинальную цену в 32 доллара с 10-ти долларовой  продажной . Коноедов мечтал о таких трусах с тех пор, как увидел их на Фиме в раздевалке фитнеса. В фитнесе Коноедов ходил только в раздевалку, где принимал душ, чтобы не принимать его дома и экономить на воде и электричестве. Членские взносы он уже давно не платил и приходил тайно.

  Трусы модели бриф элегантно облегали немалое Фимино хозяйство, однако чувствовалось, что на живот не давили и детородный орган в яички не вжимали, а ляжки внизу хотя и окольцовывали, но не туго, давая воздуху возможность проникать вовнутрь и вентилировать. Коноедов не мог отвести глаз от этих чудо-трусов. Ему хотелось до них дотронуться, пощупать. Он сделал вид что споткнулся о скамейку, и падая, схватился за Фиму пониже пояса. Трусы оказались очень мягкими.

  - Ох, извини! - воскликнул Коноедов. - Понаставили здесь скамеек. Просто не пройти. Я надеюсь, я тебе ничего не порвал.

  И Коноедов провел по трусам ладонью, как бы проверяя их целостность.

  - Эй-эй, ты поосторожнее, - воскликнул Фима, отодвигаясь от Коноедова, - Это Вулрич. Мерино, тонкая шерсть. Легко и повредить.

  - И абсорбция, наверное, на высшем уровне? - с придыханием спросил Коноедов.

   Но Фима уже ушел накачивать мыщцы. По плану у него сегодня был левый трицепс.

  "Вулрич, - с нежностью произнес Коноедов и с презрением посмотрел вниз на свои, сотканные из грубого хлопка,  дешевые трусы фирмы Хаенс. - Не чета вам. Не натирают и не парят. Не пахнут козлятиной к концу дня. В них, поди, и спать можно."

  Вулрич в ТиДжейМаксе? Коноедов не мог поверить, что ему так крупно повезло. По его представлениям трусы такого качества и такой стоимости должны были продаваться на миланских распродажах модельной одежды, в парижских бутиках или на, худой конец, в самом дорогом в его городе магазине "Сакс", в котором он был лишь однажды по случаю свадьбы дочери дальнего родственника. На эту свадьбу его пригласили с условием, что он прийдет в дорогом костюме. Осмотрев в "Саксе" образцы одежды, Коноедов попросил у отца невесты полторы тысячи в долг. Ему не дали и в "Саксе" он больше не появлялся.

  - А это настоящий Вулрич? - спросил Коноедов у продавщицы.

  Та пожала плечами и ответила неуверенно:

  - Tак на них же написано.

  - Я вижу. Но бывают подделки. В Китае все подделывают.

  - Не знаю, - раздраженно произнесла продавщица, удалилась к своим товаркам и стала шептаться с ними, кося глазами в сторону Коноедова.

  "Как быть? - размышлял Коноедов. - С одной стороны, больше трешки за пару я никогда не платил, а тут выкладывай целых десять.  Нельзя жить не по средствам. Но с другой стороны, где еще мне попадется Вулрич так дешево? Нет, такие важные решения нельзя принимать сгоряча. Надо хорошенько все обдумать.

  Ночью он долго не мог уснуть от перевозбуждения и тяжелых мыслей. Ворочался. Трусы на нем перекручивались, врезались в кожу, мучили. Под утро Коноедов принял решение и едва дождавшись десяти часов, позвонил в ТиДжейМах.

  - У вас еще есть трусы Вулрич? - нервничая, спросил он.

  - Простите, - ответил женский голос.

  - Трусы, трусы у вас есть? Вулрич называются. Неужели не понятно?

  - Вы меня спрашиваете, есть ли на мне трусы? - угрожающе произнесла женщина.

    Коноедов испуганно отпрянул от телефона, но приглушив волнение и сосредоточившись сказал:

  - Да не на вас, а в магазине. Мужские такие трусы. Висели вчера.

  - Сейчас проверю, - недружелюбно проворчала продавщица и через пару минут подтвердила наличие трусов.

  - Отложите их для меня, - попросил Коноедов.

  - Только на два часа. У нас многие этими трусами интересуются, - строго сказала продавщица.

  - Лечу. Я уже одной ногой у вас, - прокричал Коноедов.

  - Что? Одной ногой во мне? - переспросила продавщица. Но Коноедов ее уже не слышал, так как бежал к своей машине.

  Принеся трусы домой, Коноедов долго их рассматривал, щупал, нюхал и только на третий день решился надеть эту дорогую вещь. Вулрич лег так хорошо, так приятно, что Коноедов сперва решил его не снимать никогда, но после здравых размышлений с сожалением сократил срок носки до одной недели.

  "Как в молодости в СССР", -  вздохнул он.

  Ночью он лег в постель на самый краешек, подальше от жены.

  - Ты чего это? - удивилась та.

  - Чтобы ты по неосторожности не порвала мой Вулрич, - ответил ей Коноедов. - Второго такого мне уже не найти.

   Мы не знаем, как в дальнейшем протекала жизнь Коноедова. Говорили, что в какй-то момент он преобразился и из угрюмого неудачника превратился в весьма счастливого мужчину, но с одной маленькой странностью. Заключалась она в том, что Коноедов с преувеличенной тревогой относился к прикосновениям к его паху и ягодицам, сторонился езды на велосипеде и избегал толпы, где мог бы быть зажат между телами.  Дожил он до глубокой старости. Хоронил Коноедова его старый друг Фима. Просматривая бумаги покойного, Фима наткнулся на предсмертную записку.

  "Похороните меня в трусах Вулрич. Они лежат в верхнем ящике комода," - писал Коноедов.

  Фима выдвинул ящик. Там лежала одинокая почти истлевшая тряпка линялого черного цвета. Фима посмотрел на тело Коноедова, которое ему предстояло обрядить, вздохнул и стал стягивать брюки со своих мощных ляжек.