Прогулка по городу

 Конец августа. Дни становились все короче и короче. Валерию прописали диету и препараты, цена которых подталкивала его задать вопрос производителям и продавцам:

— А по весу ваши пилюли случайно не дороже золота будут?

Сэкономленных на еде средств на лекарства явно не хватало. Потому он решил не заниматься ерундой и жить, как живется, хотя нестерпимые боли приходили все чаще.

— А что же будет осенью с ее сезонными обострениями? — думал он, — Эх, улететь бы куда к чертовой матери!
Тоска зеленая!
Точнее желтая…

Он отогнал нехорошие мысли и открыл небольшую книжку местного поэта, подаренную ему к юбилею. У него была закладка в нужном месте.

ОСЕНЬ.

В красно-желтый наряд  оделись деревья.

Каждый день добавляет еще желтизны.

В то, что лету конец, не хочется верить,

что уходит тепло до новой весны.

Солнце дарит нам свет на короткое время —

уходящего лета последний привет.

В голове же гуляют осенние темы,

и мы груз ощущаем своих прожитых лет.

Резкий ветра порыв — желтый лист оторвался.

На короткий лишь миг в свободный полет.

Сколько мог, сколько мог он за ветку держался,

только вечного нет, и земля его ждет.

Так вот скоро и мне уходить в неизвестность,

Я не очень-то рвусь, но не мне же решать.

Утешенье одно: в хорошую местность,

Где родные, друзья, где отец мой и мать.

 
Как образно и сильно …только вечного нет, и земля его ждет…

Эту книжечку подарил ему Василь. Он был хорошо знаком с автором, жившим в соседнем поселке, и даже обещал с ним познакомить.

Валерий понимал, что исправить уже ничего нельзя и надо просто достойно уйти.
Подумывал и о суициде, но быстро отгонял такие мысли. Унес бы ветер куда подальше как этот оторвавшийся листок…

 
Василь пришел часов в десять. Валерий попросил пять минут на сборы.

На столе еще лежали в беспорядке бумаги. Пока шли сборы перекинулись словами.

— Ну как дела, продвигаются?
Что еще крамольного накопал о древнем боге? Как там его?

— Эль, по-нашему Ель. Да есть немного. Знаешь какие русские имена с ним связаны? Елисей, Елена и Емельян.

Василь сразу прокрутил в голове услышанные имена: Елисей — царевич, Елена Прекрасная, Елена Премудрая и поговорка «Мели Емеля — твоя неделя». После чего стал рассуждать вслух:

Елена Прекрасная — это понятно — божественная красота. Елена Премудрая тоже — божественный ум. Царевич Елисей будущий божий помазанник. А наш Емеля как оказался в этой компании?

— Щука — божий подарок. Все что связано с этим богом, связано с волшебством и чудесами. Красота, мудрость, удача — все от Бога.

— Ну, тебя пора в богословы записывать — Все от Бога! А кто возражает?

Василь посмотрел на стол. Зеленая папка его все сильнее интересовала:

— Когда моя очередь?

— Скоро. Валерий надел фуражку:

Я готов — пошли!

Первым кого увидели Василь и Валерий, был Вовка. Он понуро бродил по двору сшибая с кустов желтые листья. На заборе сидел кот и смотрел на него с опаской. Василь устроил мини-допрос подрастающему будущему страны:

— Ну как познакомились?

Вовка задрал рукав и показал глубокие, длинные царапины.

— А как зовут котяру, знаешь?

— Не. Тут мужик один проходил, в котельной работает, так Терминатором его окликнул.

Потом, почесав в затылке, добавил:

— Не, не Терминатор, а по-другому как-то… Термометр вроде… А чем Термометр от Терминатора отличается?

— Ты когда заболеешь, мамка тебе чем температуру измеряет?

— Градусником!

— С тобой все ясно… считай, что ничем эти ребята не отличаются.

Вовка понял, что его всерьез не принимают — насупился и зашел в подъезд.

Друзья вышли на тихую улицу, бывшую Преображенскую. Позже ее называли проспектом имени известного революционера, но лучше она от этого не стала.

Впереди друзей шли две девушки и у одной на ноге, чуть ниже края юбки, была видна татуировка «Лена».

— Как оригинально и главное практично! — оживился Василь, — Сразу можно начать знакомится:

Девушка я вас знаю — вас Леной зовут!

Он ткнул в бок напарника:

— Учись, студент! — ускорил шаг и, не доходя пару шагов до покачивающихся бедер начал обучение:

— Девушка, а девушка, вы Елена Прекрасная или Елена Премудрая?

Девушка притормозила и оценила пожилого ловеласа взглядом. Оценка, видимо, оказалась не в пользу Василя и он получил «тактичный» отказ:

— Ты спонсор? Нет? — Тогда свали!

 Василь аж споткнулся и чертыхнулся.

— Ну что старикашка — импичмент получил?

Но Василь уже взбодрился:

— Ничего. Здоровее будем!

Ты спонсор? Нет? — Тогда свали!

Чтобы сгладить впечатление, они молча наслаждались удаляющимися стройными ножками.

— Не в ногу идут — их бы на плацу строевым погонять! — поехидничал Валерий.

Василь усмехнулся:

— Сам-то, не в пехоту, а в летуны рванул — небось от строевой спасался?

Ладно, пошли. Как там учил маршировать Маяковский? — Левой! Левой!

Сквер. Пушкинские чтения

Приятели не спеша подошли к уютному скверу, где на лавочке сидел благообразный старик.

Василь подтащил к нему Валерия:

— А это Феликс Аполлинариевич — старейший житель нашего города.

— Ничего себе имечко — пробурчал под нос Валерий, — дальние отпрыски греческих богов что ли?

Удивительно, но старик расслышал его «бурчание» и сразу же ответил:

— Не богов, конечно, но к эллинской знати ниточка имеется. Мы ведем свой род от привезенного княгиней Ольгой из Цареграда в Новгород первосвященника Михаила.

Валерий немного смутился. начал извинятся.

— Не стоит так себя корить. Вы, молодежь, всегда гонор в себе носите, пока разумом до истинных ценностей не доберетесь.

— Да уж, у молодежи гонора хоть отбавляй — согласился Василь, получивший несколько минут назад этому веские подтверждения.

Молодые люди — так их определил старейший житель городка — присели рядом. Валерий собирался что-то спросить, но Василь взял за локоть и сжал его.

Позже он ему пояснил, что со старыми людьми начинать беседу с места в карьер обычно дает отрицательный результат. Человек сразу закрывается и потом узнать что-то важное от него становится проблематичным.

Посидели, помолчали, полюбовались подготовкой природы к увяданию. Василь задумчиво продекламировал:

Прилетели дрозды
и склевали последние гроздья,

И рябина стоит,
чуть темнея, в тоске,
А по полю гуляют пустые колосья,
И прибавилось чуть седины на виске.

 — Хорошо… и чьи же это строки? — спросил Феликс Аполлинариевич.

— Да есть у нас и местные самородки, свои «Пушкины». Кстати, расскажите еще раз ту историю про Александра Сергеевича.

 Старик выдержал паузу, поиграл тросточкой и начал:

— А что, история житейская, таких историй в биографиях великих нет, слишком обыденно. А все великие ведь обычные люди были, грешные, как и большинство из нас.

Был и у него грешок — азартен в игре был. А иначе бы мы его «Пиковую даму» никогда не увидели…


Пушкин был азартным игроком

Так вот ехал он тут из Михайловского в Санкт-Петербург, да черт его дернул на соседней почтовой станции в картишки перекинуться. Так полторы тысячи сходу и проиграл. Вот он и сам об этом пишет:

…Но мне досталася на часть

Игры губительная страсть

……

— Евгений Онегин — прокомментировал Василь и в тон старику продолжил:

…Среди разбросанных колод

Дремал усталый банкомет.

А я, нахмурен, бодр и бледен,

Надежды полн, закрыв глаза,

Гнул угол третьего туза.

— Приятно иметь дело с такими образованными визави — похвалил старик и продолжил:

— Полторы тысячи рублей тогда стоил добротный крестьянский дом со всеми дворовыми постройками.

Пушкин предложил как всегда часть своих рукописей, но ярых любителей поэзии там не оказалось. Дали ему три дня на покрытие долга, а потом проценты бешеные.

Александр Сергеевич к семейным деньгам доступа не имел, Все знали о его страсти.

Иногда ему удавалось утаивать деньги. Ему их тайком передавали от венценосного почитателя Николая I. Делалось это через Бенкендорфа.

Поэт, числившийся в вольнодумцах, за это не трогал правителя. Наоборот, написал в его честь несколько опусов, хвалил его за ум и хватку. Вот вам самый известный:

Нет, я не льстец, когда Царю

Хвалу свободную слагаю:

Я смело чувства выражаю,

Языком сердца говорю.

Его я просто полюбил:

Он бодро, честно правит нами;

Россию вдруг он оживил

Войной, надеждами, трудами.

Но ключевыми строчками этого опуса являются две последние, которые прямо указывают на их истинные взаимоотношения:

Тому, кого карает явно,

Он тайно милости творит…

Бывшие приятели молодых лет осуждали своего соратника - вольнодумца и революционера. Например, А. Ф. Воейков отметился по этому поводу эпиграммой, чувствительно уколовшей Пушкина:

Я прежде вольность проповедал,

Царей с народом звал на суд,

Но только царских щей отведал,

И стал придворный лизоблюд.

— И тогда это было напечатано? — удивился Валерий.

— Нет, много позже. Такие вольные стихи дворяне обычно переписывали в свои альбомы и дневники. Альбомы были для развлечения гостей, а дневники писались для себя, для памяти.

— Сейчас, то же самое, — отметил Валерий, — у каждого в Интернете страничка есть, где все хвастаются своим умом и связями. А кое-что наоборот припрятывают в «закромах» компьютера — это вроде как дневники.

— Что-то мы отвлеклись от темы — напомнил Василь, взглянув на часы.

— Да-да, — согласился старик и продолжил.

— Пушкин знал, что Бенкендорф передает ему не все деньги, и его единственной надеждой было вытребовать свой проигрыш у главного цензора. И он немедленно погнал в северную столицу, обещая ямщику хорошие деньги. Он его гнал его и гнал.

Ямщику чего? Ему заработать хотелось, а вот лошадь жалко. Загнали бедную.

Притащившись в наш городок, ямщик и поэт и получили приличный нагоняй от станционного смотрителя. Он как на грех ни поэзию, ни самих поэтов исключительно не переваривал.

«Гения русской поэзии» поставили в самый конец очереди по экипажам и заставили писать по этому случаю объяснительную и обязательно в прозе. Благодаря этому случаю городок и получил нелестную характеристику в его воспоминаниях. Но зато следующий станционный смотритель обогревший и утешивший поэта, стал героем его известной повести «Станционный смотритель».

— Но это же неизвестные факты творческой биографии поэта!

Старик с сожалением посмотрел на Валерия.

— Почему это неизвестные? Известные. Только вычеркнутые из официальной биографии поэта. Это ведь малозначимые факты, чтоб не захламлять историю…


Надо было взяться за руки и войти в транс...

Когда-то мой дед захотел найти подтверждение сему факту. Он вошел в группу горожан которые в доме купца Зыкова занимались спиритизмом. Вошел с целью узнать: правда это или нет?

Василь оживился.

— А вот этого вы мне не рассказывали.

— Не рассказывал … — кивнул старик — всего ведь и не расскажешь.

После небольшой паузы он продолжил:

— Дед был членом одного из самых известных спиритических кружков, одним из сотни делегатов съезда спиритулистов в Москве в 1906 году. Спиритулисты тогда имели свой журнал с тиражом 30 тысяч экз. Так вот именно в доме купца Зыкова и состоялись самые нашумевшие сеансы того времени. Говорили, что дом в этом плане особенный. Вот дед и пытался выйти там на самого Пушкина. Долго у них не получалось…

Не помню, то ли с 12, то ли с 13 раза им это удалось. А вопрос должен был быть один, и к тому же подразумевающий однозначный ответ.

— Ну и какой был вопрос? — с явной заинтересованностью спросил Валерий.

— Вам Бенкендорф все государевы деньги передавал?.. — старик сделал театральную паузу…

— Ну, ну — ерзал Валерий, — а какой был ответ?

— Ответом было — НЕТ!

Они попрощались. Старик остался сидеть на скамейке

Старик остался сидеть на скамейке

Когда они попрощались и пошли к реке, а старик остался сидеть на скамейке. Василь спросил:

— А чего это ты так напрягся, будто взлететь хочешь? Ну, была такая шайка медиумов — народ дурила. Кто-то знаменитым хотел стать, кто-то деньгу сшибить. Это всего то лет 20 модно было, а потом Советская Власть искоренила предрассудки.

Они присели у монумента городу...