О ТЕХ, КТО ОСТАЛСЯ ЗА КАДРОМ

(Вокруг экрана)

Обработка старой статьи

Солдаты шумно протолкнулись в автобус, расселись и быстро угомонились.
Старший лейтенант Малахов откинул спинку первого пассажирского кресла, надвинул на глаза фуражку и устало пробормотал: «Кажется, едем». На что командир кавалеристов майор Проценко, севший на место второго водителя, подтвердил: «А то як же ж! Среди народу живём».

Волнения, связанные с заменой автобуса и поисками «свежего» водителя, отдалялись с огнями автобусного парка, но события снова выстраивались поочерёдно, обретая дополнительный смысл.
Какой-то час назад конники Алабинского кавалерийского полка (потешные киновойска) – 30 человек, участвующие в съёмках исторического фильма «Даниил – князь Галицкий», расположились в автобусе и, вроде, двинулись в горы, направлением на лыжную туристическую базу Тысовец, за 200 км. Туда же выехали четыре специально переоборудованных скотовоза, гружёных конницей и фуражом. Но, вскоре, водитель арендованного съёмочной группой автобуса, весь день намекавший на дополнительную оплату, вдруг свернул с маршрута колоны и приехал в автобусный парк. Сказал, что необходимо сменить путевой лист, - конникам следует выйти «с вещами», - въехал в гараж и… пропал в темноте. Оказалось, в 10 вечера он поставил автобус на ремонт, а других водителей и свободных автобусов в гараже просто нет. Выходной!

Через пару часов в зеленоватом свете приборного щитка, другого автобуса отражался другой водитель: невысокий, лет пятидесяти, руки которого привычно-спокойно лежали на руле. И ничего особенного, если не считать, что этот водитель встал из-за праздничного стола и вышел на смену. Мы позвонили к нему домой из диспетчерской. Объяснили: арендованный нами автобус вышел из строя, да и водитель за рулем был уже больше 12 часов. А ехать нам еще 120 километров. Ответа мы не услышали. И что тут мудрить,  бросил трубку! Ещё какое-то время диспетчера перебирали наряды и графики, искали адреса водителей, кому-то ещё звонили... Потом диспетчер подбегал к окну диспетчерской, в который раз смотрел на груду вещмешков и огоньки сигарет солдат, возле въезда в гараж, снова садился за стол, опять ворошил бумаги и куда-то звонил – безуспешно.

В это же время, где-то уже далеко впереди шли скотовозы, в которых нервно переминались кавалерийские лошади. Каждая, по прибытии к месту, должна быть сведена по настилам на землю, напоена, накормлена, но - всё это может сделать лишь закрепленный за ней солдат. Другого человека скакун к себе не подпустит. Особенно ночью, после долгой и тревожной транспортировки. А кавалеристы, как раз, топчутся возле ворот гаража и, вероятнее всего, раньше утра не выберутся. Что делать, - лично я уже не понимал, особенно остро переживая ситуацию потому, что в моём кармане лежали права водителя автобуса. Но, как сказал диспетчер: «Забудь! Не твоя  свадьба». И посоветовал думать о ночлеге солдат.

Я вышел к солдатам, когда к гаражу подкатил «Москвичок». Из него вышел мужичок в костюме и галстуке, и нарядно одетая дама. Сказали хлопцам «Здравия желаем» и пошагали в диспетчерскую. Я больше интуитивно поспешил за ними.

Диспетчеры разом встали, заулыбались, - я подумал, что приехал директор. Но «не директор» быстро всё пояснил. Телефон вдруг замолк. Дома гости, начало застолья. Он понял, - что-то неладно, и приехал - узнать.

Все, но как бы уже без особого энтузиазма (люди всё же из-за стола) наперебой начали объяснять ситуацию. Съёмки, кони, кавалеристы; но они как раз здесь, а капризные кони, будто навсегда потеряли своих опекунов. Что будет дальше – загадка! А съёмка по плану – утром.

Старовецкий, -фамилия «не директора», вдруг прервал объяснения, прихватил за рукав одного диспетчера и решительно зашагал к "Москвичу". Я слышал, что дама на ходу возмущалась: «В мой день рождения?!» А он ответил: «Даст Бог не последний! И другого выхода нет».

План прост. Ярослав Андреевич отвезёт домой жену, переоденется, оставит «Москвич», а диспетчер Дмитрий Белецкий его привезёт обратно. 30 минут, не больше, - сказали они и вспомнили: «Хлопцы, солдат надо бы накормить, а то путь не близкий, ночь, да и наводнение там. Лучше ехать тихонько, но без остановок».

Кормить?! Где, чем? Проценко заверил, что в вещмешках солдат есть паёк. Но, только мы подумали дать команду солдатам расположиться «на ужин» под навесами КПП, - на нас замахали руками и, уже через минуту смущённых солдат повели в столовую АТП. Откуда возникла буфетчица – мы толком не поняли, но вскоре парни работали ложками, а помощницы проверяли, никого ли не обделили. Смешно ли, трогательно, но Алабинских конников (казахов, башкир, татар и т.п.) женщины называли сынками и неизвестно откуда доставали продукты для горячей еды.

Мы едем! Что-то пытались сказать водителю, но он сразу включил громко музыку; то ли, чтобы забылось волнение, то ли, чтобы не слышать слов благодарности. Я попытался что-то сказать, но он в ответ смущённо пробормотал: «Да ладно. Киношников возим не каждый день. Да и кино, вроде, про предков! Не будь их, кукарекали бы теперь неизвестно на чьём языке. Так что мы не люди? В хорошей компании порулить это вроде как санаторий. А за жену я и завтра могу чарочку пропустить. Вы отдыхайте…»

Да, потрепались нервишки. Плюс, где-то в глубине нерасслабляемого сознания зрела и другая забота. Как там скотовозы? Осень, уборочная, машины все на счету. Нам выделили ЗиЛы и Колхиды, давно отжившие автомобильный век. Приспособлены они для перевоза низкорослых бычков, поэтому на Львовском автобусном заводе пришлось «левым ходом» срочно переваривать – поднимать крыши. С другой стороны, лошади строевые, дисциплинированные, что волноваться. Но, как сказал майор, иногда достаточно самого незначительного звука: хруст полиэтиленового пакета, крик птицы или резкий автомобильный сигнал - в полной тьме, может перепугать одну, порождая панику и других. А тогда, не управляемые властной рукой конюха, лошади могут вдребезги разнести скотовоз и покалечить себя.

Словно читая эти тревожные мысли, Ярослав Андреевич притормаживал возле стоянок автомобилей. «И здесь нет. Значит, едут. Хлопцы своё дело знают, как положено, от души», - говорил он так, что уверенность передавалась и нам. Но была ночь, шёл дождь, в низинах - туман, во многих местах реки уже текли по шоссе., перекатывая упавшие с гор камни Мы ехали, как ползли. Видимость – вне оценки. При этом Старовецкий нас успокаивал: «Не боись, еду по памяти». И автобус (ЛАЗ) ни разу не наскочил на камень, ни разу не захлебнулся мотор.

- А вот и наши! – сказал водитель «наши», когда впереди появился первый грузовик.

- Ага! Со свиданьицем. Наша писня хороша, - проворчал майор Проценко. А Ярослав Андреевич сразу оценил обстановку: «Кабина приподнята, под колесами камни, что-то там с тормозами, а то и хуже. Надо же, на подъёме сдох».

Два часа ночи. Первая остановка. Майор предупредил: «Возле коней не шуметь, спички не чиркать. Чихать и кашлять в бушлаты. Чьи кони здесь? Голос подать, если что, успокоить». Под ногами хрустит лёд. Старовецкий выяснил у водителя грузовика: заклинило мотор. Остальные машины пошли на базу, недалеко, километров 8.-12 Ждут  солдат, вывести лошадей. Проценко принял решение: «Этих выгрузим здесь, маршем пойдём, не сахарные. И кони согреются. Одна загогулина: настил на подъёме не станет. Брюхом надо держать». Старовецкий с ним пошушукался, высадил нужных солдат, а остальных повёз дальше.

Я предложил попытаться сорвать с клина мотор;  не дай Бог, разморозит. И водитель Колхиды (Панихида – он её называл) кивнул: «Твоя правда, начальник! Опасный мороз». Дал мне отвёртку (вместо ключа зажигания), что-то с грохотом потащил из кабины, (Проценко на него зашикал), всунул в нужное место «кривой стартёр» (заводную ручку) и… пропал. «Чёрт знает что! - через пару минут ругнулся Проценко, заметив, что дело заклинило, как и двигатель. - Малахов, куды этого сдуло?"  Старлейт Малахов осветил фонариком темноту, а потом и кабину. «Водилы не вижу. А почему фураж здесь, майор, видишь, солома, остатки?» «Та хрен с той соломой! Видать, нам крутить, для сугреву», - ответил Проценко. Что и пытались мы сделать, потеряв счёт времени... 

Вместе со Старовецким приехал разгруженный скотовоз с настилом и жёстким буксиром. Чудом развернулся на узкой дороге (слева обрыв, справа скала), сдал назад к «Панихиде». По команде «Гей-гоп», мы установили на край борта настил, а солдаты начали поочерёдно сводить лошадей. Штука нелёгкая! Настил мы и вправду держали на брюхе, сначала горизонтально, а потом, когда лошадь проходила до середины, медленно, чтобы лошадь не испугалась, опускали его до земли. Так 8 или 10 раз. Не помню, сколько коней в скотовозе.

Марш-марш, до упору! - приказал Проценко, когда конники были в сёдлах. Но сам отъехал с десяток шагов, осмотрелся вокруг и возвратился. "Ото не нравятся эти мне «партизанские тропы», вместе с соломой, - проворчал он и расстегнул кобуру. - А ты обратно езжай, к семье, Ярослав. Чего тебе рисковать? - сказал Старовецкому. - Красиво довёз. Будь! Задание выполнено. Киношник (это он про меня) сядет за Панихиду и отволокём потихоньку. А с водилой разберёмся и сами. Но Старовецкий лишь почесал затылок. - Успею. Оно ж так не бывает… - достал из автобуса монтировку, топор (мужик запасливый!) потом подключил запасной фонарь и осветил окружавшие нас мрачные скалы. Ещё минут десять мы покричали вдаль, вызывая водителя, а потом плюнули и начали крепить к «Панихиде» буксир.

- Ну шо, завелася? – спросил появившийся из ниоткуда Иван, будто и не пропадал.

- Это я завелася, - съязвил Старовецкий, - а тебя куды черти носють, до ветру?

- А то вроде до ветру, - заволновался явно запыхавшийся Иван, - но то нужда больше шофэрская. Ты, начальник (это он мне),  большой инженэр, но я сказал -мотор крякнул, значит так оно е. А чиво людям мёрзнуть? Да и исты пора!.. - В процессе этого объяснения он суетно влез в кабину, достал замасленный кусок брезента, кинул его на край кузова, а на него… Откуда?! Четыре бутылки самогона! Сало, огурчики, помидоры, лук, хлеб – ещё тёплый и две бутылки квасу. Всё это он достал из различных щелей своей «спецухи», а из кепки вытряхнул ещё и чеснок.

- Сколько? – неожиданно строго спросил Проценко и потянулся рукой к кобуре.

- Та шо сколько, та скильки там сколько, та всего два тюка! - основательно испугался Иван и поднял руки, будто собрался в плен. Но, оказалось, Проценко застёгивал кобуру; и сказал по-военному: «Благодарю, товарищ Иван за смекалку! А то я смотрю, солома в кабине! А ты будто знал…»

- А шо знать? До гадалки ходить? Та я ту «Пинихиду» уже трижды списал, а партийцы её взад мени, как передовику и отличнику лесоповала. Одно залатал, другое отгавкалось, и нихто, разрешите до вас обратиться по большому секрэту, без бутылки не чинит, а про запчасти, так то вообще, не на ночь глядя сказать.  Потому така наша шофёрска  жисть: что в кузове, то немножко в кабине. Закон и... как чувствовал! А в кабину бычка ж не засунешь, а рядом хутор; тётка  моя, корова её, я и смотался. Та не с пустыми же рукамы! И про вас, если чесно скзаать, не забув. Так шо до столу, пановэ! Коням будэ и мы не околеем. – Тут всхрапнул конь Проценко, и Иван поднял палец: – Коняга ведь, а за людей понимает!

- Коняга то понимает, - не сдержался я, - а ты понимаешь, что тебе будет, если мотор разморозит? Что я с отвёрткой? Полез, а на кранах всё слизано; зубами, что-ли, крутить?

- А чиво там крутить, товарыш инженер? То, наверно, у вас в городе так: механики, на ремонт заявки, слесаря с блестящими молотками, - Иван вытащил из кабины кружку (одну), протёр полой куртки, дунул в неё, вероятно для дезинфекции, скомандовал Старовецкому "Дайте свету, товарыш автобусник!", и продолжил свои объяснения. - А у нас, как в аптеке: забачив, шо крякнул мотор, так сразу шлангу с радиатора и сколупнув. А вы, с клину сорвать! А шо вы думаете я тут робыв, пока вы доехали? Или зовсим дурной, чтобы до тётки ногами бежать? Заихать хотив! А потом... Ото ладно! За мотор и заботу, как за особое мэни доверие,  вам - пробовать первому. А то наволновались тут, аж ото стыдно подумать! Думалы, шо я утёк до "лисных братьев", с тою соломой? Ээх! - махнул он рукой, подставил её под донышко и преподнёс мне полную кружку. 

Всё неожиданное будто заново окрасило наш неожиданный – вкуснейший ужин небывалыми красками путешествия и приключений, которые хорошо кончаются. Неожиданно вышла полная, кристально чистая луна. Мы и не заметили, как Старовецкий выключил фонарь и тихо, не запуская мотора, по спуску укатил вниз, Потом мы узнали, что он прежде выяснил у каждого водителя, чем помочь. Одному отдал свой запас  моторного масла, другому дал пару свечей зажигания, потом нам помог закрепить и проверить буксир и... И опять никто не успел пожать ему руку, да и он, всего вероятнее, не ждал этого. Помочь на трассе — старый шоферский закон!

Съемки продолжались три месяца. Разные люди встречались нам. А пишу это всё потому, что не всегда и не каждый, от кого зависит что-то большее, чем доставка людей, лошадей или что-то со всем пустяковое, - делает свое дело, как те, с кем я познакомился ночью 11-го октября. Вот и решил рассказать про ту ночь, марш и о тех, чьи имена не появятся в титрах, когда фильм пойдёт на экранах. Эти имена напомню сейчас.

Водитель АТП 34631 Ярослав Андреевич Старовецкий..

Ответственный дежурный Зиновий Михайлович Табик.

Диспетчеры: Лидия Якимовна и Любовь Степановна Лейко.

Буфетчица Вера Ивановна Сувала.

Директор АТП Николай Иванович Сарахман.

Водители скотовозов Пустомытовского РАПО, где председателем Владимир Андреевич Кот, начальник автобазы Роман Антонович Васечко: Н. Скорупский, В. Брежнев, С. Прищепа, И. Вокало, М. Олейник, И. Дячишин.

Не обошлись мы без помощи работников ПМК-34, 55, ЛТТУ, водителей такси, «Скорой помощи», милиции, военнослужащих ПрикВО и многих других.

С помощью этих, вроде и не особо талантливых людей, мы сняли фильм и обошлись без тех, кому личный покой и собственное благополучие показались дороже. А как же иначе, среди людей живем! И, как ни крути, сегодняшнее благополучие каждого исторически связано с теми, кто в давние времена добывал независимость Родины.

В. ДОРМАН.
Заместитель директора кинокартины «Даниил – Князь Галицкий

На фотографиях:  

1. В роли Князя Галицкого - артист Виктор Евграфов.

2. Фото крепости и подворий, в строительства которых я принимал непосредственное участие.
Фото Б. Криштул.

P.S. В статье не указаны имена создателей фильма, поэтому на киностудии я получил общественное порицание. Компенсирую этот недостаток сейчас.
(Извините за качество фото - взято из газет)