Первый охотничий опыт

  Мой друг Владимир приехал на повышение квалификации в наш город. Он работал вторым секретарём горкома одного карельского города. И руководство республики отправило его в Высшую Партийную школу, чтобы продвинуть по служебной партийной лестнице выше.

  Мы подружились лет пять тому назад. Я закадрил однажды одну красивую женщину на дне рождения коллеги по работе и поселился по своей дурной привычки на чужой площади, то есть у неё. Почему-то не решался приводить к себе случайных, как мне всегда казалось, пассий. Я был не только известным повесой, но эгоистом высочайшей пробы.

  Молодая женщина оказалась родной сестрой Владимира. Через неё мы познакомились с ним, а подружились на любви к литературе. Я работал начальником издательского отдела и собирал книги для личной библиотеки. Мне было не стыдно показывать друзьям свою коллекцию, но когда увидел библиотеку Владимира, то понял, что до него мне очень далеко. У молодого человека стеллажи стен обеих комнат квартиры были забиты от пола до потолка книгами.

  Он не только собирал их, тратя огромные денежные средства на это, но и вёл активную переписку с коллекционерами всей огромной страны – от Калининграда до Владивостока. Его картотеку книг знали и ценили все любители литературы.

  Владимир Яковлевич Шах оказался очень эрудированным, тактичным и умным человеком. Через пару лет я поссорился с его сестрой и съехал от неё. Но продолжал дружить с её братом.

  Мы встретились с ним в общежитии Высшей Партийной школы на Петроградской стороне и хорошо посидели в ближайшем плавучем ресторане недалеко от Петропавловки.

  За разговором я вспомнил прекрасную рыбалку с острогой в нетронутых рыбаками водах на финской границе. Её организовал молодой партийный работник горкома Владимир Шах, которого перевели на эту работу из директоров Петрозаводской школы. С рыбалки я вернулся не только с рыбой, но огромными впечатлениями после посещения прекрасных Карельских озёр.

  Я приобрёл недавно Ижевскую двустволку, заимел охотничий билет и горел желанием испробовать на законных основаниях оружие в деле. Мне нравилось с юных лет заниматься спортивной стрельбой из винтовки, поэтому имел первый разряд по этому виду спорта и знал толк в оружии, но никогда не бывал на настоящей охоте.

   – Что думаешь? – спросил я кряжистого и сильного мужчину.

  Владимир задумался на минуту, прищурив карие глаза, и неспешно ответил:

   – Вот сгоняю домой за своим немецким ружьём фирмы Аншутц и тогда договоримся об охоте. Я с удовольствием поохочусь с тобой, если скажешь куда поедем?

   – На Селигере домик в моём распоряжении, а тамошний молодой сосед работает егерем. Он обещал подбросить ключи от охотничьего элитного домика. Так что можешь и юную секретаршу с собой прихватить. Он говорил, что в комплексе много комнат для посетителей и даже есть своя баня. Недавно немцы приезжали поохотиться на кабанов.

  Владимир оценил мою шутку о секретарше загадочной ухмылкой, но ничего не ответил на неё. Человек был основательный и не признавал в отличии от меня легкомысленный флирт.

  «Нет, так нет, потом наверстаем», – подумал я и стал организовывать поезду.

  Мою новенькую машину Владимир сразу отверг:

   – На моей «Ниссан» поедим в тайгу. У неё обе ведущие оси, да и кабина вместительнее, чем твой жигулёвский кар.

   – Куда нам, – усмехнулся я, спорить не стал, но ядовито ужалил. – У тебя служебное авто, поди?

   – Личное, на ленинскую премию купил с разрешения руководства. Часто приходится бывать в соседней Финляндии, чтобы соответствовал, – добродушно ввёл Владимир противоядие. Я уже слышал о его заслугах в области развития образования края, поэтому кивнул головой, что, мол, за дело такой достаток. В обществе вовсю бурлил перестроечный дух. Капитализм не пугал никого больше.

  Июль – макушка лета – приятно баловал теплом солнечных дней. Шикарная машина Владимира плавно катила по разбитым региональным дорогам, казалось, перелетала через ямы и колдобины сама.

  Один раз остановились, чтобы перекусить в каком-то придорожном занюханном кафе и заправиться топливом сомнительного качества.

  Нас встретил возле дома егерь Сергей. Молодой высокий и стройный человек засёк нашу приметную машину издали и вышел поприветствовать городских гостей. Парень в пятнистой униформе и такой же шапке с козырьком выглядел настоящим лесовиком, казалось, войдёт в чащу и сольётся с лесом так, что не отыщешь взглядом.

   – На кого пойдёте? – вежливо спросил он нас, когда разложили в доме дорожные вещи.

   – А на кого идут в эту пору искатели приключений вроде нас? – вопросом на вопрос спросил Владимир.

   – Да кто выйдет на вашу засидку, того и валите из четырёх стволов. Лось ли, кабан ли или пугливая косуля – все ваши. Место прикормлено на всякого зверя. Я смотрю ружья у вас знатные очень. Давно в охотничьем деле?

   – Первый раз, – ответил Владимир Яковлевич и пояснил с улыбкой. – Я недавно в подарок получил ружье от восточных немцев, охотился только на разных ведьм раньше, а он большой и умелый охотник на женский пол, тоже не ходил на серьёзного лесного зверя. Вот решили заодно подышать в вашем лесу пару-тройку дней.

   – Понятно, – удивлённый парень прищурил карие глаза и легонько присвистнул. – По-хорошему – сопроводить вас нужно ночью, но у меня неотложные дела с утра завтра.

   – Да всё нормально, командир, покажешь, где, что, и свободен до нашего отъезда. Мы взрослые дяди, разберёмся. А трофей поделим потом на троих. Договорились?

  Сергей улыбнулся:

   – Если в руки дастся дичь. Она тоже заточена на личную безопасность. Да и убить первый раз животное не так просто, как кажется. Вам приходилось стрелять?

   – Странный вопрос подполковнику запаса, – засмеялся Владимир.

   – И капитан-лейтенанту запаса ВМС, – похвалился и я воинским морским званием.

   – Тогда пригребу к вам часам к шести вечера, сверим часы: у меня ровно полдень, – сказал егерь серьёзно.

   – У меня ровно двенадцать часов, – охотно посмотрел Владимир на свои навороченные наручные часы.

   – У меня пять минут, как свистнули, – дурашливо показал я на свою мускулистую руку.

  Перед охотой решили не пить крепких напитков. Зверь учует издалека такой дух, побоится направляться к нетрезвым людям в засаде. Владимир отличался от моих военных друзей-товарищей, с которыми бывали в этом домике не раз для рыбалки на Селигере. Они бы раскупорили давно бутылочку-другую перед любым делом.

  Владимир даже переоделся в чистую одежду, чем вогнал меня в краску. Одно дело рыбачить в любом одеянии, другое – охотиться. Здесь нужно учитывать любую мелочь, как я понял по поведению друга.

  Грех было после такой основательной подготовки остаться без дичи.

  В охотничью сумку Владимир забросил пару тюбиков непонятной мне мази.

   – Всё оттуда, – указал Владимир на Запад и интригующе заверил. – Потом объясню, что к чему.

  «Ну-ну, высокопоставленный охотник с партбилетом – это вам не шутка», – подумал я.

  Сергей прибыл к нам до заката солнца на своём разбитым вдрызг УАЗике и предложил:

   – Сначала отправимся в охотничий комплекс. Потом вы на своей япошке едете за мной до нужного леска по дороге. Там оставим на солнечной полянке вашу красавицу и моего беспризорника и пешочком по тропке до вышки.

  Охотничье хозяйство поразило нас основательным строением. Ошкуренные брёвна были ровно уложены в стены. Крыша накрыта крашеным железом. Множество комнат для гостей, общий зал для охотничьей компании – всё чисто подогнано при отделке деревом, где нужно покрашено. На дворе помимо хозяйственного блока, шикарная баня с парилкой.

   – И какая элита бывает в таких хоромах? – присвистнул от удивления Владимир.

   – Да я не вникал особо, – уклонился от ответа Сергей. – Из Липецка ребята строили это с разрешения местной власти. Они и зарплату платят мне, подвозят корм для животных и предупреждают, когда приедут гости, чтобы подготовил помещения и баню. Я присматриваю за хозяйством, зимой подкармливаю, веду учёт диких животных в округе.

   – Понятно, – резюмировал я. – Липецкие едут сюда, Селигеровские шишки в их сторону. Чтобы избежать разговоров своих людей об их отдыхе, главное, чтоб не дразнить народ.

   – Наверное, – пожал плечами Сергей. – Если готовы, то едем дальше.

  Как и говорил егерь, мы оставили обе машины на полянке возле дороги и пешком втроём потопали к засидке.

  Юркая тропинка привела по хвойному лесу вперемешку с олешником и осинником к большому полю, разделенному лесной речушкой, плотно поросшей по обеим берегам плакучей ивой, буйной чёрной ольхой, берёзками и пахучим кустарником дикой терпкой чёрной смородины.

  В ручье торфяная вода глубиной не выше колена текла неспешно вдаль. По её обе стороны раскинулись поля, засеянные овсом, который вымахал уже на метр.

  На краю леса из жердей была сооружена небольшая вышка-засидка. Наверх вела грубая лестница под наклоном. Сверху, казалось, чудом прилепился небольшой «куриный» домик с крышей и стенами из горбыля. Узкая бойница для стрельбы смотрела зловеще на поля. Отсюда хорошо просматривалась далеко округа. Позади надёжно подпирал в спины густой лес.

  Лесные запахи пьянили, поднимали настроение. Мы поднялись по лесенке и втиснулись в дощатое помещение. Оно оказалось не такое и маленькое. У задней стенки сооружено довольно удобная скамейка для сидения. Перед бойницей прибита доска для импровизированного столика для небольших вещей. Мой ночной бинокль, пара бутылок с водой и мази Владимира вполне разместились на нём.

  Сергей с ружьём за спиной помахал нам снизу рукой и, как цапля высоко поднимая ноги в густой траве, подался в лес, где и сгинул вскоре из наших глаз.

  Мы сидели некоторое время, привыкая, молча.

   – Ну что за возбудитель? – спросил я, протягивая шаловливо руку к нарядным тюбикам с мазью напарника по охоте.

  Владимир хмыкнул, мол, вшивый о бане, и объяснил незнайке:

   – Английские новинки для охоты. Одна с нейтральным запахом наносится на лицо, чтобы не светиться белой кожей в ночи. Кстати, натовский спецназ использует тоже его при проведении своих операций. Другая – средство от комаров.

   – О другой расскажи поподробнее, пожалуйста, – недоверчиво попросил я.

   – Эта мазь будет тебе ближе. Это запах самки, как мне объяснил, немецкий дипломат.

   – И что с ним делать, она для жён натовцев что ли? – прикидываясь дураком, заинтересовался я.

  – Думаю, намазать на лицо требуется тоже. Ведь только самки комаров пьют кровь, всё, как у людей, представь себе. И значит, что?

   – Что, интересно?

   – Самки не полетят по женской логике на запах самок! – с удовольствием выдал Владимир. В его голосе я почувствовал уверенное торжество, что утёр курносый нос самому писаке.

   – Никогда не был в роли самки, – хмыкнул я и принялся всматриваться в надписи на английском языке на тюбике.

  Солнце уже уходило за горизонт, становилось сумрачно, но я успел разобрать текст.

   – Ты хорошо знаешь английский? – спросил я с едва скрываемым злорадством в зловеще тихом голосе.

   – Год учу, но успехи не очень, скажу честно. Финский язык знаю в совершенстве, а вот английский не освоил хорошо пока.

   – Какие твои годы, – сказал я. – Но чуть не влипли в историю с твоим натовским тюбиком с запахом самки. Интересно, как унюхали они комариную женщину?

  И я замолчал с расчётом, что Владимир захочет знать, в какую историю не попал он.

   – Ну говори, что тянуть резину, – не выдержал мужик паузы.

   – Да мазать нужно эту гадость в сторонке, чтобы самки не летели к нам, а прямым ходом спешили на запах своих подруг.

   – Да? – удивился Владимир и начал забалтывать личный промах. – Вот бы изобрести для тебя такую женскую мазь, чтобы намазался, и все самки к тебе табуном. И не нужно ходить на разные мероприятия, знакомиться, конфеты покупать, шампанское разливать, букеты дарить. Прикинь, дома сидишь на продавленном диване, а рядом голые девочки тусуются, ждут твоего высочайшего внимания.

   – Ничего хорошего, – возразил я. – Когда много кожи, то пропадает эротическое напряжение. Весь смак, чтобы мелькало одно обнаженное тело и лучше нужный кусочек его, а не тонны мяса для заготконторы.

  Владимир помолчал, обдумывая мои слова, потом буркнул:

   – А ты прав, пожалуй, оказался ещё и умный ходок, поэтому в такой цене у женщин. Ты сидишь ближе к выходу, тебе и мазать запах самок внизу.

   – Так на руках останется, – засомневался я.

   – Ладошки вытри о траву!

  Я выбрался на землю и намазал мазь на ближайший ствол ели на уровни моего пояса.

  Затем вернулся в засидку.

  Толи комаров было мало в этом месте, толи все облепили несчастное дерево, темно было, не видно, но нас сильно не беспокоили кровопийцы. Пару-тройку, которые осмелились залететь к нам, мы прихлопнули без сожаления ладонями на упитанных шеях.

  Пока я был занят комариной мазью на земле, Владимир в домике раскрасил своё широкое лицо по диагонали маскировочной мазью и стал похож, как мне показалось, на натовца в засаде. О чём я и сообщил ему.

  Он протянул тюбик мне:

   – Вступай в НАТО.

  Чтобы не быть похожим на врага, я намазал своё красивое овальное лицо по вертикали, чем вызвал осторожную усмешку друга:

   – Вылитый вьетнамец, только без спичек в глазах, – не остался в долгу Владимир.

   – Почему вьетнамец?

   – Не знаю, когда-то видел в фильме такого Хуй-Гу-Ена.

   – Про любовь? – спросил я.

   – Кто?

   – Фильм.

   – Ну да, про любовь нашего воина на войне к молодой чужой крестьянке.

   – Хороший образ, записал в памяти.

  Мы замолчали надолго.

  Я рисовал в мыслях сюжет этого рассказа. Владимир, думаю, обдумывал глобальные проблемы мира. И оба находились впервые на охоте одни среди непорченой человеком природы.

  Вдруг мне что-то почудилось на поле. Я схватил бинокль. По ручью шествовала лосиха прямо по воде. Позади неё спешил потешный лосёнок. Я протянул прибор ночного видения Владимиру и рукой указал направление наблюдения. Мужчина припал к окулярам.

  Солнце, отпылав поэтическим закатом, уже спряталось за враз уснувшим лесом. Позади нас установилась темень. Но на открытом поле было ещё сумрачно.

  Владимир отложил бинокль и прошептал:

   – Ушли.

   – Что же не стрелял?

   – Как можно убить такую мирную жизнь? А ты?

   – Я думаю также, Владимир, не убийцы мы с тобой, похоже.

  Окончательно наступила ночь. Неспешно выплыла рогатая бледная луна. Звёзды заполонили всё небо, приветливо мигали нам из космоса.

   – Красота! – воскликнул Владимир.

   – И божественные запахи земли, – поддержал я его. – Живи и радуйся!

  Мы добросовестно сидели всю ночь, вслушивались в тишину и любовались звёздами. Может, и пробегали мимо такие звери, как волки, лисы, зайцы или косули, но мы их не замечали, хотя и брали поочерёдно в руки бинокль.

  Как я понял Владимира, стрелять из ружья в живую цель не собирался он. Я тоже решил не применять оружия никогда. Если бы мучил голод, то пришлось бы ради выживания, гасить жизнь зверей. А так, ради своего удовольствия, думаю, что преступно даже это.

  Тогда напрашивался вопрос – для чего ружьё мне? Не знаю сам, должен быть в личном хозяйстве для солидности. Слабое, но объяснение.

  Перед рассветом на полях недалеко от речушки поднялась лёгкая дымка рваного тумана. Словно большие клочья ваты бродили сами по полю. И среди этой ваты мелькали приземистые тени.

  Я схватил бинокль.

   – Кабаны, – обрадованно прошептал я.

  Несколько кабаний семейств кормились овсом. Когда солнце высунулось из-за горизонта и без жалости прогнало зябкий туман, то мы отчётливо наблюдали, как взрослые животные в окружении малышей деловито лакомились злаками. Их хвостики крутились, как пропеллеры от удовольствия. Но стоило им услышать посторонний звук, хвосты кабанов замирали. Животные озирались в поисках врага, но не обнаружив опасности, продолжали завтрак. Их хвостики забавно продолжили двигаться, как пропеллер у Карлсона.

  Конечно же мы не помышляли устраивать кровавую баню среди дружного семейства, просто любовались животными.

  Вдруг я заметил на противоположном поле движение, причём кто-то большой бродил по овсу.

  Я толкнул Владимира и, задыхаясь от волнения, сказал:

   – Медведь.

  Это было незабываемое зрелище. Бурый Мишка захватывал лапой овес и объедал колосья. Иногда ему тоже казалось что-то. Он поднимался на задние лапы во весь рост и, как человек, пытался рассмотреть кого-то. Только лапу не прикладывал к глазам, что не мешало солнышко.

  Так и паслись по обе стороны ручья крупные животные. А мы наблюдали за ними из дали, старясь не потревожить их утренний ланч.

  А тем временем наступило утро. И мир буквально взорвался пением разных птиц. На всех уровнях закипела жизнь. На влажной ещё земле ползали черви и жуки. Над цветами суетились лесные пчёлы. На деревьях порхали туда-сюда птицы, высматривая корм.

  Мы сидели в засидке, завороженные красотой природы, отдыхали душой и телом. Ненужное оружие сиротливо прислонилось к грубой стене.

  Солнце поднялось выше и пригрело землю. Медведь исчез из предела видимости. Кабаны ушли с поля в ближайший лес, думаю, что решили поискать что-нибудь на десерт в дубовой роще.

  Мы решили покинуть ночное укрытие и отправиться в охотничий дом.

  Благополучно добрались до джипа.

  В домике на столе увидели копченую рыбу и записку. Сергей был здесь раньше нас, оставил рыбу и хлеб на завтрак.

  Парень оказался умный, поэтому догадался, что такая интеллигенция не решится убивать животных, поэтому посоветовал отвести душу в тире за охотничьем комплексом.

  Там на разном расстоянии были расставлены макеты лесных обитателей: волк, медведь, кабан, заяц.

  Что мы и сделали после завтрака обалденной рыбой с ржаным хлебом. Сергей еще вчера закоптил её для нас вместе со своей женой красивой Светланой. Очень были гостеприимные и хорошие сельские люди.

  На сытый желудок вышли в тир и расстреляли в своё удовольствие почти все патроны на хищного зверя. Ружья обкатали на славу. После этого отправились в посёлок в дом, в котором остановились вчера. К вечеру протопили баню, напарились от души.

  Светлана и Сергей принесли котлеты из лососины со свиным салом и отваренный картофель на ужин. На наши уговоры посидеть с нами, молодые люди отказались, откланялись и ушли к себе.

  Мы хорошо посидели с Владимиром с бутылкой коньяку, вели разговоры о жизни и современной политики.

  На этом и завершился наш первый охотничий опыт.

  Когда я вернулся домой, то надолго закрыл ружьё в стальном сейфе.