– Не хочу ночевать у бабушки, у неё скучно! –  сердито топал Лёшка. –  Лучше  в круглосуточный садик меня отдай. Буду туда ходить вместе с тёти Галиным Петькой…

– Что ты говоришь, Лёшенька, –  наконец-то схватив упрямого сына за руку, ответила мама.– Бабушка тебя так сильно любит!..

Последнее время Анну мучило жгучее чувство вины. Она с горечью осознавала, что не смогла сполна напоить сына материнской любовью и заботой. Работа забирала всё: и бесконечно длинные, осенние дни и холодные ночи.

Анна часто оставляла Лёшку у матери… И каждый раз, выходя за порог родительского дома, она надеялась, что малыш не заметит ее долгого отсутствия. В конце концов, её тоже воспитывала бабушка!

Анины воспоминания о бабушке были сладкими и тёплыми, как вкус парного молока…  Баба Маня всего-то окончила два класса польской школы, и сколько Аня себя помнила, никогда не выходила из дома. Но бабушкину немощность маленькая Анюта не замечала. Её любовь и забота, казалось, расширяли пространство маленькой квартирки до сказочного царства, и детская жизнь наполнялась чудесами, узорчатыми фантазиями и светлыми снами.

Даже закончив десять классов, Аня так и не поняла, в чём заключалась бабушкина малограмотность. Девушке всегда казалось, что бабушка знает всё на свете, и в её бездонном ларце Мудрости можно отыскать лекарство от всех душевных болячек…

– Отпусти, не пойду, – продолжал упираться Лёшка, когда мама силой тянула его в  подъезд.

Строго одёргивая сына, Анна думала о том, что не всё так уж и плохо. Ведь Лёшина бабушка –  человек образованный, да и здоровьем она покрепче покойной бабушки Мани. «Просто сын разбалованный слишком –  воспитывать надо было строже…» – успокаивала она себя…

Громко чмокнув Лёшку в щёку, Аня бесшумно втолкнула его в мамину квартиру и молча помахала вслед рукой … Лёшка тоже молчал… Это потом, стоя на цыпочках перед подоконником он тихонько, совсем по взрослому, всхлипывал. За окошком быстрые машины разглаживали свежие лужи, и старая яблоня под натиском ветра рисовала широкими ветвями-кисточками живые тени на рельефных обоях. Лёшке было грустно и страшно…

А в соседней комнате шумел телевизор:

– У меня от него будет ребёнок, дон Пэдро…

– Но он не любит тебя, он любит Эстер…

– Я знаю, дон Пэдро…

Злыми карикатурами в Лешкином сознании отпечатывались неестественно высокие актёрские голоса… Лешка ненавидел их.

«Почему бабушка так переживает за дона Пэдро и Эстер?» –  рассуждал Лёшка. –  Они ведь ей не родные?

Лёшка робко подошёл к чуть приоткрытой двери и с надеждой заглянул в тонкий дверной проём. Паркет недовольно скрипнул.

– Цыц, – заприметив внука, погрозила пальцем из другой комнаты бабушка и снова удалилась в абсурдный лабиринт телесериала, предательски бросив Лёшку в объятиях одиночества…

Дальше запела назойливо реклама… Лёшка знал, что по средам бабушка смотрит три сериала подряд, и поэтому так и остался лежать под дверью. Холодная твёрдость паркета ему была безразлична… Он мог так пролежать весь вечер…

Но в следующую минуту зазвенел телефон. Кажется, только он был способен одолеть пузатое выпуклоглазое чудовище под названием телевизор…

– Ну, здрасте, Алевтина Васильевна… Да… Да… Эстерсита сегодня была великолепна… Нет, я думаю она не беременна… Врёт наверное, – доносился из коридора бабушкин голос.

Для Лёшки это был шанс… Мальчик быстро подбежал к телевизору и выдернул шнур из розетки. Стало тихо. Лёшка взволнованно посмотрел на телевизионный хвост на конце с тяжёлой кисточкой-вилкой, потом перевёл взгляд на рядом стоящий стол, где лежали бабушкины портновские ножницы и, как сказочный рыцарь, сказал:

– Прощай, тётя Изаура, и больше не приходи к нам никогда…

Острым лезвиями большущих ножниц мальчик легко перерезал телевизионный провод. Злодей был обезоружен.

– Теперь никто не будет мешать тебе любить меня, – с улыбкой победителя сообщил испуганной бабушке мальчик.

В бабушкиных глазах заблестели слёзы:

– Лёшка, ч-ч-ч-что же ты?! – заикаясь, кричала она, – А если бы шнур был в розетке – тебя бы убило!.. Горе ты моё луковое…

В этот вечер Лёшка впервые засыпал под сказки… Ему было радостно и спокойно, потому что руки у бабушки горячие и нежные…

«Всё-таки избаловала его Аня, – целуя спящего внука, думала бабушка. –  Такую вещь дорогую испортил… И Алевтине Васильевне поздно уже звонить… Интересно нашла ли Изаура своего сына?»

А на город медленно спустилась ночь. Серые громадины домов засветились сотнями жёлто-голубых свечей… И сотни телевизоров, компьютеров, магнитофонов в людских квартирах продолжали звенеть, говорить, шипеть.

Будто и не живём мы все, а так –  гуляем в одиночку, в придуманных кем-то мирах…