1.

В России творилось что-то загадочное.
Кто бы мог об этом подумать еще месяц назад. Крым безоговорочно вернули Украине.
Войска с Донбасса вывели, попутно признав, что они там все-таки были. Кореша-подельники президента РФ  в гремящих кандалах отбыли на Соловки. В обществе наступило пиршество малого и среднего бизнеса.

Гениальный сыщик Рябов совсем потерял сон. День и ночь музицировал на раскладном саксофоне, играя одну и ту же мелодию «Когда святые маршируют».

От бессонницы глаза сыскаря налились кровью. Руки сотрясал тремор. Пару раз он не выдержал, нюхнул кокаин. Косился даже на шприц с героином, забытый под иконой Георгия Победоносца, поражающим копьем зеленую гадину.

— Инспектор Рябов, — вскричал я, его друг и мемуарист, акушер Кусков, — скажите ради бога, что с вами происходит?

— Все могу понять… Но Тамань!

— Что Тамань? Она-то причем?

— Вернули хохлам Крым и Донбасс. Это разумно. Зачем было присовокуплять Тамань? Исконно русскую территорию, воспетую еще Лермонтовым?

— Так сказать, до кучи.

— Чушь! Петя, дорогой, — инспектор крепко взял меня за локоть, — помяните мое слово, президент РФ у нас не настоящий. Лже-президент. Вспомните пресловутого Лжедмитрия.

— А выглядит туз в туз.

— То-то и оно. Однако способен ли прежний, настоящий, на такие лихие поступки?

— Даже не знаю… Черт с ней, Таманью! А вот шприц с героином я, от греха подальше, уберу. И спеца по сну вам вызову.

— Делайте, что угодно… — нахмурился Рябов.

Так мы вышли на Эдуарда Калача, специалиста по быстрым и парадоксальным снам из Сколково. Именно я откопал его объяву в интернете, мол, излечиваю бессонницу быстро и дорого.

Эдуард Романович оказался квадратным человеком, напоминающим бразильского боксера-тяжеловеса. Взгляд исподлобья. Почти неприятный. И все-таки недюжинный разум читался за этим взглядом. Взгляд, к бабке не ходи, пророка.

— Что вас тревожит, любезный? — тихо спросил Калач, он, кстати, любезно лично пожаловал к нам в скромную квартирку на Трубной площади.

Я, сам себя перебивая, все ему рассказал.

— Может, инспектор, — поморщился эскулап, — ваш напарник оставит нас соло?

Рябов замигал кровавыми глазами:

— Ни в коем случае! Рядом с Петей я ощущаю себя живей и умней. Он мне как брат, даже как сын.

— Злые языки даже поговаривают, что мы любовники! — зачем-то брякнул я.

— Петя, — как от удара хлыста вздрогнул Рябов, — держите свой язык ровно.

— Постараюсь…

— Кстати, Эдуард Романович, каковы ваши точные расценки?

Калач скрести мощные руки:

— С вас, г-н Рябов, я ничего не возьму. Ни гроша. Вы столько раз уж спасали Россию, брать с вас бабло — грех, святотатство. А вот помочь — помогу. Хотел бы и от вас получить поддержку.

Рябов дрожащими пальцами достал из пачки «Кэмел»:

— Вот как?

— Вы мне не верите. Тогда послушайте.

Эдуард Романович положил перед нами мобильник, выбрал функцию диктофона, и мы услышали:

"- Страна летит в пропасть!

— Увы…

— Цены на продовольствие растут как на дрожжах. О загранвояжах русаки уж забыли.

— Что вы хотите лично от меня?

— Он же специалист по синтезу снов? А сны, по уверениям Фрейда, могут перепрограммировать саму личность.

— Берет спец дорого.

— Деньги — не вопрос. Вы, чай, в курсе".

2.

— Кто это говорит? — вытаращил я глаза. — Неужели?

Калач вырубил мобилу.

— Вы, Петр, не ошиблись. Это разговор фигур знаковых, узловых. Почти легендарных. Глава МВД, Тимур Ебитович Нургаляйкин и сам премьер министр РФ, Федор Медведкин.

— Да иди ты! — судорожно сглотнул я.

— Как эта запись оказалась у вас? — Рябов помолодел, подтянулся. Сигарета в его тонких пальцах музыканта-любителя почти не дрожала.

— Они пришли ко мне в офис в Сколково. Переодетые. С золотыми фиксами на зубах, с накладными буклями и носами. Разговор наш, меж тем, уткнулся в тупик, меня попросили выйти. Я же, на всякий случай, включил диктофон мобилы. Оставил его рядом с тузами.

— И что же дальше? — прохрипел я.

Эдуард Романович крепко стиснул ладонями свой сократовский череп:

— Есть такое вещество, GB169. Достаточно пары молекул. Оральное введение или инъекция. Перед сном.

Рябов резко раздавил бычок в глиняной пепельнице.

— Так что же этот GB169 делает с человеком?

— Меняет гиппокампональный тета-ритм сна. А, значит, и мозга. После пробуждения кластеры мозга собираются в иной конфигурации.

Рябов молодо сверкнул глазами:

— Вас понял! Как в калейдоскопе. И что же, можно спрогнозировать эту конфигурацию?

— Да! Она строго противоположна прежней.  

— И что же вы хотите от нас? — вспомнил я.

— От вас, уважаемый коллега, акушер Кусков, я ничего не хочу. Меня интересует лишь гениальный сыщик.

Рябов усмехнулся.

— Будьте добры, не обижайте моего друга.

— Оскорбляют в собственном доме! — кусал я губы.

— Петя, угомонитесь, — скосился на меня сыскарь.

— Дослушайте, господа! Я лично проник в Кремль под видом донны Розы.

Рука Рябова на автомате выбила из пачки очередную сигарету:

— Донны Розы? Не та ли это миллионерша из фильма «Здравствуйте, я ваша тетя!»

— Вроде того… — трагически улыбнулся Калач. — Тетя из Бразилии самого президента РФ не вызвала в элитных кругах подозрения.

— Так что же пресловутая тетя делала в святая святых? — не сдержавшись, выкрикнул я.

— Ах, Петя, Петя, — оскалился Рябов.

— После приема GB169 президент стал плох. Я подавал ему чай-кофе. Подтыкал подушку. Кстати, именно я подсыпал ему порошок в клюквенный морс.

Калач достал из кармана ампулу с белым порошком, потряс ее.

— Так этот карнавал был придуман Нургаляйкиным и Медведкиным? — Рябов щелкнул зубами.

— Именно!

Рябов шутливо ударил меня по плечу:

— В бабью одежду нам с Петей приходилось облачаться не раз. Хотя, должен признаться, женское платье весь неудобно. Снизу сифонит, точнее, сквозит. Можно легко отморозить гениталии.

— Господа! Минутку терпения! Три дня назад моя лаборатория была ограблена. Из сейфа исчезла ампула с Q169.

Сыщик, подобно гончей, напрягся:

— А чем Q169 отличается от GB169?

— После его приема личность конфигурируется по законам случайных цифр. Хаос! Энтропия! Короче, шиза…

3.

Разговор состоялся. Мы взяли день на раздумье, не очень представляя что нам делать конкретно.

Утро следующего дня поразило нас дикими новостями.

Юрий Абрамкин объявил войну Бразилии. Мол, это исконно русская земля. Русский мир! И, если исключить стада неугомонных обезьян, там сплошь русаки, правда, с мутирующим цветом кожи.

Бразилия оторопела. Вот напасть! А потом, с подлой подсказки Пентагона, сама объявила России битву. Мол, территория Руси — извечно бразильские земли. Бразилия даже послала в черное море авианосец «Блистательный Педро».

В нашей квартире на Трубной раздался звонок. На проводе микробиолог Эдик Калач.

— Q169 ему уже дали.

Рябов скрестил руки:

— Голова президента РФ стала работать по закону случайных цифр?

— Именно так. Кстати, как ваш сон?

— Все огурцом! Думаю, донне Розе, пора вернуться к своему ополоумевшему племяннику.

— Нургаляйкин с Медведкиным меня не ждут.

— Это мы берем на себя. Вы нас представите своими сыновьями. Я стану Педро, а Кускова представим как Педро-юниора.

— Однако под каким предлогом мы попадем в Кремль? — пробормотал Калач.

— Как под каким? Мы все аборигены Бразилии. Типа послов доброй воли. Пусть Россия оттягивает свою ядерную эскадру от тропических берегов. Главное, нам надо выяснить — кто и зачем подсыпает вертикали Q169.

— Нас разоблачат. Выведут на чистую воду.

— Тогда не два Педро! А парочка бразильских барышень, — скрипнул Рябов молодыми зубами. — А Карменсита и Карменсита-юниор.

— Я бы предпочел менее выспреннее имя, — обреченно проблеял я.

— Вы на связи? — гаркнул в трубку сколковский микробиолог. — Где и когда стрелка?

Рябов сунул вальтер в кобуру:

— Через пару часов у мавзолея. Нам с акушером нужно будет забежать в ГУМ, прикупить бразильские шмотки.

— Сверим часы. 16.07.

— В 18.07 у мавзолея.

Телефон дал сигналы отбоя.

— Пропустят ли нас к самому президенту в бабьем тряпье? — тер я глаза.

— К родному племяшу? Конечно, пропустят! Я только не знаю, стоит ли нам прикупать кастаньеты.

— Вы о чем?

— Все незамужние девушки Бразилии непременно гуляют с кастаньетами.

4.

Кастаньеты мы не прикупили. Не стоит слишком уж сильно привлекать к себе внимание. Да и бразильские костюмы взяли в ГУМе поскромнее, будто мы с похорон, или же к ним готовимся. Под юбку неистово задувало. И все терзала мысль, тщательно ли я побрился. Согласитесь, Карменсита-юниор весьма подозрительна со сквозящей бородкой.

Эдик Калач, переминаясь с ноги на ногу, стоял возле усыпальницы. Экую матерую бразильскую тетушку он из себя изобразил! Только черные, какие-то даже фосфоресцирующие, глаза его выдавали. Истинно мужской, стальной взгляд.

— Карменсита! — склонил тяжелую голову Рябов.

— Карменсита-юниор! — невольно втягиваясь в эту игру, я поклонился.

— Ну, что ж… Неплохо… — оценил нас Калач. — Только, судя по возрасту, на дочек моих вы никак не тяните. Я вас представлю как своих сестер. Кровных!

На пропускном пункте Спасской Башни нас долго пробивали по базе ФСБ. Наконец, Эдик набрал прямой номер министра МВД, Тимура Нургаляйкина.

— Тимур Ебитович, это донна Роза. Какая донна Роза? Из Бразилии. Где много-много диких обезьян. Волнуюсь о здоровье своего племянника.

— Эдик? Ты?! К чему маскарад? Мы сами волнуемся. Заходи в кабинет 3333. Это в подвале. Тебя проводят.

— Я с сестренками.

— Проводят с сестренками. Старший лейтенант Герасимов, пропустите. Живо!

Мы долго спускались по винтовой лестнице. Бетонные стены, отсутствие плинтусов, пыльные голые лампочки под потолком.

— Никогда не подумал бы, что министр МВД может обитать в таких жутких условиях, — чихал я от пыли.

— Располагает ли Бразилия атомной бомбой? — спрашивал сам себя Рябов.

— А вот и кабинет 3333, — сухо произнес Калач, постучал и толкнул обитую дерматином дверь.

Нургаляйкин Т.Е. оказался все тем же плешивым и плотным мужиком, с бегающим умным взглядом.

— Донна Роза со своими дикими обезьянами! — тонко усмехнулся он. — Ба! Да это же сыщик Рябов и его верный ординарец Кусков.

— Нас разоблачили! — поддернул я пеструю юбку.

— Вас, ребята-козлята, я вас разоблачу под любым покровом. Много из меня кровушки попили. Точнее, спасали Россию от верной гибели. Но речь не об этом.

— О чем же? Я сяду? — откинув вольным движением платье, Эдик сел.

Мы тоже с сыскарем опустили свои зады на колченогие табуреты. Нет, инспектор-то сел, а для меня мебели не хватило.

— Садитесь в мое кресло, — милостиво предложил Нургаляйкин. — Я лучше буду ходить. Так кровь притекает к мозгу, гораздо лучше думается.

Я в заячьем ужасе отшатнулся:

— Нет, в кресло министра МВД не сяду ни за что.

— Впрочем, как вам угодно… Догадываюсь, что вы здесь из-за конфликта с Бразилией. Знаете, в последние дни Юрий Абрамкин жаловался на могучую эрекцию.

— Эрекция-то тут причем? — обомлел я.

5.

На этих словах дверь скрипнула, и в комнату с лунатической улыбкой на устах вошел сам президент РФ, Юрий Абрамкин.

Он шел с вытянутыми вперед руками. На левом мизинце огнем горел перстень с двуглавым орлом. Глаза вертикали были крепко зажмурены.

— Господин президент! — щелкнул каблуками ладных козловых сапожек Тимур Ебитович.

— Мы к вам в гости! — бабьим голосом пискнул Эдик Калач (донна Роза).

— Из Бразилии, — позабыв о своем басе, пророкотал я. И, спохватившись, взвизгнул: — Где много-много диких обезьян!

— Диких? — прошептал президент, впрочем глаза не открыл.

Нургаляйкин приложил палец к тонким губам и по-змеиному зашипел.

Президент открыл вежды.

— Что за шип?

Быстро замигал, идентифицируя окружающее. Глянул на министра МВД, потом на наше трио.

— Донна Роза! — улыбнулся он Калачу. — Вы вернулись? Как там Бразилия?

— Бразилия в огне! — мрачно отреагировал Калач.

— Пожар? Погорельцы? Пожарники?

— В пожаре войны, кою вы развязали.

— Я? Быть того не может! А это кто в бабьем платье?

— Мои сестры. Карменсита и Карменсита-юниор.

— Бразильские сестры, — побелевшими губами подтвердил Нургаляйкин.

Президент шагнул ко мне. По-ястребиному глянул мне в очи. Потрогал мою все-таки не до конца выбритую щеку.

— Что вы мне голову морочите?! Это же акушер второго разряда, Петр Кусков. А это, — он повернулся к моему наставнику, — верно, сыщик Рябов.

— Именно так! — Рябов с отвращением сорвал с себя бабью горжетку.

— Россияне! — горлово вскрикнул президент. — Я в непонятке! К чему карнавал? До Рождества еще далеко. Год почти!

— Тук-тук-тук! — сутулясь, в подвальную комнату вошел премьер-министр Ф.Ф. Медведкин. Экий он дылда! Ему бы играть в баскетбол. — Можно, на огонек?

— Заходи, Федя, дружок! — откликнулся президент. — А ко мне тут донна Роза приехала.

Нургаляйкин за спиной президента делал Медведкину какие-то таинственные знаки, да тот лишь круглил глаза.

— Донна Роза! — кинулся к Калачу Медведкин. — Как там война? Не задела?

Эдик попятился.

Тогда Медведкин метнулся к президенту:

— А вам пора пить свою маленькую таблеточку.

— Болван! — крикнул Нургаляйкин и даже топнул ногой. — Здесь сыщик Рябов и его верный олух, Петр Кусков.

— Позвольте представиться, — микробиолог через голову снял платье. — Представитель Сколково, Эдуард Романович Калач.

— Донна Роза, вы в своем уме?! — пискнула вертикаль.

6.

Через полчаса диспозиция оказалась кристально ясна.

По приказу Медведкина, с попустительства Нургаляйкина, из лаборатории Э.Р. Калача был украден порошок Q169. Зачем? Почему? Элита взволнована была отдачей русской Тамани. Уж лучше пусть случайность царит в голове президента, нежели этот параноидально навязчивый русский мир. Кто же мог предположить, что он развяжет бойню в Бразилии? Кто мог подумать, что порошок резко поднимет его секс-либидо?

— Я стал во сне видеть молоденьких женщин. Толпами! — восторженно шептал Юрий Абрамкин. — Все в коротеньких платьицах. Ах, как я обожаю коленки!

— Я виноват, я! — размазывал по щекам слезы Федя Медведкин. — Ренегат я. И пятая колонна…

— Господин президент! — мажорно возопил я. — Вас мучит эрекция?

— Не то слово…

— Могли бы со мной посоветоваться, — зло прошептал Калач. — Я же закончил Гарвард и Кембридж.

— Все делали в порядке джазовой импровизации, — пояснил Нургаляйкин.

— Зачем я напал на Бразилию? — простонал президент. — Там же кроме диких обезьян ни хрена нету. Одна донна Роза. И та фальшак.

— Войну легко остановить. Она в самом истоке, — закурил трубку Нургаляйкин. — А Крым мы отдали все-таки зря. Там родился Иисус и этот, как его, Иосиф Сталин.

— Никто там не родился! — подскочил к министру МВД президент. — Точнее, родились, но другие. Крымчане! И пусть отдельно живут. Тихо и смирно. А Севастопольскую эскадру мы перебазируем в Новороссийск. Делов-то!

— Значит, бразильской кампании конец? Финита? — сощурился Рябов.

Президент подмигнул:

— Я сейчас, буквально на коленке, напишу свой высочайший Указ. Заодно извинюсь перед бразильским народом. Мол, погорячился, всякое бывает.

— Слышу речи не мальчика, а мужа! — искренне воскликнул микробиолог.

— Мы с Медведкиным, как враги народа, будем, конечно, расстреляны? — меловыми губами прошелестел Нургаляйкин.

— Зачем? Только перестаньте давать мне этот бля-ский порошок. Перестаньте! Хотя кое-какие травы для эрекции попить не мешало бы. Видеть голых дев во сне — это прикольно. Поднимает, так сказать, тонус. Что еще нужно у гробовой черты? Мир, дружба и стальная эрекция.

— А почему мы в подвале? — спросил я, акушер Кусков, пасмурно вглядываясь в затянутый паутиной потолок.

— Это бомбоубежище, — хмыкнул Нургаляйкин. — Вдруг америкосы дали бы бразильцам бомбу. Атомную!

— Пора на свежий воздух! — расправил плечи сыскарь.

— Да-да, — сконфуженно поддержал дылда Медведкин. — Опротивело стоять со склоненной головой.

— На волю! — весело шагнул в проем двери наш обожаемый, совершенно пришедший в себя, президент. Усмехнулся: — Донна Роза! Ну надо же…  

                                                        *  *  *