Покаяние
Я сидел на скамейке в больничном саду и наслаждался прекрасным летним утром. Аппендицит мне удалили, жизнь казалась прекрасной, и вдруг:
- Вы меня извините, но мне нужно поговорить с кем-то. Я знаю, вы меня не понимаете, ведь я из России, и по-немецки разговариваю плохо, а вы настоящий немец, но вы не волнуйтесь, не бойтесь меня, мне просто хочется поговорить. Вы только слушайте...
- Вы понимаете, я ведь думал, что мне каюк, сам врач сказал:
- Вам, господин Шибсик, осталось жить недолго. Мы пока не знаем, что у вас, но рентген обмануть нельзя, поэтому - готовьтесь!
Вот я и перепугался! Меня в палату поместили, где два немца, а я же по-немецки ни бэ, ни мэ, ни ку-ка-ре-ку. Лежат они, на меня смотрят и что-то мурлычат. Потом тот, кто постарше, подходит и говорит:
- Du bist russe? Kans du mich verschteen?*
Понимаешь, это он у меня спрашивал, понимаю ли я его, а я, дурак, ему ответил:
- Ja, ja, verschteen!
И он два часа что-то мне рассказывал, потом повернулся и показал... в общем, шрам у него через всю... ну, ты понимаешь, оказывается, он на войне был лётчиком, вот и получил очередь из пулемёта в то место, на котором сидел. Потом, ему все пули вытащили, а одну не заметили. А теперь она дала о себе знать, и её будут удалять. Так он мне два часа голову крутил, а у меня там одна мысль:- у меня времени на эту чушь нет, мне скоро умирать. Так я на него, как крикнул: - niks verschteen, понимаешь - niks verschteen, и пошёл ты...
Потом долго лежал и думал, что делать. Времени жить не осталось, а прожил-то всего ничего... вот и решил покаяться перед теми, кого обидел.
Позвонил жене, рассказал всё, попросил привезти водки. Всё равно мне уже ничем никто помочь не может.
Жена примчалась, на кровать упала, меня придавила и кричит, кричит... еле успокоил.
Потом говорю: - Хочу перед тобой, жена моя, покаяться, ты уж меня извини, если что не так было. Прости меня, если можешь.
А она мне: - А за что прощать? Ты что натворил? Ты уж признавайся, ведь если на земле извинят, то и на небе простят.
Велел ей налить водки, признаваться будет легче. Она бутылку вынула, полный стакан налила и говорит:- Давай, любимый, как перед Богом.
Я раз, стакан пропустил, а старый немец, как это увидел, так белый стал, и трусить его начало, и трусить.
А я жене:- Налей ещё грамульку, а то в горле пересохло.
Она налила, я выпил и так тихо, по-семейному, ей говорю:
- Так вот, Наденька, я тебе изменил с твоей подругой Светкой. Четыре раза. Чёрт попутал, извини, если можешь.
Лежу, жду, когда она меня бить начнёт. А она:
- Дурак ты, Сашка, вот дурак! Ну, изменил, погулял, так на то ты и мужик, а что со Светкой, так лучше с ней, чем с незнакомой. Я-то её знаю, хорошая женщина, интересная, значит, вкус у тебя есть. Ты лучше не умирай и гуляй, как хочешь, ты мне живой нужен. Что мне за польза от мёртвого?
Тут мне легче стало, и я ей:
- Налей, Наденька, налей и иди домой, завтра придёшь.
Допил я бутылку, посмотрел на старого немца, а он одеяло на голову натянул и так тихо, тихо:
- Hilfe, Hilfe, er ist verrückt...*
В общем, он подумал, что я сумасшедший. А как остаться нормальным, когда тебе осталось жить пару дней?
Вот я и подумал, а ведь Светкин муж мне вроде сосед и друг. Ну, если не совсем друг, то товарищ - это точно, а после всей этой истории мы с ним почти родственники. И я решил и перед ним извиниться.
Позвонил, сказал, что умираю, попросил привезти бутылку водки. Он приехал.
Увидев меня, сразу принялся меня успокаивать:
- Ты того, и не думай, врачи тоже люди и ошибаются, вот моему знакомому... И начал нести чепуху.
Я его остановил и говорю:
- В моём случае врачи не ошиблись, и мне осталось жить недолго, вот и решил я перед тобой покаяться. Налей нам по стаканчику.
Выпили мы. А немцу старику ещё хуже стало. Он вообще перестал шевелиться.
- Ну, говорит мой друг, кайся.
- Понимаешь, Толик, - это друга моего так зовут - у тебя есть жена, и у меня есть жена, и обе они женщины, а я... ты, Толик налей нам, а то мне говорить трудно, налей.
Выпили мы. Закусили мандаринкой, я её у немца со столика взял. Ему она не нужна, он как увидел, что мы бутылку допили, так с выпученными глазами и замер. Подул я ему в глаза, а он и не моргнул.
А Толик требует: - Кайся, раз позвал, мне ещё домой надо.
Я продолжил. - Толик, хочешь - верь, хочешь - нет, но согрешил я с твоей женой. Говорил я ей, что плохо это, а она мне:- Ты трус. Вот я и доказал ей, что она ошибается. Жене я всё рассказал, она мне простила. Говорит, всё равно умираешь, какая польза мне с тобой ругаться. Так что, Толик, можешь ударить меня, плюнуть мне в глаза, а хочешь, убей. Мне всё равно осталось жить пару дней.
Смотрю, Толик побледнел, на меня смотрит, кулаки сжимает, вот- вот ударит.
Потом Толик на пол плюнул и говорит:
- Ну, блин, сейчас я ей покажу, кто трус, а кто нет. Сейчас я её в гипс уложу.
И не прощаясь, ушёл. Так я и не понял, простил он меня или нет.
А утром на обходе врач меня спрашивает:
-Господин Шибсик, так мол, и так, вы, случайно, никаких железок не проглатывали на днях?
И тут я вспомнил.
- Как говорю, не проглатывал, проглатывал, и не случайно. Выпил я с друзьями и поспорил, что проглочу два еврика. И проглотил. Так они не поверили с первого раза, и я ещё два еврика проглотил.
Тут доктор, как закричит:
- Ir sei verükt! Wir haben gedacht ihr seit Tod krank.*
Ну, в общем, доктор кричал, что я дурак, они подумали, что я- смертельно больной.
Потом они вытащили четыре еврика и говорят:
- Идите домой, купите на 4 евро сок или пиво и не превращайте свой желудок в копилку для монет,- ... и ещё что-то сказали, но я не понял.
А я вот теперь стою и не знаю, идти домой или как? Там жена и Толик.
Может, мне действительно лучше было умереть? Ладно, пойду, скажу, что разыграл их, может, поверят. Как вы считаете, поверят мне или нет?
Я сделал вид, что не понимаю его и ответил:
- *Ich sie niks verschteen, понимаете - niks verschteen, и пошёл ты...
----------------------------------------
-* Du bist russe? Kans du mich verschteen?
(Ты русский? Ты меня понимаешь?)
*- Hilfe, Hilfe, er ist verrückt...
(Помогите, помогите! Он сумасшедший.)
-* Ir sei verükt! Wir haben gedacht ihr seit Tod krank
(Вы сумасшедший! Мы думали, вы смертельно больны)
*Ich sie niks verschteen, понимаете - niks verschteen, и пошёл ты...
(Я вас не понимаю)