В октябре 1951 года председателю Совета министров Коми АССР Зосиме Паневу позвонил по правительственному телефону начальник управления коневодства министерства сельского хозяйства СССР и сообщил, что советское правительство решило выделить республике шесть тысяч лошадей, высвободившихся в результате сокращения кавалерии в Вооруженных силах страны. Такой подарок северному региону не только не был нужен, но и грозил катастрофой – гигантскую конницу просто нечем было кормить. Кому же пришло в голову отправить лошадиное полчище в Коми республику?

Лошадиная конверсия

Как известно, в течение тысячелетий лошадь на войне была самым большим другом человека, ее использовали и в кавалерии, и в артиллерии, в частности, в качестве тяглового средства. К началу Первой мировой Россия имела самое большое конское поголовье – счет шел на десятки миллионов. Однако уже накануне следующей большой войны советская кавалерия начала уступать свое место бронетанковым войскам, а в послевоенное время началась фактическая ликвидация конницы. Заниматься этим неблагодарным делом пришлось не кому-нибудь, а бывшему командиру Первой конной армии Семену Михайловичу Буденному.

В те годы легендарный полководец гражданской войны командовал кавалерией Советской армии и одновременно был  заместителем министра сельского хозяйства СССР по коневодству. Трудно сказать, какие чувства испытывал Семен Михайлович, списывая из армии вполне еще боеспособных лошадей, но нетрудно догадаться, что он старался как мог сохранить поголовье, передавая своих любимцев на нужды сельского хозяйства.

Однако, как это часто бывало в СССР, совершенно благое дело превратилось в широкомасштабную и совершенно непродуманную кампанию. Некоторые колхозы и совхозы стали задыхаться от обилия непарнокопытных животных. Как пишет в своих мемуарах «По ступенькам памяти» Зосима Панев, к 1951 году в Коми республике и так уже скопилось 12 тысяч лишних лошадей, которые только разоряли местные хозяйства.

 «Антигосударственный» отказ

 На звонок из союзного минсельхоза республиканский премьер отреагировал совершенно адекватно: он постарался объяснить столичному чиновнику, что лошади Коми республике не нужны, их и так избыток, а потому, спасибо, конечно, за подарок, но оставьте его, пожалуйста, себе.

Но коневодческий бюрократ продолжал настаивать:

– Вы не выполняете государственный план по коневодству. А государственный план – это закон. Так что оставьте ваши антигосударственные тезисы и готовьтесь к приему лошадей. Завтра будет подписано распоряжение Совмина.

После этих слов чиновник бросил трубку. А Зосима Васильевич позвонил партийному руководителю Коми АССР Георгию Осипову и попросил срочно созвать заседание бюро обкома КПСС.

Осипов выполнил просьбу, и все члены бюро дружно заявили, что от «подарка» следует отказаться любым способом, но наилучший выход – позвонить лично товарищу Буденному.

Дозвониться до главного кавалериста страны оказалось не так-то просто, и разговор Панева с Буденным состоялся уже после полуночи. Такому позднему времени не стоит удивляться. Поскольку Сталин любил работать по ночам, то и все крупные чиновники вели полуночный образ жизни, зная, что вождь может позвонить им в любое время.

Телефонная беседа с Буденным длилась двадцать минут. Зосима Васильевич старательно объяснял маршалу, что принять лошадей республика не может, их и так избыток, они поедают последние корма и ежегодно допускается массовый падеж. Семен Михайлович эти доводы не принимал во внимание и по привычке рубил сплеча: государственный план – это закон, заготовка кормов – ваша проблема, работа для лошадей всегда найдется. В конце разговора маршал заявил, что распоряжение о передаче коней исходит от самого Сталина, и вряд ли стоит объяснять, чем грозит его неисполнение.

После этого пришлось вновь срочно собирать бюро обкома, на котором решили, что теперь Паневу необходимо немедленно лететь в Москву и переговорить с Буденным с глазу на глаз.

Атака на командарма

Из Сыктывкара в Москву в те годы летал небольшой поршневой самолет ЛИ-2, созданный на базе довоенного американского «Дугласа». Полет без посадки длился пять часов, а при плохой погоде превращается в настоящую «тошниловку». Как вспоминает Зосима Васильевич, ему заказали срочный спецрейс, а погода была отвратительной. И хотя республиканскому премьеру к тому времени исполнилось всего 37 лет, полет его измотал так, что перед визитом к Буденному пришлось немного отоспаться в гостинице «Москва».

Председатель Совета министров Коми АССР в 1950-е годы Зосима Панев

У Семена Михайловича Панев появился только в десять вечера и был тут же принят. Маршал был потрясен тем, как быстро человек, с которым он ночью говорил по телефону, показался перед его очами. По его мнению, даже на самолете за столь короткое время невозможно было долететь до Москвы из Коми республики, которая, как считал Буденный, находится …на Дальнем Востоке.

По счастью, Зосима Васильевич прихватил с собой на всякий случай карту Коми АССР, развернул ее на столе и показал, что она граничит с Архангельской и Кировской областями, а расстояние от Сыктывкара до Москвы всего тысяча двести километров.

Удивленный маршал на всякий случай поинтересовался:

– А на Дальнем Востоке случайно других коми нет?

– По-моему, нет, – ответил Панев.

– А кто же там есть?

– Русские, буряты…

– А буряты вам не родственны?

Разговор принял настолько абсурдный характер, что у молодого республиканского премьера возникло подозрение: не страдает ли Буденный старческой деменцией? Однако бывший командарм в свои 68 лет выглядел бравым и маршальская форма на нем очень хорошо сидела. Но «театр абсурда» продолжался.

Вот как передал дальнейший разговор в своих воспоминаниях Зосима Панев:

« – Вы сами по национальности башкир?

– Почему башкир? Я коми.

– Но коми-то ведь – это все равно что башкиры, к ним же относятся.

– Вы хотите сказать к монголам?

– Да, именно к монголам.

– Нет, коми никакого отношения ни к монголам, ни к башкирам не имеют.»

Пришлось Зосиме Васильевичу проводить с маршалом этнографический ликбез, рассказывать про финно-угорскую группу народов, про особенности языка, нравы и обычаи коми народа. Буденный выслушал эту маленькую лекцию молча и подытожил:

– Вот, оказывается, коми-то кто. А мои юристы, бодяги, меня за нос водили.

Но на этом разговор не завершился. Буденный не сдавался и отказывался верить, что для его любимых лошадей нельзя найти в северных колхозах работу. Панев пояснил, что сельское хозяйство в Коми крае маленькое, пахотной земли с гулькин нос, и колхозных лошадей используют в основном в зимнее время для подвозки и вывозке леса. Да и на эти работы тяжелые армейские кони не годятся, так как будут проваливаться в снег. А вот маленькие легкие лошадки, которых коми используют с незапамятных времен, могут преодолевать глубокие снежные толщи  и даже вытаскивать на подсанках тяжелые бревна, делая рывки и прыжки, словно зайцы.

И эти аргументы маршала не убедили. Он, как и в ходе телефонного разговора, твердил про государственный план, что является законом. Говорил, что считать выполнение госплана вредным решением – все равно, что утверждать, будто советская власть является вредной властью.

Тогда республиканский премьер выложил последний довод: если им передадут этих злосчастных шесть тысяч лошадей, то через месяц-другой они все умрут от голода. В Коми колхозы не сеют овес, и чем прикажете кормить эту ораву? Пахотной земли в республике всего 75 тысяч гектаров.

Буденный не поверил, решил, что речь идет об одном миллионе и 75 тысячах га. Пришлось вызывать того самого начальника отдела по коневодству с документами, из которых выходило, что Зосима Васильевич назвал верную цифру. Тогда Семен Михайлович вызвал помощника, поведавшего о том, что коми родственники монголам и, показав на Панева, спросил: «Похож он на монгола?». После того, как помощник отрицательно покачал головой, Буденный обложил его матом и приказал вычеркнуть Коми АССР из распоряжения Совмина, а шесть тысяч лошадей раскидать по другим областям и республикам.

Таким образом лихая атака молодого республиканского премьер-министра на легендарного командарма завершилась победой премьер-министра.

 Выученный урок

 Зосима Васильевич в своих воспоминаниях признался, что эта встреча с Буденным была для него поучительной, не разъяснив, правда, в чем именно. Но нетрудно догадаться, что в тот день он увидел воочию и испытал на себе давление системы, которую сегодня принято называть «вертикалью власти». Впоследствии он поведает в интервью автору этих строк, что без разрешения Москвы нельзя было построить даже баню. И в своих мемуарах он расскажет, как приходилось доказывать столичным чиновникам острую необходимость строительства в Сыктывкаре бани. Еще труднее ему пришлось пробивать возведение Сыктывкарского ЛПК, создание музыкального театра и университета.

Коми республика была автономной только по названию. Все основные решения по регионам принимала Москва, мало считаясь с их интересами и почти ничего не зная о том, как и чем живут республики, края и области огромной страны. А в некоторых случаях, даже не зная, как далеко от Москвы они находятся.