EN
Старый сайт
Среди обстоятельств нашей жизни есть два огорчительных и почти непременных. Это недостаток денег и наличие начальства. Если с первым мы встречаемся не сразу и потом хоть как-то можем ему противостоять, то второе сопровождает нас с детства и остается с нами практически навсегда. Может быть и не каждому хочется стать начальником, но избежать его власти хочется почти всем. Кто же выходит в начальство и почему далеко не всем это удается? Если исключить везение и такие обстоятельства, как наследование, связи (протекция) и т.п., то окажется, что как стремление к власти, так и его реализация зависят от совершенно материальных (генетических) признаков, которые в немалой степени регулируют даже характер (идеологию) начальника (лидера) и далее – идеологию и стиль власти в стране.
Примерно 30 лет назад во французском научно-популярном журнале «Medicine mondiale» была небольшая заметка о том, что среди животных разных видов можно различить примерно 10% наиболее активных особей, которые становятся в популяции доминирующими. Далее, с некоторой наивностью, в заметке говорилось, что такая же статистика характерна для социалистических стран: к примеру, в СССР члены компартии составляют около 10% дееспособного населения. Следовательно, дело может идти о существовании некоторой биологической закономерности.
Действительно, наиболее активные особи стараются реализовать собственные реальные или кажущиеся способности для удовлетворения своих насущных потребностей. Иными словами, та ситуация, в которой они изначально находятся, воспринимается ими как неадекватная их ценности или безопасному существованию и это вводит их в состояние стресса и побуждает к борьбе. Это создает дополнительное напряжение как для них самих, так и для той части популяции, на фоне которой они действуют. Стресс выступает как причина и вместе как средство достижения успеха.
Борьба требует мобилизации внутренних сил и готовности к конфликтам. В этом решительным особям помогает относительно низкий уровень стрессорных гормонов, в частности, глюкокортикоидов (например, кортизола), что было обнаружено у животных разных видов. Для таких особей характерен сравнительно невысокий уровень сигналов тревоги, потому они легче вступают в конфликты. Например, животные с низким уровнем кортизола в условиях конкуренции становятся доминантными (иными словами, лидерами), а с высоким уровнем этого гормона – подчиненными. Первые существенно прибавляли в весе (успех!), а их двигательная активность резко увеличивалась (свобода!). Во многих исследованиях было обнаружено, что для подчиненных особей вообще характерна малая способность к преодолению стресса, что имеет недвусмысленные физиологические последствия в виде подавления обмена веществ, высокой восприимчивости к инфекциям и высокой смертности как от них, так и от других неблагоприятных внешних условий (например, от загрязнения воды). Хронический или повторный стресс (особенно после первичного, перенесенного в незрелом возрасте) усиливает общую восприимчивость к последующему стрессу у подчиненных особей. Иными словами, их подчиненность становится судьбой. И напротив, вещества, которые снижают уровень кортизола (например, допамин) стимулируют доминантность и агрессию.
На поведение влияют и другие факторы естественного происхождения. Большинство исследователей отмечает связь агрессии и склонности к насилию с низким содержанием серотонина. Алкоголь вызывает агрессию, в частности, за счет снижения уровня серотонина в головном мозгу.
Таким образом, определенные группы особей изначально (конституционально) предстают более приспособленными к конкуренции, что определяется их гормональным фоном. То есть чувствительность индивидуумов к стрессу (конкуренции) регулируется определенными физиологическими процессами, от которых зависит доминантность или подчиненность и это может быть заложено в генетическом коде.
Правда, доминантность или подчиненность сами по себе знака не имеют. Например, у шимпанзе доминантность имеет различные оттенки – агонистический, угрожающий, конкурентный. В дело включается и характер наследования. Около четверти века назад выдающийся генетик В. Эфроимсон в статье «Родословная альтруизма», напечатанной в «Новом Мире», трактовал сострадание к ближнему или отсутствие такового как генетически детерминированные признаки. Конкретный ген, который определяет наличие либо альтруизма (по отношения к носителям этого гена), либо склонности к конфликтам (с особями, у которых этого гена нет), был обнаружен у насекомых.
Особое значение для формирования личности лидера имеет идеология. В рассуждении о типах лидерства, американский ученый Т. Прайс утверждает, что несбыточные обязательства лидера достигнуть коллективных целей может усилить неэтичность лидерства (моральная амнезия) так же, как сила личных убеждений (читай, догматизм) способна побудить индивидуума к аморальным поступкам. Возникает конфликт между нормами эффективности и нормами морали. Так, замечено, что невозможность воплощения социалистических теорий делает лидеров и функционеров этого движения аморальными.
В общем виде социализированные лидеры (в смысле приверженности интересам социума, а не социализма) не агрессивны, тогда как персонализированные лидеры отличаются самовлюбленностью и стремлением использовать чувство страха у их последователей, а также отсутствием саморегулирующих механизмов – долга, морали и самоконтроля, что придает их деятельности разрушительный характер. В группе социализированных руководителей мы находим Черчилля, Ф.Рузвельта, Аденауэра и де Голля, тогда как во второй группе – диктаторов и лидеров социалистических и национал-социалистических режимов.
Так неожиданно оказалось, что определенные черты характера (в том числе и те, которые зависят от генетических факторов) вполне могут составить основу идеологии лидера и перевести ее из области допустимого доминирования в сферу агрессивности и даже варварства. Такое лидерство может стать безусловно повреждающим для человеческого общества, где важную роль часто играет манипуляция мнением населения через аппарат принуждения и средства массовой информации.
Но от опасности прихода к власти диктатора общество спасает демократия. Она же, в свою очередь, зависит от уровня экономического развития. Известно, что по мере увеличения дохода на душу населения демократические изменения в обществе становятся необратимыми (установление диктаторских режимов в новейшей истории характерно для стран со слабой экономикой или происходит в результате военного или политического внешнего насилия). Считают, что демократизация общества может наступить через несколько лет после того, как доход на душу населения в данной стране составит 12 тыс. долларов. И напротив, уменьшение национального дохода ниже 3 тыс. грозит ее нарушением. В соответствии с гипотезой Липсета, восходящей к идеям Аристотеля, только в здоровом обществе (где доля бедняков минимальна) народ в состоянии «интеллигентно» (по выражению автора) участвовать в выборах, действуя в условиях выработанной им системы самоограничения, которая одна может успешно противостоять безответственной демагогии. Показано, что именно капиталистический строй уменьшает вес высшего класса общества и усиливает влияние среднего класса и рабочих. Интересно, что в Чили, избавленном Пиночетом от социализма хотя и ценой временного установления диктаторского режима, доля бедных прогрессивно снижалась (почти в 2 раза с 1987 по 1994 годы), а доля богатых росла.
Механизм утверждения демократии действует, в частности, через свободу выборов. Эта проблема хорошо освещена в работах Роберта Барро из Гарварда. Свобода выборов выражается индексом, который в странах с диктаторским правлением стремится к нулю. При этом религиозная принадлежность населения может иметь немалое значение. В католических странах данный показатель составляет 0,6, в протестантских 0,8, в единственной стране, исповедующей иудаизм, 0,86, а в мусульманских странах 0,26 против среднего в мире 0,51. Этот средний показатель неуклонно растет по мере прогресса экономики. И только Израилю с его окружением не везет и от наших ближайших соседей нам нечего ожидать ни появления демократических перемен, ни выдвижения демократических лидеров. А это значит, что мы и наши руководители должны быть готовы ко всему, а также предвидеть и предупредить такое развитие событий, с которыми большинство западных демократий вряд ли сталкивается.
А теперь посмотрим, как обстоит дело с материальной основой демократии в Израиле и каков уровень его лидеров. Внутреннее положение Израиля достаточно уверенное: доход на душу населения на 2002 г. составил около 20 тыс. долларов против 27 тыс. в развитых странах Европы и 34 тыс. в США. Вовсе неплохо – если не для жителей, то для необратимости демократии. Однако демократические нормы в этой стране с относительной легкостью могут быть извращены или обойдены, если это поставят своей целью лидеры из числа приверженцев социализма. Норвежские соглашения были разработаны этими лидерами и ратифицированы именно в обход демократии с использованием политических фокусов, включая шантаж и подкуп. В результате страна была поставлена на грань катастрофы, причем исполнители этого переворота не только не были осуждены обществом, но продолжали руководить страной и своими партиями. Похожую активность проявляет и Высший Суд справедливости, выводя свои решения за пределы демократических норм. Так что несмотря на несомненность прочной демократической базы, активность недемократических лидеров вполне способна пусть не разрушить, но серьезно нарушить эту систему.
