Влад  Брисов
Полукосмические байки

          Василий проснулся рано от жжения в желудке, встряхнул по очереди бутылки, стоявшие в углу комнаты. Нет, чудес не бывает, пусто. Сунул худые длинные ступни ног в заношенные до дыр тапочки, и зашмыгал на кухню.  Ни чая, ни молока у соседей не осталось. На память пришла строка, из когда-то сочинённого им стиха: «Я сух, как папирус,  в пустыне безводной». Повернув кран, пил до отрыжки холодную, пахнувшую хлоркой воду. Потом прислушался: «тишина». Открыл соседский холодильник и, не вынимая большую кастрюлю, запустил в неё руку. На свет появилась порция белой квашеной капусты, с тонко нарезанной морковью и красной, как зёрна граната, клюквой. «Да, что не говори, а Христина - жена соседа готовить умеет», - подумал Василий, закрывая глаза от удовольствия. Сочная закуска хрустела на зубах и аппетитно пахла. Вот только беда рассол тёк по руке, оставляя на полу «следы преступления».  Он не удержался и вновь провёл «дегустацию», а потом ещё и ещё.
          - Зачем вчера столько пил? – Укорял он себя. - И с кем? С красномордым халявщиком Витькой из пятого подъезда, по прозвищу «Лужок», из-за вечно надетой на лысину кепки. И «Любкой-Небуду», - шалавой из соседнего дома. Расстроившись, он достал кастрюлю и сделал несколько глотков. Холодная влага рассола побежала внутрь его обезвоженного водкой тела. Да, соседи заметят, что капусты стало меньше и будут, как обычно, скандалить.
          - Ну, раз скандала уже не избежать, - прошептал Василий и отрезал ломоть чёрного хлеба с тмином. А затем, махнув рукой, как будто с кем-то споря, вытащил ещё и котлету. Помазал её горчицей. Жизнь начала окрашиваться в светлые тона. 
Зайдя в ванную комнату, увидел своё лицо в маленьком треснувшем паутиной зеркале.  На Василия смотрело мурло незнакомого алкаша, разделённое нитями разбитого стекла: синяки под глазами, поседевшие на висках, давно не стриженые волосы, потухшие светло-голубые глаза, недельная щетина.
          Вернувшись в комнату, сел, закурил. В купленной вчера пачке болталась одна сигарета. А ведь только вечером купил, - вспомнил он, - эта с травлеными волосами всё выкурила - «Любка-Небуду». Он вчера к ней ходил «чаю попить», а на деле – перепихнуться. Хоть её и называли «Небуду», на самом деле никто не спрашивал, будет она или нет. Поэтому трудилась она безотказно.
В голову полезли мрачные мысли, от которых он и спасался «пивоводкой». Когда-то была и престижная работа, и уважение в коллективе, и квартира отдельная, и даже семья. Он вспомнил, как ездил с женой в Сочи, Крым.  Море, загар, свежие фрукты. «Воронии раки, гарачий кукуруза», - перекрикивали друг друга торговцы на пляже. Он задремал, но тут услышал реальные крики, доносившиеся с кухни. Вначале, понятно, кричал Остап - хозяин того холодильника, из которого ночью ел Василий: - Ти, самурай, чи що, капусту жер? Що, нет, що нет, а то я, вражина, не бачу?!
          - Зачем я? - Оправдывался Абай, приехавший из Средней Азии, и тоже, как Остап, снимавший комнату в этой квартире. – У москвича своего спроси!
          - Та москаль-то не приходив учора! – Горячился Остап.
          - Как же, не приходил он! А кому я ночью покамест говорил? – оправдывался Абай, - и «приятного» желал.
           Захлопали двери, значит, подтягивается тяжёлая артиллерия  в лице жён. Христина, с южнославянской поволокой глаз, способных ослепить любого носителя штанов. И Батма, с весёлым нравом, и выпрыгивающей из халата грудью во время приготовления плова. Василий всегда считал, что это секрет её рецепта.
          - А что будет, когда обнаружат отсутствие котлеты? Кроме него в квартире проживал только «Генерал», - так все называли пожилого отставника. Но тот обычно столовался у нескольких старушек одновременно, и поэтому всегда был выбрит, в меру сыт и в меру пьян. Василий вспомнил картину «Страшного суда», впрыгнул в кроссовки и пулей вылетел из квартиры.
          - Понаоставались тут, москали-вражины, жить нормальним люд`ям не дають, - неслось ему в след.
                                                              ***
          В кармане, под рваной подкладкой ветровки, была заначка из двух купюр по сотне. Василий вспомнил, как вчера Любка шарила по карманам, думая, что он спит. В волнении сунул руку в поисках денег. Есть, родные, не подвели. Два чебурека и кружка пива. Занял место за угловым столиком, где последний месяц слышал чей-то металлический голос. Голос задавал очень странные вопросы, иной раз изложенные в виде печатного текста, как на дисплее компьютера. Василий привык к этим разговорам, было не так скучно. Хотя собутыльники называли эти диалоги белой горячкой. Но почему-то голос был слышен только здесь, в забегаловке «быстрого питания и долгого пития», и слышал его только Василий.
          Он был свидетелем подобных явлений в Крыму, в Симеизе, где когда-то отдыхал с женой. Там была старая обсерватория, сделанная во времена, когда строили не для того, чтобы украсть, а исходя из целесообразности. Хотя в этих местах и без обсерватории Млечный Путь был виден, как на ладони. В Ялте – плохо, в Мисхоре – лучше, в Мелассе хорошо. Но в Симеизе, – нате вам, пожалуйста, во всём величии. Тысячи звёзд собранных небесным пастухом в огромное стадо, занимавшее чуть не треть чёрного небосвода. То есть, в этом месте была невероятная прозрачность атмосферы, природное «окно» в космос. И Василий с женой, в те далёкие годы, как завороженные, вглядывались в чёрный бархат ночи и россыпи жемчужин на нём. До них, казалось, так легко дотянуться рукой.
          Поэтому он не удивлялся, считая, что концентрация звуков определённой частоты приходилась на это место, волею случая занятое кафе. Тоже своего рода «окно». Ну, пусть не «окно», пусть «форточка», распахнутая в мир звуков. А он играл роль камертона и приёмника информации.
          И вот, не успел он выпить и пол кружки жидкого, как вода, отечественного пива и сжевать чебурек, как услышал не один, а три скрипучих металлических голоса. Голос, с которым он разговаривал раньше, был наименее противным. Теперь он это оценил.
                                                              ***
          А за несколько часов до этого, по земным меркам, или чуть более 12-ти звёзд тому назад, в измерении обитателей Матери всех планет, два VIP-инопланетянина пересели с большого межгалактического лайнера на маленький шустрый кораблик-разведчик. И теперь, не отходя от экранов, всё время спорили, то желая рассмотреть вершины горной гряды, то сканировать дно океана в районе сдвигов плит земной коры. Долго любовались ночным Нью-Йорком, игравшим огнями огромных реклам. Счётчик фиксировал растущее количество витков вокруг Земли и капитан космического разведчика - Синий, послушно выполнял все команды канцеляриусов военного и научного конгрессумов с Матери-планеты. Он понимал их интерес. Ещё бы, на открытой им в новой галактике планете, можно впитывать воздушную среду без специальных очистителей, без концентрации или деконцентрации состава атмосферы.
Это была его первая самостоятельная экспедиция. И пребывание на борту корабля известных специалистов могло повлиять на его карьерный рост  и репутацию среди членов конгрессумов. Его коллегам-конкурентам достались скучные космические объекты: одним – расплавленные, с булькающей лавой; другим замёрзшие под многометровой толщей льда. А он уже 900 звёзд наслаждался видами этой маленькой уютной и, как он себя убеждал, дружелюбной планетки.
          - Да, без сомнения, это лучший цветовой образец, по палитре и яркости красок, из всех, что я видел в жизни, - передал своё мнение Учёный 50-цветный, - а прожил я немало закачиваний и скачиваний.
          - После такой передачи восторженных мыслей, Синий не удержался и показал им разноцветную дугу. Он сам был поражён этим явлением природы, но держал информацию в запасе. Если бы его начали критиковать, он показал бы открытую им радугу, веселку, rainbow, sateenkaari, дъгу, как её называет население планеты. И это, наверняка, искупило бы любые его «грехи».
          Учёный 50-цветный восторгался увиденным, не скрывая эмоций:
          - Вот оно чудотворное явление Божественной Многокрасочности! Вот он молитвенный перелив цветов, тонов и полутонов. Здешние земляне не умеют летать на другие планеты, и в то же время Божество пребывает здесь более зримо, чем на нашей Великой планете, Матери всех планет. Свидетельствую это, хотя не могу объяснить с теологической точки зрения. – Глубоко вздохнув, и увеличившись в размере, он начал страстно молиться, постепенно сдуваясь, чтобы Божественная Многокрасочность видела его покорность. Командир корабля-разведчика - Синий и второй VIP-гость - Военный-40-цветный тоже втянули воздух и обратились к Божеству, стараясь трансляцией своих мыслей не заглушать молитву 50-цветного.
          - А что, если нам похитить это божество? – Вступил в обмен мыслями Военный- 40-цветный.
          - Смею сказать, - передал мысли Синий, - что такое соображение посетило и мой шарик, но я обнаружил, что Божественных явлений больше там, где вода падает с  высоты вниз. Они называют это «водопад», «woterfalls». Аборигены приходят туда группами, сидят и любуются этим великолепием. Правда, со своей земли они не видят всей красоты, им доступна видимость только дуги. Лишь с большой высоты можно наблюдать всю Божественную окружность. Боюсь, уважаемый 40-цветный канцеляриус, нам не удастся её похитить. Она состоит из дисперсной воды и яркого света большой звезды, согревающей эту планету.
          – Тогда мы сделаем яркие фильмы, светящиеся фотографии и повесим их в наших храмах, разместим в информационных сетях, а сами станем Великими святыми и будем управлять вселенной от имени Многокрасочного Сияния.
          - Не богохульствуйте, - передал мысль Учёный 50-ти красочный, - эту планету населяет святой народ, которому мы все должны поклоняться. Наш кумир - Яркая Многокрасочность свободно возникает на этой земле то здесь, то там, среди своей паствы святых аборигенов. Мы отдадим им власть и будем, как паломники приезжать сюда и замаливать грехи.
          Военный 40-цветный не любил науки. Но, понимал, что руководство их экспедицией возложено на более высокого по количеству цветов Учёного, мнение которого превалирует над его мнением в межпланетной «Табели о красках».
          - Со следующим приходом Яркой Звезды, там, где мы увидели первую Божественнокрасочную окружность, нами будет установлен контакт с их цивилизацией, - безапелляционно заявил Учёный. А до тех пор будем слушать поток мыслей младшего одноцветного разведчика.
          На поясе Синего защёлкал прибор «Объективист». Его разработал Конгрессум учёных Матери-планеты для языкового перевода, составления карт, сбора несистематизированной информации об изучаемом объекте.
          - Да, да, конечно мы заслушаем сведения и «Объективиста», обратился Учёный к прибору, как к разумному участнику экспедиции, - и я упустил одну деталь: за проявленную смекалку я повышаю разведчику уровень цветности, и присваиваю Синему дополнительно звание «Белого».
          - Ну, а я, со своей стороны – «Красного», - вмешался Военный, - не желая уступать штатским. Теперь вы должны представляться «Белосинекрасным» или «Трёхцветным».
                                                    ***
          А в пивнушке «У святого», так называли её из-за близости к храму, Василий поглощал из кружки похожий на мыльный раствор буро-жёлтый напиток с названием «Утром на опушке».
          - Хрюкнули зверушки, - рядом встал малознакомый мужик, кажется, Кирилл, которого все звали «Мефодий», по привычке давать кликухи, и, приоткрыв хозяйственную сумку, показал четвертинку белой, - зажжём?
          Начинался обычный день, но Василий почувствовал, что «скрипачам», - так он окрестил пришельцев с другой планеты за скребущие по нервам голоса, может понадобиться помощь. «Мефодий» не понял отказа и отошёл к другому столу с видом малыша, которому не дают посмотреть мультфильм.
          Василий прислушался: вначале «скрипачи» несли околесицу про секс. Наименее скрипучий сообщал:
          - В отличие от нас, у них все планетяне делятся на мужчин и женщин. Мужчины занимаются делами, происходящими редко, например, война, пожар, ликвидация стихийных бедствий. Или теми, что вообще почти не случаются, но, о них принято говорить часами - это охота.
          - Что такое охота? – Спросил один из более скрипучих.
          - Это, когда собирается компания вооружённых и нелепо одетых мужчин и идёт убивать безоружных четвероногих или летающих обитателей их планеты, проживающих на ней намного дольше, чем люди. При этом они защищают права собак и кошек, потому что это их собственность. Для остальных выпускают «Красную книгу», в которой указывают, каких зверей и птиц они уже уничтожили, а каких добьют в ближайшее время.
          - К мужским видам работ относятся также уничтожение рыб, спорт, политические диспуты, т.е. занятия, не приумножающие богатства их планеты. Но, как не странно, мужчины считаются у них главными. И все боги у них мужчины, и пророки тоже. Была одна предсказательница – Кассандра, так все мужики договорились не верить ей, объявив сумасшедшей.
          - Я так понимаю, всё население этой планеты делится на два враждебных лагеря, и мы должны оказать помощь одной из сторон, уничтожив другую? – Отчеканил канцеляриус – Военный.
          - Разрешите Ваша 40-цветность, согласиться не полностью, - на низкой скорости, при тихом звучании, чтобы не раздражать старшего по чину, вступил в разговор Трёхцветный, - дело в том, что если мы истребим одну из сторон, то получим результат, как если бы уничтожили всех землян.
          - Оба канцеляриуса недоумённо смотрели не него.
          - У них на Земле такая специфика, - сообщил Трёхцветный, - что для продолжения рода им необходимы две разнополые особи.
          - Но зачем же две? - всполошились Военный и Учёный.
          - Вы помните, Ваши многоцветности, что до того, как мы перешли на искусственные продукты, наши предки собирали урожаи в полях. Я это хорошо помню, мой дед был фермер на 2о-ти цветной Тау, и я всегда приезжал к нему на каникулы. Он сажал в поле маленькие семена, а поле выращивало из них растения. Так же и люди, их мужчины имеют между ног маленький отросток. Временами он – отросток (а не его обладатель) увеличивается из-за того, что двуногий самец видит обнажённую двуногую самку, или какие-то части её тела, которые помогают ему представить то поле, в которое он будет сажать семена. При этом его маленький отросточек…Василий не выдержал и кашлянул на другом конце их волновой связи:
          - Ну не такой уж и маленький, - в Василии взыграл планетный патриотизм, - вот я вчера был у «Небуду», так она говорила, что давно не видела такого «бойца» и даже хотела фоткнуть мой орган и запустить в интернет. – И что я …
          - Не продолжай, - передал мысль Трёхцветный,- женщины говорят это всем, с кого рассчитывают хоть что-то получить.
          - Я заметил, что Белосинекрасный разведчик глубоко проник в тайну продолжения рода на этой многоцветной планете, - послал мысль Учёный, - но когда же и как появляются на свет новые земляне?
          Трёхцветный вобрал в себя побольше воздуха и продолжил давать информацию:  - Некоторые моменты и для меня остаются неясными. Когда самец вводит в самку свой окрепший отросток…
         - В этом ничего нового нет, - прервал его Учёный, - некоторые виды рыб, насекомых поступают также, орошая своими гормонами, икру находящуюся внутри самки.
         - Но здесь на этой планете, самец двуногих производит довольно странные ритмичные движения, - сообщил Трёхцветный, - прежде чем расстаться со своей гормональной жидкостью. Плод созревает внутри самки определённое время, которое земляне называют «девять месяцев» и выходит наружу.
                                                           ***

          На поясе Трёхцветного заработал приборчик «Объективист», который разведчик обязан носить с собой, не расставаясь, даже в случае смерти. Учёные и Военные не любили, когда он пропадал. А при поступлении взаимоисключающей информации между разведчиком и прибором, нередко предпочтение отдавали последнему.
          «Информационный прибор» начал «выплёвывать» из себя дополнительные сведения: - Разумные существа этой планеты разумны только условно, это единственные из известных нам обитателей планет, постоянно истребляющие друг друга;
          - Они превращают планету в помойку. В их самом большом Океане есть плавающая свалка, которую они называют Восточным мусорным континентом. По площади этот не тонущий мусор равен двум территориям самой сильной державы – США;
          - А сейчас мы находимся на территории страны, которая всё время клянётся, что борется за мир, захватив при этом шестую часть суши планеты. В том числе наибольшую часть полезных ископаемых;
          - На контакт не идти, не идти, опасно, опасно! Всё чему они могут нас научить, это воровать, лузгать семечки и плевать под ноги. И лезть без очереди в дверь! Дверь! Писают в подъездах и курят в лифтах! У них собаки гадят там, где играют дети; они всё ломают и пишут матом! – кричал, шипел, выпуская информацию «Объективист».
          - Я не помню случая, чтобы эти приборы так возбуждались, - заметил Учёный, в некоторой растерянности, - может быть, прибор долго находился в воде? Или вы его стукнули обо что-то очень твёрдое, - последнюю часть фразы он адресовал Трёхцветному разведчику.
          - Здесь нет ничего, твёрже твоей тупой головы, упрямый осёл, - кричал приборчик, - за базар ответишь, вспомнишь меня, когда начнут мочить в сортире и кошмарить. Чтоб тебя из депутатов выгнали, чтоб тебе жить на зарплату научного работника, пусть тебя бомж отымеет, черножопый, смерть масонам, Россия для русских, Спартак – чемпион!
         - Нет, с ним явно что-то не так, выпалил информацией канцеляриус научного конгрессума и выключил прибор, что нарушало все инструкции.
          - Это моя вина, - признался Трёхцветный, - я слишком много времени провёл в России, и прибор собрал самую различную информацию об этой стране, не успев градировать её и отбросить ненужное. А находился в России я по одной причине – у меня возник языковой контакт с местным землянином.
          - Раньше я не слышал от вас этих признаний, - сообщил 50-цветный, - пригласите его на историческое событие, установление межпланетного контакта с обитателями Земли. Божественной планеты, где свободно возникают священные Многоцветные окружности, которые с земли кажутся дугами, и которым мы должны поклоняться.
          - Чего там несёт твой скрепучеголосый напарник? – спросил Василий у Трёхцветного.
– О какой божественной планете, о какой священной радуге… и так далее? Что, чёрт возьми, за историческая встреча? Вас, дураков, обманут и ограбят,
Да и сами радуги у одних народов считаются пятицветными, у англоязычных шестицветными, в России – семицветными, вслед за Ньютоном, не любившим цифру шесть. «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан» - отбарабанил Василий знакомую со школы фразу. Где вы находитесь?
Находимся в Москве, - ответил знакомый голос, и мои канцеляриусы ждут вас на торжественное установление контактов. С этими словами, вокруг Василия сомкнулся прозрачный скафандр, секунды полёта, и он уже стоял на полянке, рядом с детской площадкой.
                                                             ***

Лето было жаркое, тем более в июле. На скамейках сидели молодые полураздетые мамы с длинными сигаретками в зубах. А рядом горластый материнский капитал играл в песочницах, отбирая друг у друга игрушки и стуча ими по соседним головам. Василий, одетый не по сезону, стоял под палящим солнцем в ветровке, ещё больше потея под критическими взглядами мамаш и бабушек. Он вертел головой по сторонам, боясь пропустить что-нибудь важное.
- Смотри наверх, - услышал он знакомый голос.
Василий поднял голову, и, загородив глаза от солнца, увидел три шара, спускавшихся на землю. Два напоминали цветные ядра, а третий поменьше – футбольный мяч, окрашенный цветами Российского флага. Он услышал, скребущие по нервам, голоса.
Учёный: - Предлагаю начать знакомство с детёнышей двуногих. Они, как и наши «детки-шарики», должны быть добрее и любопытнее взрослых. Через расположение детей, мы доберёмся и до сердец взрослых.
И он, видя, как малыш с мамой выдувают мыльные пузыри, сам принял цвет мыльного пузыря, только очень большого, и поспешил в их сторону.
- Смотрите, - радостно кричал он, - малыш распахнул мне объятья!
- О, нет, - крикнул Василий, и побежал спасать инопланетянина.
- Как это не лопается? – сказала мамаша в ответ на жалобу ребёнка, отчаянно колотившего палкой по прижатому к земле шарику. Она решительно наступила на шарик высоким острым каблуком, и тот лопнул. – Ну, вот видишь, - сказала она сыну, - а ты: «не лопается, не лопается!»
Василий, подхватив то, что осталось от Учёного, побежал спасать Военного. Тот, в виде ярко красного шарика, исполнял роль футбольного мяча, окружённый группой подростков. При каждом ударе ногой, он громко вскрикивал, но его то ли не слышали, то ли не хотели слышать.
- Мяч, отдайте мне мяч! – решительно сказал Василий.
- С какой стати? – спросил старший из подростков, - мы его нашли, он наш.
Василий, сжав кулаки: - Это мой мяч, - он двинулся в сторону лидера парней.
- А у бомжей мячей не бывает, - нагло сказал один из компании, намекая на бедную заношенную одежду Василия. Они стали перебрасываться мячом, гоняя Василия по кругу. И, только когда им наскучило это занятие, всё тот же старший подросток ткнул в мяч зажженной сигаретой. И под крик «ой», мячик сдулся.
– Вот теперь он твой, - сказал подросток, - и больше не приходи сюда, здесь мы тусуемся.
- Твоё счастье, - сказал другой, - будь ты косой, мы бы тебя прибили.
- Хорошо, - сказал Василий, - я больше сюда не приду, - и он спрятал в карман вторую «шкурку» от шарика.
Через 15 минут был найден и искомый трёхцветный мяч. Его гоняли по двору две крупные собаки, пытаясь прокусить. Рядом, за большим врытым в землю деревянным столом сидела местная лабуда. Василий, поздоровавшись, спросил, чьи эти милые грязные кобелищи, пытающиеся прокусить его мяч.
- Твой мяч, - с недоверием посмотрели на Василия алкаши, - ты и отбирай.
Василий хотел сказать, что он такой же, как и они, что также сидит с собутыльниками до позднего вечера за грязно-серым столом, покрытым следами погашенных об него сигарет. Старомосковские дворы, они были похожи и рассчитаны на неспешный расп…дёшь, присущий российскому характеру. А этот страшный джин наживы, выпущенный из бутылки, это что-то адское, идущее от самого дьявола. Много о чём он хотел покалякать, но вместо этого предложил часы, давний подарок жены, которым очень дорожил, обменять на мяч. Собаки были отогнаны, мяч заботливо положен в жёваный, грязный целлофановый пакет. И Василий, отхлёбывая из гулявшего по кругу единственного стакана, вспомнил, что в пакете у него живое существо - инопланетянин, и, раздав дворовому обществу пачку дешёвых сигарет, поспешил к ближайшей станции метро.
Не прошло и часа, а они уже сидели в маленькой прокуренной берлоге Василия.
                                                                 ***

- Не чокаться, только не чокаться, - повторял Василий, у нас ведь поминки.
«Витька-Лужок» сегодня пил на свои, и даже в общий котёл сотню бросил:
- Не каждый день с инопланетянином пьёшь, - объяснил он свою щедрость.
Через полчаса пришла «Любка-Небуду». Один клиент расплатился с ней «Мариванной», и, после выпитого, замутили по косячку. Любка всё время толкала Василия в бок, на предмет интересуются инопланетяне женщинами или нет. И как их с Матери планет лучше называть: маменькиными сынками, матершинниками или материалистами? Василий впервые с интересом посмотрел на Любку.

-  А ты думаешь, дурачок, я всегда рванью была? – Ответила она на его взгляд. После косячка она потащила Трёхцветного в ванну. Вернулись довольные оба. Инопланетянин шепнул Василию, что теперь знает, зачем нужны ритмичные движения. Ну, Любка даёт, подумал Василий, - мяч-то даже без ниппеля был.
Зашёл Остап, увидев Трёхцветного, плюнул через плечо, перекрестился и исчез со словами: - Вот что бывает, когда много пьют.
Забрёл «Генерал», узнать какое у инопланетянина воинское звание. Что-то долго шептал и загибал пальцы. Потом объявил всем, что по званию он самый старший и сел на единственный не сломанный стул. Сидели душевно, спели песни, давно не пели. Трёхцветный даже поскрежетал немного, сообщив Василию, что это стихи их лучшего поэта. Василий не стал переводить его слова, чтобы не ронять авторитет Планеты-матери всех планет.
Глубоко ночью вызвали дворового водилу – Серёгу, он же «Фитиль» – за высокий рост. Доехали, долетели по пустой дороге до первого настоящего лесочка. Только раз остановил гаишник, но Трёхцветный так дунул вместо Серёги, что полиционеров унесло вместе с полицейской машиной.
Лунный свет, чёрные деревья, тишина, только где-то поблизости ухает филин. Нашли маленькую полянку, окружённую высокими соснами. Обнялись, Василий заплакал, прощаясь с Трёхцветным, Любка тоже зашмыгала носом. Василию показалось, что её он обнимал дольше, чем его. Потом Трёхцветный вышел на середину поляны и, втягивая воздух, начал увеличиваться на глазах. Через 10 минут превратился в огромную торпеду, поблёскивая в свете луны, металлическим корпусом. И тут Василий вспомнил про шкурки, оставшиеся от Учёного и Военного. Трёхцветный выпустил щуп и забрал останки своих начальственных сопланетников.
- Ну, ты даёшь, - сказал он, - и весь вечер молчал. Ты спас Землю от первой межпланетной войны. Ты спас жизни двум высокоцветным гражданам – при нашем уровне медицины их быстро поправят. И, наконец, ты спас мою карьеру, а может быть и жизнь. Василий, ты великий человек, ты гражданин номер один своей планеты. Василий стянул с головы бейсболку и, кажется, опять уронил слезу. Обратно, ехали, молча, полицаи, завидя их, просто отворачивались.
- Зайдёшь, - спросила его Любка, - одиноко очень, - вздохнула она, - бесплатно, конечно.
Часов в 12 дня зазвонил телефон: - Василий? - Спросил его жёсткий мужской голос. На другом конце провода он услышал голос Остапа.
- Сто, обещали сто,- шумел он.
- Бери полтинник баксов и катись, не зли меня, - кто-то резко ответил ему.
Но Остап заработал-таки свои деньги. Он сдал им не только номер телефона, но и адресок. Прежде чем Василий оделся, в коридоре коммуналки зазвенели резкие звонки, их сменил громкий стук в дверь. Двое молодых людей пружинистой походкой вошли в комнату, резко отодвинув любопытных соседей. Секундой позже вошёл пожилой сутулый мужчина, в безупречно выглаженном дорогом костюме и в бородке «а–ля Чехов».
- Семён Прудский, - представился он с отрепетированной улыбкой, словно эти слова всё объясняли, - вы не удивляйтесь и не пугайтесь, всё very good, просто мне отдельные проценты платят за оперативность. Так вы мечтали о доме рядом с большим парком, в шаговой доступности от моря, и, чтобы вечное лето-весна?
- Да это я так, по глупости, язык-то без костей, как говорится, дурак думкой богатеет, - извиняющимся голосом промямлил Василий.
- А этот вариант, как, подойдёт? - Спросил господин Прудский.
На стол легли большие фото фундаментально построенных домов в стиле сталинской архитектурной помпезности, только абсолютно новые.
- Ну, я к этому точно не имею отношения, - волнуясь, сказал Василий, - я не был в Сочи последних 15 лет, с тех пор, как ушла от меня жена. А дома на снимках новые, - он успокоился, и уже хладнокровно добавил, - вам трудно будет  мне что-то «пришить».
- А раз нравится, то и забирайте! – Не слушая его, продолжил Прудский, - Ваш родственник перед смертью спрятал завещание, и его никак не удавалось найти. Только сегодня ночью мне сообщили о воле усопшего и приказали, - он улыбнулся, - настоятельно попросили всё сделать оперативно.
- Но у меня нет родственников в Сочи, - сказал Василий, соображая, за что ему подлянку подсунули, и как увернуться от даров данайцев.
- А кто вам сказал, что это Сочи? - Не снимая улыбки, спросил Прудский
- Ну не Крым же, - сказал серьёзно Василий, - в Крыму такого строительства нет по определению. А в Сочи к Олимпиаде, вполне. Я не лох.
- Это юг Испании, Коста дель Соль, недалеко от Марбеллы. Вечное лето, ненадолго переходящее в весну.
- А документы? - Осторожно спросил Василий, ему как будто даже хотелось развеять сон и обличить этого важного господина во лжи.
- Сегодня утром подали на оформление, к вечеру будут готовы.
Василий, как будто уже смирился и шёл через двор, стараясь не наступать ни в лужу, ни в собачьи экскременты. Обитатели двора повисли в распахнутых окнах. Проходя мимо своей берлоги, он услышал неспешное Остаповское:
- Слышь, москаль, - прозвенел подзатыльник от Христины, - в смысле, земляк, если ремонт какой, только свистни, а хохолики - белолобые соколики, – уже тут.
Из соседнего окна донеслось: - Приятного, - подзатыльник от Батмы, - пути, аппетита, сна, здоровья, - затараторил Абай.
Сзади через лужи скакала «Любка-Небуду», моментально превратившаяся в глазах двора в Любовь Сергеевну. Уже когда Василий садился в шикарный чёрный лимузин, он услышал, как Прудский виноватым голосом пробурчал:
- Да, старею, - и потом громче, - уж простите великодушно, забыл назвать вам пароль: «две шкурки».
Синий, пока некому подтвердить, что он стал Трёхцветный, уверенно вёл свой маленький маневренный кораблик на родину, Мать всех планет. Он уже придумал, как солгать, чтобы никто не узнал о многоцветной планете и её радугах.
Полёт проходил спокойно, в штатном режиме, если не считать приборчика «Объективист». Он сам включался – выключался, и периодически оглушал Капитана-разведчика, громким пением: - А мы имели всё на свете, кроме шила и гвоздя, а шило острое, колючее, и гвоздя етить нельзя!
 THE  END                                                                                             26.07.2011
В. Брисов