1.

Арсений Жаркий познакомился с Настей при обстоятельствах весьма экзотических.
После десятилетий ремонта открывался московский планетарий на Баррикадной. Первое посещение устроители опрометчиво сделали бесплатным. А ведь билет будет стоить не футы-нуты — 500 рублей.

Грянула вторая Ходынка!

Распаренные на летнем солнце люди, хлебающие пивко и шмалящие сигареты, при открытии так ринулись в храм астрономии, что мигом создали столпотворение.

В ход пошли локти, тазовая область тела, кулаки и даже порожние бутылки.

Настя свалилась на руки Арсению с разбитой головой. Какой-то бешеный любитель звездных туманностей и черных дыр огрел ее пустым пузырем «Жигулевского».

Арсений оттащил девушку в сторону под цветущую липу, вытер кровь носовым платком, дал глотнуть минералки.

— Скорую бы вызвать… — сокрушенно пробормотал Арсений.

— Я живу здесь совсем недалеко. Проводите.

Будто раненного бойца с поля боя, обняв за пояс, Арсений повел Настю.

— Кто бы подумал, что у нас так любят звезды? — мужественно улыбнулась барышня.

Какая же молоденькая! Лет восемнадцать, не больше. Трогательные ямочки на щеках, на носу конопушки.

— Это сладкое слово — халява! — саркастический ухмыльнулся Арсений. — Если бы в будущем вход стоил бы пять тысяч, вряд ли вообще кто-то выжил. А если всего 50 рябчиков, никто б не пришел.

— И зачем я туда сунулась? У меня же денег как грязи.

— Правда?

— Папа мой возглавляет Фонд защиты бродячих животных. Он нам и квартирищу на Арбате презентовал, со встроенной шведской мебелью. Впрочем, сами увидите.

— Приглашаете в гости?

— Попьете чайку. Познакомитесь с родителями. Страна должна знать своих героев. Меня, кстати, Настей зовут. А вас?

— Арсений.

— Дома у нас обитают четырнадцать кошек и три собаки. Не пугайтесь.

— Животных боготворю.

— У одной кошки парализованы задние лапки. У овчарки агорафобия.

— Чего?

— Боится открытого пространства. Из дома не выходит. Понятно, фекальное амбре валит с ног. Держитесь.

В чистеньком подъезде с консьержкой Настя трогательно глянула снизу вверх:

— И откуда только взялся мой спаситель?

— Из Новых Черемушек. Работаю лаборантом в химинституте. Через месяц стукнет тридцатник.

Анастасия чмокнула его в губы:

— Давай, сразу на «ты».

— Как скажешь…

Настя послюнила палец, принялась оттирать рубашку Арсения.

— Я тебя измазала кровью. Еще один повод зайти. Живенько простирну. Да, вот еще… Мама у меня своеобразная. Не удивляйся.

2.

Через неделю Арсений Жаркий получил статус Настиного жениха. С будущим тестем, Михал Иванычем, крепко сдружился. Тот даже позвал его работать в свой фонд.

— Довольно полоскать лабораторные мензурки, — скрестил он на груди мускулистые руки. Маленький и лысый, он походил на В.И. Ленина, только без французской картавости.

— Приглашаете мыть кофейные чашки? — сощурился Арсений.

— Составлять динамические таблицы наличия бродячих собак черноземных губерний. Оклад положу тебя пока такой…

Иваныч написал на стикере цифру с шеренгой нулей. Хотя можно было бы и сказать. В комнате были тет-а-тет.

— За год?

— За месяц. И вот тебе ключи?

— Зачем?

— Выгляни в окошко. Видишь новенькую красную «Ауди». Твоя!

— Еще не заслужил.

— Дочурку мою спас. Ты ангел-хранитель.

Между тем, секса с Настей у Арсения пока еще не было. Девушка просила не педалировать. На носу у нее второй курс журналистики МГУ, нужно прочитать гору специальной литературы.

Арсений и не спешил. Обвыкался в семье, подружился с грядущей тещей, Нелли Эдуардовной, с ее четвероногими питомцами.

Конечно, это бродячее стадо слегка напрягало. Особенно угнетала полупарализованная кошка Фекла. Она, как нищенка в метро, волочила задние лапы. Раздражал и боящийся открытых пространств Аргус, большую и малую нужду он справлял, где придется. Хотя в огромнейшей пятикомнатной квартире это было и не так заметно. Можно всегда перебить амбре дезодорантом с запахом жасмина.

Как-то утром, будущий тесть уже ушел на работу, а Арсений еще с прежней не уволился, Настя с мамой стали перетряхивать книги Иваныча, рыться в его нижнем белье, заглядывать даже под матрац.

— Полицейский обыск? — брови Арсения поползли на лоб.

Настя летуче облобызала его в щеку:

— Папа обещал нам с матушкой по шубе из соболя. Да видно, забыл. Сами возьмем из заначки. Это нормально.

Через недельку, когда Арсений уже ударно трудился в Москва-Сити, рассказал об увиденном Иванычу.

— Не удивляйся, сынок! У нас эта забава вроде семейной игры. Найди бабки! Я прячу, они отыскивают. Такая добыча, сам понимаешь, слаще.

— М-да…

— Впрочем, наш фонд работает на тех же принципах. Денежки дают торговцы оружием, а я их, оружейников, должен найти.

— Какое дело им до четвероногих?

— Об этом, мил-человек, лучше не думай. Скажи, где хочешь отгулять свадьбу?

— Ресторан «Прага». Любимое заведение Ивана Бунина. Обожаю этого беллетриста.

— Ага! А ты в курсе, что Настя девственница?

— Шутите?

— Какие там шутки?! В школе даже подумывала уйти в монашки. После травмы у планетария резко переменилась. Ты хорошо на нее действуешь. Она стала ближе к нашей подлой реальности.

3.

Свадьбу в «Праге» отгуляли с размахом. Запеченные поросята с петрушкой в ощеренной пасти, черная икорка в хрустальном башмачке, медовуха с запахом луговых трав… Словом, все как положено, класса «люкс», даже «экстра».

И грянула ночь любви!

Впрочем, об этом говорить не будем. Было и было. Все остались довольны. Не сомневайтесь!

Когда же в понедельник после свадьбы Арсений сидел в своем огромном кабинете с видом на Москву-реку, к нему вошел он, Светящийся Монах.

Черная сутана его посверкивала алмазными искрами, из-под подошв ботинок взметался фейерверк. Лицо же истомленное, замогильно бледное.

Зашел и молчит.

Г-н Жаркий просто не знает, как реагировать. К призракам он не привык. А ведь это призрак. Сквозь него, как сквозь туман, видно, например, глобус инкрустированный камнями Сваровски.

Светящийся Монах сел рядком.

— Узнаешь?

— На деда моего смахиваете. Живьем я вас не видел. С фото.

— Верно… Я и есть дед. А почему весь в искрах?

— Так матушка же мне рассказывала. Вы были начальником цеха фосфорного завода. Еще при Сталине. Когда шли домой, светились фосфором. Вот вас и прозвали Светящимся Монахом. Только почему вы в сутане? Должны быть в костюме.

— Так логичней.

Арсений вытряхнул «Кэмел», щелкнул платиновой зажигалкой с павлиньим глазом:

— Только ведь в призраки я не верю. Чистейшей воды реалист.

— Ну и не верь.

— У меня, верно, психологический срыв. Слишком много мажора. Свадьба, любовь, денежная работа. Вот вы и мерещитесь.

Монах поймал его за руку с сигаретой, больно сжал запястье:

— Какого черта ты ушел из химлаборатории? Я так мечтал о преемственности.

— Отпустите… Больно.

Руку дед освободил, ухмыльнулся:

— Скажи, дражайший внучок, вот чем ты сейчас занимаешься?

— Динамическая отчетная таблица о бродячих псах Воронежской губернии.

— Кому это нужно?

— Оружейникам, — Арсюша сгоряча проговорился.

— Завязывай с этим говном. Чуть позже я приду к тебе с деловым предложением.

Монах бесследно растаял.

— Надо завязывать с куревом… — пробормотал г-н Жаркий. — Блин, крышу сносит. Или я переусердствовал в постели?

Заглянул Иваныч. С загадочным видом положил конверт на стол.

— С первой тебя ласточкой! Открывай осторожней.

Арсений раскрыл.

Выпала «золотая» пластиковая карточка Фонда защиты бродячих животных.

—Ни в чем себе не отказывай! Это же надо, какого Господь мне послал сына! Дай я тебя поцелую… Подлец ты эдакий!

4.

Светящийся Монах, вопреки обещанию, больше не являлся.

Конечно, психологический срыв.

Арсений чертил немудреные таблицы, снимал с карточки деньги, жизнь налаживалась.

В свободное время с Настей вел светскую жизнь. Посещал модные театральные постановки, вернисажи, артистические тусовки.

Как-то после концерта Пола Маккартни они шли по Красной площади.

— Ты веришь в возрожденье России? — спросила жена.

— Само собой.

— Когда стану журналисткой, то буду писать исключительно о добрых и хороших людях. Русского Левшу найду, сдружусь с космонавтом, съезжу к пограничникам Зауралья.

— Верный настрой. Плохое есть, но с каждым днем его все меньше и меньше.

— Зло само рассосется! — засмеялась милая. — Будет как в индийском кино.

— Все танцуют и поют?

— Типа того… Брат найдет сестру, отец сына, дед правнука.

При упоминании деда Арсений загрустил.

— Ты в это не веришь? — Настенька кусала губки.

— Если шарахнет мировая война, мы окажемся в шоколаде.

— Это ирония?

— Ты в курсе, что папин же фонд создан на бабки оружейников?

— Каждая держава должна уметь себя защитить. Это магистральный принцип демократии. От твоих слов у меня разболелась голова, — девушка строго свела брови.

— Прости… Я ведь, знаешь, из потомственных химиков. Мне бы лабораторию для души. А то ведь только бродячие коты да псы… Можно крейзануться.

— Скажи папе. А меня поцелуй.

5.

Как-то незаметно началась война с Монголией. О существовании этой страны далеко не все и знали.

Один обкуренный анашой монгольский пограничник шутки ради выстрелил, наш, понятно, ответил. И пошло-поехало.

На территорию Монголии победоносно вторглась наша Зауральская танковая бригада. Однако и аборигены оказались не промах. Оказывается, они были отменно укомплектованы японско-китайской военщиной.

Котировки нефти и газа сразу взлетели под облака. На Россию обрушился золотой дождь. Русаки ощутили невиданный патриотический подъем. День и ночь из окон раздавалось:

Вставай, страна огромная!

Вставай на смертный бой.

С фашистской силой темною.

С монгольскою ордой.

— Арсюша, ты пойдешь добровольцем? — Настя приобняла любимого за талию.

— Куда ж он от тебя?! — потирал ладони Иваныч. — Ты ж на сносях.

— Родится мальчик, — смущенно тупила глазки девчушка. — Хотела его назвать Тамерланом, да вот передумала, исходя из нынешней геополитической обстановки.

— Назовем Ваней, — тихо произнес Арсений.

— Дай я тебя облобызаю! — кинулся к нему тесть.

В комнату, таща за собою задние лапы, вползла кошка Фекла. На ней вбежал агорафоб Аргус, бурно погадил в углу.

— Нелли, говно убери! — с боцманской зычностью крикнул Иваныч. Потянул тестя за рукав. — Пойдем, хочу тебе кое-что сказать.

Вышли на широкий балкон, с видом на памятник Булату Окуджаве, воспевшему глухие арбатские дворики.

— Мне дочка говорила, ты о химлаборатории грезишь.

— Есть такая буква.

— Под зданием нашего фонда находится секретная разведшкола. С тиром, бассейном, спортивным залом, классами. Короче! Я поговорил с генерал-лейтенантом Поповым. Ты же защитил диплом о пластитной взрывчатке?

— Сдал на отлично!

— Вот и возглавишь эту лабораторию. Нужно сделать привязку к монгольским степям. Справишься?

— Кажется, это не мое…

К Арсению подползла кошка Фекла, стала тереться о его ногу.

Иваныч посуровел:

— Не хочешь же ты на фронте превратиться в такую падаль?

— Нет.

— Так встань и иди!

6.

С внезапной вероломностью на Монголию наскочил Китай. И тут Россия, разом позабыв о своем бронетанковом вторжении, грудью стала на защиту братской Монголии. Защиту эту тут же окрестили интернациональным долгом. Подсуетились и США, они уже давно точили зуб на Поднебесную, десяток авианосцев двинул к Желтому морю.

— Пошла потеха! — бешено курсировал по залу квартиры Михал Иваныч, отшвыривая прочь увечных котов и псов. — Что у тебя там с ноу-хау пластита?

— Как бы, папа, война не докатилась до термоядерной, — пробубнил Арсений.

— Не боись. Всем жить-то хочется… Когда Настя рожает?

— Через недельку…

Светящийся Монах пришел за полночь. Арсений еще корпел в секретной лаборатории.

Черная сутана визитера осыпалась фосфорическим фейерверком.

— Разочаровываешь ты меня, внучок. Ой, как разочаровываешь!

— Я же вернулся к потомственной стезе. В духе ваших исторических предначертаний.

— Так я же о созидании мечтал, а не об истреблении.

— Я патриот.

— Ты идиот !

Дедушка махнул рукой, по лаборатории пронесся фосфорический вихрь.

Призрак же, как и положено призракам, без следа сгинул.

И что вы думаете?

Взрывчатка Арсения стала творить чудеса.

Всего несколько взрывов в Монголии и война пресеклась. Видимо, навороченный пластит рассеивал флюиды добра. Янки побратались с китайцами. Мы с ними обоими. С братской Монголией мы уж и без того скорефанились.

Родился Ванютка. Пять с половиной кило, глаза голубые как небо, волоски, что рожь, рыжие.

Секретная химическая лаборатория была перепрофилирована в медицинскую. Через полгода было найдено лекарство от паралича задних ног плюс прогрессирующей агорафобии.

Арсений душа в душу сошелся со своей тещей Нелли Эдуардовной. Зря мы ее совершенно забыли. Женщина интеллигентная, самый ее любимый рассказ — «Черный монах» А.П. Чехова. Знает его почти наизусть. А когда читает, всякий раз смеется и плачет.