1.

Продюсер телевизионного канала Иван Дубов страстно мечтал о росте рейтинга. Но этот подлец упрямо не рос. Что господин Дубов со своей командой только не делал. Убрал пронафталиненные «Очевидное-невероятное», «Клуб путешественников», «В мире животных»… Во все передачи вдохнул кислород. Так вместо «Клуба путешественников» появилась программа «Глаза ужаса», где альпинисты в режиме реального времени срывались с горных отрогов и разбивались в кровавую кляксу. Вместо «Мира животных» возникли «Животные-садисты», здесь кит-убийца всенародно терзал несчастного водолаза. Вместо «Очевидного-невероятного», предстала передача «Несусветная мразь», в коей творилось такое, что об этом вам лучше вообще и не знать.

Но рейтинг, зараза, не рос…

Иван Дубов вызвал своего первого заместителя, седого красавца Платона Лебедя.

— Что будем делать, Платоша? — Дубов клетчатым платком оттер сократовскую лысину, умильно замигал голубыми глазами. — Новые каналы лезут как поганки. А там сплошь отморозки. Утратим мы первенство. Утратим!

— Нужна внезапность… Петушиный наскок, — задумался Лебедь.

— Какой наскок?

— Мысля есть… Только пойдешь ли ты, Иван, на такое…

— Да я готов с чёртом обняться!

— Маленький ядерный взрыв, — набычился Платон Лебедь, нервно заиграл желваками. — Содом и Гоморра в подарок.

— Ядерный? Ты в своем уме?

— Подземный. Тайный.

— Нафиг он нужен?

— Такие взрывы вызывают локальные землетрясения. Чудовищной силы. Новейшие разработки военной техники.

— Так-так! — оживился Дубов. — Начинаю улавливать… Наша роль?

— Реалити-шоу «Гибель Помпеи». Выберем городок поуютней. Расставим камеры. Скажем, типовая семья. Все едят малину, попивают чаёк… Вдруг — трах! Девять баллов! Вакханалия, гибель и срежет зубов!

— А мы в шоколаде?

— А то!

— Камеры выдержат?

— Я уже расспросил специалистов об особенных сейсмоустойчивых тележках. Таковые имеются. Эбонитовые стержни в графитовой смазке.

Дубов сердечно обнял коллегу:

— Дерзай, браток! Выйдет, озолотимся с ног до макушки!



2.

Типовым российским городком единогласно был признан Урюпинск. Туда срочно отбыла креативная группа канала, проверить обстановку на месте. Всё тип-топ! Укромные улочки утопают в сирени. Провинциальный лай собак. Тихие и скромные лица горожан, с яблочным румянцем во всю щеку. Просто загляденье! Родненькие…

Выбрали заурядно милую семью Петуховых. Не семья — картинка с выставки. Бабушка, дедушка, папа, мама, сынок и дочка. Дружный, сплоченный родовой коллектив.

Попили чаёк с Петуховыми. Угостили их печатными московскими пряниками. Продумали расстановку скрытых камер. Старт назначили на следующую неделю.

Поначалу всё шло чин чинарем. Счастливые Петуховы печатные пряники жуют, мудрое правительство хвалят, с бараньим восторгом хлопают глазками. А меж тем ядерный заряд уже подвезли. Он оказался таким компактным, что Дубов заволновался:

— Не промахнуться бы!

— Этой штукой в космосе парочку метеоритов в пух разнесли, — ковыряясь в зубах зубочисткой из слоновой кости, заметил Платон Лебедь.

— Ну, старичок, с Богом!

Зарыли бомбочку в центре Урюпинска, на глубине артезианской скважины. Еще раз проверили крепление камер на тележках.

И взрыв ахнул… Точнее, не ахнул, Урюпинск лишь слегка дёрнуло, алюминиевая ложечка на столе очаровательных Петуховых звякнула о стакан в железнодорожном подстаканнике.

На экранах же телевизоров, прямо во время трансляции «Гибели Помпеи», вспыхнул красочный, заранее заготовленный анонс: «Внезапный поворот в реалити-шоу».

Вся творческая группа замерла. Однако землетрясение не спешило.

— В чём дело, Платон? — нервно махнул вискаря Иван Дубов.

— Сам в непонятке…

— Может, людей пожалели. Сэкономили на заряде?

— Какие там люди? Специалисты сказали, что от большего заряда земная кора может дать трещину.

— Тогда, конечно…

— Лично я верю в наших российских подрывников.

— А рейтинг? Он в это верит?

Ждали денек и другой. Глушняк… Тишина…

Господа Дубов и Лебедь буквально кусали локти. Ядерный заряд им стоил десятка других программ. Поставил на грань банкротства.



3.

Землетрясение шарахнуло в Москве. По шкале Рихтера в три балла.

— Это еще что за новость? — изумился Дубов.

Лебедь опрометью кинулся к специалистам, а те пояснили, мол, в принципе такое возможно, взрывная волна по неведомым земным разломам может уйти куда угодно. Хоть в Рио-де-Жанейро.

Что делать? Не сниматься же всей группой в Москву? Продолжали трансляцию из Урюпинска. А городку хоть бы хны. Живет в провинциальной сонной сказке. Весь в обморочно душистой сирени, в задорном лае цепных собак. А семья Петуховых, стервецы эдакие, сидят за столом хрумкают московские печатные пряники, попивают чаёк из блюдечка.

Рейтинг, конечно, близок к нулю. Кто этакую мутотень станет глядеть? Нет рейтинга, значит, есть фантастические убытки.

— Ну, и как, Платоша? — злобно сглотнул Дубов.

— Хочешь, ударь мне в морду, — предложил Лебедь.

— А это поможет? — чуть не заплакал генеральный продюсер. — Ладно, давай еще подождем.

И они дождались. Землетрясение второй раз осчастливило город на Семи Холмах. Шарахнуло так, что несколько районов «хрущевок» полегло в пыль.

На другой день на одном из ведущих телеканалов появилось реалити-шоу «Прощай, Москва!». Везунчики снимали рухнувшие хрущобы, брали эмоционально насыщенные интервью у осиротевших горожан. Рейтинг, понятно, взлетел под облака.

Иван Дубов в сердцах схватил Платона Лебедя за грудки:

— Это же катастрофа! Дождались!

— В Москву! В Москву!.. — голосом трех сестер заблеял Платон Лебедь, предчувствуя недоброе.

Срочно отбыли в столицу, разбросали камеры на эбонитовых стержнях возле ветхих хрущевок. Да что толку? Вокруг, как шакалы, бродят конкуренты. Кусок мяса просто из глотки выдернут. Ведь появилась уже уйма специализированных шоу: «Апокалипсис», «Не всё коту масленица», «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день» и т.д. и т.п.

Неожиданно пришло сообщение из Урюпинска. Там тоже заиграла земная кора. Рухнула на бок пожарная каланча (строение 1880 года), ушел под землю памятник Ленину (воздвигнут в 1937 году). Но разве сравнишь Москву с Урюпинском? В столице любое горе выглядит, как конфетка.

Третий толчок в Златоглавой оказался шуточным. Лишь опрокинулось навзничь колесо обозрения в парке Горького. Случилось это глубокой ночью. Увы, никто не погиб. Лишь какой-то незадачливый пенсионер, увидев крушения колеса, от изумления сломал свою вставную челюсть.

Зато четвертый толчок оказался на славу. Сразу ушла в разлом готическая сталинская многоэтажка, а рекламный щит на Тверской раздавил в лепешку автомобиль мэра.

Спеша к раздавленному мэру, Дубов с Лебедем ехали по улице Королева. Они внутренне ликовали. Хоть на чужом пиру, но свой кусок ухватят. Вдруг земля дернулась. Останкинская башня покачнулась, макушка ее отломилась и рухнула поперек дороги. Дикий скрежет тормозов! Воздушной волной телевизионщиков выбило из мерса.

— Эх, такое бы заснять! — Платон Лебедь выплюнул юшку.

— Молчи, ублюдок! — только и сказал Иван Дубов.

Сознание вдруг перевернулось в генпродюсере.

Он с тоской вспомнил пронафталиненные «Очевидное-невероятное», «Клуб путешественников», «В мире животных».

Как только успокоится землетрясение, примется за реконструкцию оных.

А рейтинг-искуситель?

Так тьфу, на него!

Пусть о рейтинге молодые отморозки пекутся.
Пусть стервятники питаются падалью. А он, Иван Дубов, будет парить горным орлом в лазури неба. Его не достанешь!

                        *  *  *