Я САМЫЙ НЕСЕРЬЁЗНЫЙ...

Многие десятилетия, ещё до революции и после неё, разнообразные русские критики утверждали, что произведения Антона Павловича Чехова пессимистичны, персонажи его хмурые, одинокие, несчастные, а пишет так автор потому, что сам писатель невесёлый, унылый  человек, с хмурой и пасмурной душой.

А я в этой небольшой статье хочу возразить критикам и доказать, что Чехов был по натуре своей жизнерадостным, весёлым человеком, юмористом и писал юмористические и сатирические рассказы, пьесы и даже письма к родным, жене, друзьям в присущем ему остроумном стиле.

Известный писатель Корней Иванович Чуковский обобщил воспоминания об Антоне Павловиче его братьев, жены, друзей и писал о нём так:

«Молодого, бессмертно весёлого хохота Чехову было отпущено столько, что, чуть только у него среди его тяжких трудов выдавался хотя бы час передышки, веселье так и било из него, и невозможно было не хохотать вместе с ним».

Чуковский приводит примеры весёлых розыгрышей, шуточных сцен, пантомим и целых маленьких комедий, заводилой и автором которых был Антон Павлович. Особенно весёлыми, в присутствии многочисленных гостей, бывали вечера в летнее время на разнообразных дачах, которые нанимались ежегодно для поправки здоровья Чехова.

Вот Антон Павлович выходит к гостям, одевшись в шитый золотом мундир прокурора, который принадлежит хозяину дачи, загримированный под прокурора, и начинает на разыгрываемом судебном процессе произносить обвинительную речь против присутствующего среди гостей  друга своего... художника Левитана. В чем только Чехов не обвинил Левитана! И в уклонении от воинской повинности, и в тайном винокурении, и в содержании тайной кассы ссуд в сарайчике во дворе дачи, и в оставлении множества побочных детей без содержания... От этой речи и от того, как Левитан совершенно естественно изумлялся и порывался возразить, все умирали от хохота. В другой раз Антон Павлович, вымазав лицо сажей, надев бухарский халат, навернул на голову нечто вроде чалмы и разыграл из себя бедуина, ни слова не знающего по-русски. Нет, но сотворить такое с городовым! Сунул московскому городовому тяжёлый арбуз, обмотанный толстой бумагой, и сказал ему с озабоченным видом: - «Бомба! ...неси в участок, да смотри осторожнее!».  А то при гостях уверял чрезвычайно наивную молодую писательницу, что его голуби потому имеют оперения кофейного цвета, так как являются помесью голубя с кошкой той же окраски.

Обратимся к рассказам Чехова, написанным им в молодые годы, причём, под разными смешными псевдонимами: Балдастов, Брат моего брата, Человек без селезёнки, Антонсон, Дяденька, Антоша Чехонте и др.

Читая чеховские рассказы, поражаешься, как изумительно работает писательское  воображение, как писатель «влезает в шкуру» своих персонажей, перевоплощается, живёт их жизнью, говорит их языком. Вот, например, как хорошо автор в рассказах - «Гриша», «Детвора», «Мальчики», «Беглец», «Событие» понимает детей, их психологию, детские фантазии, с каким тёплым юмором описывает, как дети размышляют, сравнивают кого-то с кем-то «со своей колокольни». Вот размышления и сравнения маленького Гриши:

«Мама похожа на куклу, а кошка на папину шубу, только у шубы нет глаз и хвоста... Папа - личность в высшей степени загадочная! Няня и мама понятны: они одевают Гришу, кормят и укладывают спать, но для чего существует папа - неизвестно. Есть ещё другая загадочная личность - это тётя, которая подарила Грише барабан. Она то появляется, то исчезает. Куда она исчезает? Гриша не раз заглядывал под кровать, за сундук и под диван, но там её не было...» («Гриша»)

Ранние рассказы Чехова сплошь юмористичны, он показывает человеческие пороки - враньё, глупость, лицемерие,  холопство, бездушие, пошлость - в смешном виде, и этот смех иногда весёлый, иногда сочувственный, а чаще - больно ранящий, доходящий до сарказма.

Вот чиновник Червяков из рассказа «Смерть чиновника» в смешной сцене :  он в театре нечаянно чихнул на близкую лысину впереди сидящего генерала. После этого завязывается надоедливая канитель с бесконечными извинениями,  не останавливает Червякова ничего - ни обещание генерала, что не выгонит его со службы, ни многообещающие намёки на повышение, и только тогда, когда утомлённый генерал гаркнул: «Пошёл вон!», у Червякова в животе что-то оборвалось и всё закончилось смертью чиновника. Смешно и трагично!

ТОлстый в рассказе «ТОлстый и ТОнкий» искренне рад встрече  с приятелем гимназических лет, они разговорились, повспоминали, посмеялись, как равные, своим молодым шалостям. И мы смеёмся вместе с ними. Но как только Тонкий узнаёт из разговора, что Толстый сильно преуспел по службе и уже имеет две звезды, то начинает тут же некрасиво и унизительно заискивать, вести  себя подобно лакею и вызывает тем самым презрение ТОлстого.  Как живучи эти пороки - лицемерие и холопство!

А «Унтер Пришибеев»? Добровольно, не по обязанности, а по  извращённой любви - доносчик, шпион, кляузник, весь смысл жизни которого выслеживать односельчан и не давать им спокойно жить. И сам попадает в каталажку, что выше его тупого разума. Настоящая насмешка, сатира!

Но  сплошная россыпь перлов сатиры и юмора в рассказе «Письмо к ученому соседу», написанного Чеховым в 20 лет (в 20 лет!!!), обличающего средневековое невежество человека конца 19 века - просто  восторгает! И вот вам смешная цитата из этого «Письма к ученому соседу»:

«Отец Герасим сообщил мне, что вы неправильно мыслите об луне, т.е. о месяце, который заменяет нам солнце в часы мрака и темноты, когда люди спят... Вы пишете, что на луне, т.е. на месяце живут и обитают люди и племена. Этого не может быть никогда, потому что если бы люди жили на луне то заслоняли бы для нас магический и волшебный свет ее своими домами и тучными пастбищами. Без дождика люди не могут жить, а дождь идет вниз на землю, а не вверх на луну. Люди живя на луне падали бы вниз на землю, а этого не бывает. Нечистоты и помои сыпались бы на наш материк с населенной луны. Могут ли люди жить на луне, если она существует только ночью, и днем исчезает?» Эхо подобного  невежества, и даже во времена всеобщего образования, но можно услышать и в 21 веке.

Перечислить множество рассказов и из всех процитировать чеховский юмор, его иронию - невозможно. Но не могу равнодушно пройти мимо иронической новеллы  «Жизнь прекрасна», перед тем как перейти к эпистолярному наследию Чехова. Смешно, но как эта ирония поднимает настроение!

«Жизнь пренеприятная штука, но сделать её прекрасной очень нетрудно.

Когда в твой палец попадает заноза, радуйся: «Хорошо, что не в глаз!»

Радуйся, что ты не лошадь конножелезки, не кОховская «запятая» (возбудитель туберкулёза - авт.), не свинья, не осёл, не медведь, которого водят цыгане, не клоп...

Радуйся, что ты не хромой, не слепой, не глухой, не немой, не холерный...

Радуйся, что ты имеешь возможность... не быть женатым сразу на трёх.

Если у тебя болит один зуб, то ликуй, что у тебя болят не все зубы...

Когда ведут тебя в участок, то прыгай от восторга, что тебя не ведут в геенну огненную.

Последуй, человече, моему совету, и жизнь твоя будет состоять из сплошного ликования».

*    *    *

Речь далее пойдёт об эпистолярном наследии Чехова, а оно, это наследие - ЧУДО во всех отношениях!

Вот как Антон Павлович характеризовал  сам себя в письме к писателю Владимиру Галактионовичу Короленко:

«Из всех ныне благополучно пишущих россиян я самый легкомысленный и несерьёзный; я на замечании; выражаясь языком поэтов, свою чистую музу я любил, но не уважал, изменял ей и не раз водил её туда, где ей не подобает быть»,

 / Письмо №76, том 11, 17 октября1887 г./ 

«Снится ли Вам Левитан с чёрными глазами, полными африканской страсти? Продолжаете ли Вы получать письма от Вашей семидесятилетней соперницы и лицемерно отвечать ей? * * В Вас, Лика, сидит большой крокодил, и в сущности я хорошо делаю, что слушаюсь здравого смысла, а не сердца, которое Вы укусили. Дальше, дальше от меня! Или нет, Лика, куда ни шло: позвольте моей голове закружиться от Ваших духов и помогите мне крепче затянуть аркан, который Вы уже забросили мне на шею.»

« Ну, до свидания, кукуруза души моей. Хамски почтительно целую Вашу коробочку с пудрой и завидую Вашим старым сапогам, которые каждый день видят Вас.»

/Письмо А.П.Чехова к Лике Мизиновой от 28 июня 1892г., № 308, стр.576, том 11, Полное собрание сочинений А.П.Чехова/

Вот так писал свои письма Антон Павлович любимой женщине, пересыпая  их жемчужинами остроумия и юмора, а иногда перлами сарказма и иронии, когда Лика не могла или не хотела его навестить.

/* * Хочу дать интересное пояснение к первым двум предложениям письма Чехова к Лике Мизиновой : одно время художник Левитан был влюблён в эту красивую и обаятельную женщину. Под семидесятилетней соперницей Чехов подразумевает Софью Петровну Кувшинникову, известную художницу, разносторонне одарённую женщину, салон которой был широко известен и посещаем в Москве. Между Левитаном и Софьей Кувшинниковой был длительный роман, (она была старше Левитана), они несколько лет в летние месяцы выезжали на этюды в город Плёс на Волге. Когда был опубликован известный рассказ Чехова «Попрыгунья», то вся Москва узнала в героине Софью Кувшинникову, разразился скандал, большинство читателей и семья Кувшинниковых осудили Чехова/

Хотя в двух толстенных томах Полного собрания сочинений было опубликовано всего 895 писем от Чехова к 161 адресату, но они составляют только четверть   всего наследия, ибо литературоведам известны 2884 письма плюс множество утерянных писем адресатами Чехова. Вы поражены таким количеством?! Так не забудьте самое главное, что кроме гор писем к сотням друзей, родственников, авторов, издателей, женщин и мужчин, Антон Павлович Чехов написал более 200 рассказов, огромную книгу «Остров Сахалин», пьесы «Медведь», «Свадьба», «Дядя Ваня», «Чайка», «Вишнёвый сад», «Иванов», «Три сестры», повести и статьи.

Письма Чехова - это ценнейший раритет, золотая жила, по которой можно изучать эпоху, вы можете найти там всё : рассуждения о современной ему литературной жизни, меткие характеристики писателей, драматургов и их произведений, критические высказывания Чехова в адрес газет, журналов и их издателей,  описания путешествий, городов России, Европы и Азии, их архитектуры, размышления о западно-европейском искусстве, описание всех ужасов жизни каторжан на острове Сахалин, рассуждения о деньгах, пересказывание слухов, мысли о славе, благотворительности, о воспитанности и невежестве, медицинские диагнозы, способы лечения различных заболеваний в те времена, сообщения и обсуждение проблем при эпидемии холеры, о встречах с Львом Толстым, Короленко, Куприным, Горьким, Григоровичем, Шолом-Алейхемом, Немировичем-Данченко, Станиславским, Чайковским, Репиным, Комиссаржевской, Щепкиной- Куперник и многое др.

Чехов - просто несравненный, неповторимый, неутомимый, многообразнейший мастер письма. Вы только посмотрите, прочтите, насладитесь, какой простой и непринуждённый язык в его письмах, как он умеет большую и важную мысль или глубокое чувство  высказать легко, ясно, доступно. А какое неиссякаемое, неистощимое, умное остроумие! А проявление в письмах свойства его натуры - иронизировать и смеяться над самим собой! Какое мужество, стойкость, внутренний стоицизм, присущие натуре Чехова, мы находим в его письмах!

Вот Антон Павлович в письме №129, стр.248, к брату Михаилу Павловичу 28 июля 1888г. красочно, подсмеиваясь над самим собой, описывает своё возвращение из путешествия по Чёрному морю на первом попавшемся попутном судне из Сухуми в Поти.

«Паршивенький грузовой пароход «Дир» мчится на всех парах (8 узлов в час) от Сухуми в Поти. Двенадцатый час ночи... В маленькой каютке, единственной на пароходе и похожей на ватерклозет, нестерпимо душно и жарко. Воняет гарью, канатом, рыбой и морем...Слышно, как работает машина: «бум», «бум», «бум»... Над головой и под полом скрипит нечистая сила...Темнота качается в каютке, а кровать то поднимается, то опускается... Всё внимание желудка устремлено на кровать, и он, словно нивелируя, то подкатывает выпитую сельтерскую воду к самому горлу, то опускает ее к пяткам...Чтобы не облевать в потёмках одежи, быстро одеваюсь и выхожу... Темно... Ноги мои спотыкаются о какие-то железные шпалы, о канат, куда не ступнёшь, всюду бочки, мешки, тряпьё...Под подошвами угольный мусор... Ощупью взбираюсь по лестничке на капитанскую рубку...Качает...Мачта впереди рубки качается мерно и не спеша, как метроном; Стараюсь отвести от неё глаза, но глаза не слушаются и вместе с желудком следят только за тем, что движется...Море и небо тёмны, берегов не видно, палуба представляется черным пятном... Ни огонька... Сзади меня окно...Гляжу в него и вижу человека... Он вертит колесо с таким видом, как будто исполняет «Девятую симфонию»... Рядом со мной стоит маленький, толстенький капитан в жёлтых башмаках... Вдруг капитан срывается с места и со словами: «Чёррртова кукла!» - бежит куда-то назад.

- Влево! - кричит он он с тревогой во всё горло. -Влево... Вправо! Аря...ва...а-а! Слышится непонятная команда, пароход вздрагивает, нечистая сила взвизгивает... «А ва-а-ва!» - кричит капитан, у самого носа звонят в колокол, на чёрной палубе беготня, стук, тревожные крики...

- Что такое? - спрашиваю я и чувствую что-то вроде маленького ужаса. Ответа нет.

- Столкнуться хочет, чёррртова кукла! - слышится резкий крик капитана... - Вле-ева-а!

У носа показываются какие-то красные огни, и вдруг раздаётся среди шума свист не «Дира», а какого-то другого парохода... Теперь понятно: мы столкнёмся! «Дир» пыхтит, дрожит, и как будто не движется, ожидая, когда ему идти ко дну... (Тут со мной происходит маленькое недоразумение, продолжавшееся не более полминуты, но доставившее мне немало мучений... Полминуты я был убеждён в том, что Я погубил пароход...)».

В письмах №140 и 141 Чехов с юмором описывает свои ощущения после получения в 1888г. (в 28 лет!!!) Пушкинской премии от Академии Наук за сборник рассказов «В сумерках», как за «лучшее литературное произведение, которое отличается  высшими художественными достоинствами»:

« Премия, телеграммы, поздравления, актёры, актрисы, пьесы - всё это выбило меня из колеи. Прошлое туманится в голове, я ошалел; тина и чертовщина городской, литераторской суеты охватывают меня, как спрут-осьминог. Всё пропало! Прощай лето, прощайте раки, рыбы, остроносые челноки, прощай моя лень, прощай голубенький костюмчик.»

«Известие о премии имело ошеломляющее действие. Оно пронеслось по моей квартире и по Москве, как грозный гром бессмертного Зевеса. Я все эти дни хожу, как влюблённый; мать и отец несут ужасную чепуху и несказанно рады, сестра, стерегущая нашу репутацию со строгостью и мелочностью придворной дамы, честолюбивая и нервная, ходит к подругам и всюду трезвонит. Жан Щеглов толкует...о пятистах врагах, каких я приобрету за 500 премиальных рублей».

Но вот мы с вами открываем 12 том Полного собрания сочинений А.П. Чехова и находим там только 68  из 413 его писем к Ольге  Леонардовне  Книппер, артистке Малого Художественного театра (МХАТ), невесте, а затем жене писателя. Это глубоко личные письма влюблённого мужчины зрелого возраста, раздираемого сожалениями о долгих разлуках между ними, так как из-за болезни он вынужден был зимние месяцы жить на юге, в Ялте, а Ольга Книппер в зимние сезоны играть свои роли в Московском художественном театре. Конечно, письма эти не писались Чеховым для третьих лиц, а тем более для публикации, он такого себе и представить не мог. Поэтому в них  мы находим искренние, ласковые, нежные слова любви и восхищения, а иногда юмористические прозвища и обращения к своей любимой женщине. Тоску одиночества зимними днями и вечерами побеждала  любовь к этой необыкновенной, талантливой, благородной, наконец, красивой и любящей его женщине, побеждало ожидание и счастье встречи.

Каждое письмо Чехова к жене начинается и заканчивается ласковыми, любовными обращениями и прозвищами, которые сменяются юмористическими или изредка даже брутальными. Такое впечатление, что Антон Павлович, чтоб притушить, приглушить горечь долгих  разлук, терзания неосуществлённой любви и близости, чуть-чуть подсмеивается над собой и своей женщиной.

Учитесь у классика, современные мужчины, как следует, какими словами, каким любовным лексиконом - покорять  женщину! Мотайте себе на ус! Ведь женщины любят ушами! Вот выдержки из опубликованных писем Антона Павловича Чехова к своей невесте и жене - Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой:

- Милая дуся моя, милюся... Супружница милая, славная, жена моя бесподобная... Олька, радость моя, немочка моя добрая, славная, светик мой... Умница моя, голубка, радость... Милая актрисуля, замечательная женщина... Миленькая, моя родная...

Бабуня, перевёртываю несколько раз в воздухе, подбрасываю, ловлю и, крепко сжав в объятиях, целую... Ну, будь здорова, дворняжка, можно тебя перевернуть вверх ногами, потом встряхнуть, потом обнять и укусить за ушко?

Скучно мне без тебя, эксплоататорша души моей...собака ты этакая... Дуся моя, замухрышка, собака... Милый мой пёсик, милый мой зяблик...Старушка моя милая, бесценная, балбесик мой...Дусик мой, лошадка...Гургулька, не ропщи на меня... я тебя люблю и буду любить, пупсик мой...Скоро, скоро мы увидимся, старушка моя милая, бесценная. Я буду тебя обнимать и ласкать...

Под письмами к жене  Чехов подписывался так:  Твой иеромонах... Твой заброшенный, полинявший и тусклый муж... Твой Шиллер Шекспирович Гете...

Можно только поражаться и  восхищаться Антоном Павловичем Чеховым, этим великим человеком и писателем, восхищаться его мужеством, стойкостью, выдержкой, несмотря на тяжёлое заболевание, начавшееся в 24 года, находившим в себе силы оставаться остроумным и юмористичным, жизнерадостным оптимистом, любящим людей и жизнь...