Жители большого города  зачастую не замечают, как усталость проникает в души. Не физическая: ее сном излечить можно, а моральная. Накапливается и гложет нутро, что червь, отнимая нервы и здоровье.

Акварель. Работа автора

Дошел  и я до «точки кипения»,  бросил клинику, взял отпуск бессрочный и уехал в далекую деревеньку, каких много на земле Русской. Приятель, давший адрес хозяйки, предупредил меня, чтобы ничему не  удивлялся, а так, «нет лучше места для успокоения души».

Весной дорога через лес размыта и,  даже на подводе, которая два раза в неделю ходит, добраться  сложно. Пришлось пешком почти десять верст идти. День  задался солнечный, красивый. Местами в чаще еще сохранились недотаявшие  островки снега. Весело пели птицы, где-то выстукивал морзянку дятел. Невольная улыбка поселилась на моем уставшем лице, а от воздуха, кружилась голова. Однако, скоро мне неуютно стало идти одному. Хотелось поделить с кем-либо это весеннее буйство.
Вот тут-то и возник на моем пути кот. Огромный,  рыжий сидел  он на пеньке и, мурлыча,  щурился на солнышко. Я было подумал, не рысь ли, но животное не отличалось ни пугливостью, ни агрессией. А как поравнялись, он и вовсе, соскочил со своего пьедестала и игриво пошел рядом. Скоро  дошли до развилки. По какой дороге идти надо - я не знал, а кот настойчиво зазывал меня идти за собой.
- Ну, что, Котофей, видно ты из деревни и домой идешь?! - сказал я и пошел следом.
Едва только показались крыши домов, кот пропал также неожиданно, как и появился.

Хозяйка, - селянка лет шестидесяти, радушно приняла меня, разместив в просторной комнате, одной из стен которой служила кладка большой русской печи, а на второй красовалось огромное окно с видом на обрыв. Оттуда каждый вечер выходило ночное светило. По вечерам, глядя в него, я частенько замечал кота, наблюдающего за  полуночным солнцем…

К концу мая я знал уже всех жителей, они часто обращались ко мне, как к городскому  доктору.

Как-то прибежала соседка и позвала к заболевшей внучке.
Девочка лет шести лежала в жару, тяжело дыша, и уже не реагировала на  суетящихся рядом людей. У нее была тяжелая форма ангины и ей срочно требовалась госпитализация, о чем я и сказал ее матери.

- Какая больница! –  воскликнула она в сердцах.
– К Тишке ее нести надо... – спокойно сказала  моя хозяйка.

Каково же было удивление, когда спустя два дня я увидел здорового ребенка,  весело играющего в саду. Тогда я и услышал, что живет в здешних лесах колдун, способный помогать людям. Дескать, он лес бережет,  птиц -  зверей лечит, а главное – не пускает в сюда  дурного человека.

Попытался  я выяснить, кого даром таким наделили, да вот на вопрос мой люди  или глаза отводили, или пугливо начинали креститься.

«А  ведь и правда, - подумал я, - места тут сказочные, а "новоделов" (нуворушей) нет. Все или местные, в руках у которых "все горит", или дачники редкие приезжают, да и те, степенные уважаемые люди, за экологию ратующие и не для красного словца, а по-хозяйски.

Как-то с Васильевной, хозяйкой моей, сидели мы в саду и, бедуя,  попивали чаек,  заваренный на листьях. Тогда  я у нее  и спросил  о лешаке местном.

- Васильевна, а правду говорят, что в деревне  ведьмы живут?

- И не ведьмы вовсе, а ведьмак, один, с братом.

- И кто он таков? – как бы между делом поинтересовался я.

- А сам-то что, не догадываешьси? - Васильевна внимательно посмотрела на меня, как бы оценивая, заслуживаю ли я быть посвященным в тайну, знакомую местной ребятне с пеленок.

- Знал бы, так зачем спрашивать, изображая безразличие, ответил я.

- Ой. Самовар-то совсем простыл, - наигранно засуетилась хозяйка, и, задрав полы фартука, бросилась за сосновыми шишками. 

Однажды  закружило меня в лесу. Сутки плутал. Совсем из сил выбился, а под второй вечер только выбрал полянку, чтобы костер разжечь,  вижу, старик идет с клюкой, а рядом кот рыжий – старый мой знакомый.

- Нельзя тут, человече, огонь жечь. Торфа тут много. Лес погубишь и себя не спасешь. – сказал он.

- Подскажи, дедушка, как к местечку выйти. Заплутал я. Совсем из сил выбился. Вторая ночь в  лесу. А в деревне уже и хватились поди…

- Хватились,  Васильна на ноги мужиков подняла. Только ищут тебя не там.

- А ты что, здешний? Не видел тебя я раньше.

- А что видеть-то? На-ка, выпей  глоточек, - сказал дед и, протянул мне не известно откуда взявшеюся алюминиевую кружку с вкусно пахнущим снадобьем. – Дорога не близкая .

Я жадно отхлебнул благоухающий травами чай..  Тепло полилось по телу, согревая его, и даря силы, какие  свойственны только молодым и очень  энергичным людям.

До деревни мы шли часа три. Кот с высоко поднятым хвостом  впереди,  старец – следом, и я – замыкающим. Несколько раз пытался я заговорить со своим проводником, но, он молчал. Лишь одну фразу бросил мне старец «Что надо, ты и без меня знать станешь, а щас иди вперед, береги силы…» 

Едва дойдя до сеновала, рухнул я в ароматную траву и заснул сном младенца. Сколько проспал - сказать не берусь, только разбудил меня хозяйкин возглас:

- Батюшки, мы его  по всему лесу ищем, а он тут отсыпается. Где ж это тебя носило-то, любезный? Поди уж третий день тебя всем миром  кличем…

Плохо соображая, что произошло, я машинально схватил кружку, неизвестно как оказавшуюся рядом, и залпом выпил ее содержимое.  Постепенно память стала возвращаться ко мне, а тело опять наполнилось молодостью, силой, здоровьем.

Вечером сели мы по обыкновению чай пить. Хозяйка моя крутила в руках найденную чашку,  при этом, вопросительно на меня поглядывая.  Рассказал я ей о встрече со странным стариком и котом его рыжим.

- Знать, приглянулся ты Тишке, - с улыбкой выдохнула она. – Чашку то вернуть надо. Тебе дали, ты и вертать должен.

- А где  найти  его, ну, чтобы чашку отдать? Да и кто это, Тишка-то?

- Видать, время пришло тебе знать... А чашку на пенек, что за озером, на краю обрыва,  поставь. Егорка подберет. Он хозяйственный. 

И вот, что поведала мне хозяйка.

Давно это было. Жила в наших краях  семья одна.  Два сына там было: один - красивый, высокий – кровь с молоком, силой обладал немерянной, а второй – в упротиву ему,  весь хворый, тщедушный с одним украшением – горбом. Вот только в чем неувязка-то была - девки по хворому сохли, а он все никак невесты выбрать себе не мог.  Старшой же, ну тот, что  красавец, не только не обижался на брата, а даже защищал его и гордился им. Бывало, спросишь у него "Что же ты,  Егор, очередну деваху брату-то отдал?" А он в ответ смеется:

- А че отдавать-то, коли, сами они его любят. Он слово петушиное знает, вот на него и слетаются девки, как на сахар…

Слово, не слово, - того я не ведаю, только лес он хорошо знал,  по грибы пойдет – лукошко боровиков. А еще, частенько живность хворую из леса тащит. В доме подержит, подлечит и отпускает. И твари Божьи его любили. И разговоры они вели на им понятном языке.

Дом стоял на околице. Так и жили ладно да дружно.  Тут  стали в наши места дачники наведываться. Облюбовали они нашу деревеньку. Тут тебе и речка, и лес со зверьем. Рядом озеро, а водица, что в ключе, поди  сыщи подобную - целебная.

Это, конечно, хорошо, что  места наши понравились, да только  за селом,  что у большого бора,  они свалку устроили. За лето одно такой  беспорядок сотворили, что  смотреть страшно, не то, что мимо идти. Поселились на этой помойке крысы и вороны. А по весне глядим, аисты мимо летят… Всегда у нас гнездились, а тут…

Собрались старики решать что делать будем. Тут кто-то и предложил, мол, давайте к Тишке сходим. Он язык зверей знает, может и вернет аистов.

Сказано – сделано.

Подходим к дому, а  на заборе чучела ворон надеты.

- Тьфу, нечисть! – Васильевна перекрестилась и замолчала. Я в ожидании заерзал…

- А дальше?

- Что дальше-то?! Дальше в сенцы заходим, а там, на веревках травки разные висят, сохнут. От солнышка спрятаны. Мы в горницу. Там кот на страже. Большой, я таких  громадных котов еще и не видывала. Рыжий!  Глазищи горят… Спину выгнул, шипит, вот-вот прыгнет. Вцепится – мало не покажется.  Мужики  из хаты крестясь пятиться стали. Только дверь закрыли да на двор воротились, глядь, а Егор  нас встречает. Да с топором.

- Че, - говорит – вам тут надобно? - А сам щурится, вихры рыжие по ветру  играют, а глазища, что у кота таго…

Тут один и грохнулся в обморок.  Со страха видать. Подхватил его Егор и в сенцы потащил, а сам брата кличет. Наши-то  и разбежались.

Дня три старика никто не видел, на дом братцев коситься стали, только вдруг смотрим, а дядя Веня по деревне идет живехонек и даже не хромает. Он третьего года, как  в лесу ногу повредил, и хромал шибко…  Мужики, ну спрашивать его, «что да как?». А он шуткует и смеется в ответ. Мол, воронье – предупреждение всем: лихие времена идут, а  про аистов. Тишка и сам думает о том.. Но, пока свалка та будет, не вернутся птицы.

Обратно собрался сход и решили всем миром свалку убрать. День назначили, время. Тока накануне такой ветряка поднялся, что носа с дома было не высунуть, а по-утру  свалки как и не бывало. Весь мусор по огородам сельчан был раскидан и, что примечательно-то, от чьих постояльцев, в  тот и огород...

Тогда опять Егорка к людям вышел, говорит, мол, дурной знак то. Люди единством сильны, а нас все  разъединить, мол, хотят… А кто? Зачем?..

 Прошла неделя, глядим, вернулись аисты-то.

Вот с того момента и пошел слушок, что братья-то лешаки.  Побаивались их люди, да уважали шибко… 

А по осени приехал к нам чин городской, собрал селян и говорит, что желает  доли земельные купить, Мол, и денег даст столько, что на старость сытую хватит, и кого надо перевезет к детям в центр. Одним словом, наобещал много чего. Долго судачил народ, что да как. Можно ли верить чужаку, да только пока судили да рядили, понагнал этот городской техники, тока в кино столько раньше и видели. И начал строить что-то. А с чего стройку-то начинают?! С забора. Вот и он забор поставил. Участок  братьев как раз за забором и оказался.

Холуи того барина к братьям, мол съезжайте давайте, все равно жить тут не дадим. И деньги "сували", и стращать пытались...

К Тишке тогда уже люди  хворые, да с проблемами какими, дорожку протоптали. Да и куда им податься-то?!  Стал Егор дом свой и брата защищать.  Тока что за защита-то, коли  один супротив барбосов этих выступат?!

А эти еще в бор пошли и сосны рубить стали.

"Ты слыхал как сосны стонут? Не под ветром, а под топором. Верней, - под пилой их бензиновой. Вот так бор и закричал, запричитал, всеми веточками о помощи молить стал". Тишка  в избе заперся и  замолчал на несколько дней.  Егор мужиков собрал, с вилами  да охотничьими ружьями пошли  на вырубку. Да что с того. Покричали, пошумели,  кто-то даже подрался, а потом и разошлись, успокоенные бумажками с города да парой ящиков водки. А через неделю Егорку в лесу нашли. К нему кот тот рыжий привел. Откуда взялся – никто не знает и потом куда делся – то же. Тока он как звал за собой, что-ли. Говаривают, что выходил Тишка брата-то.  Да и никто не "сумневался" тогда, что Егор – оборотень, а у котов, как известно, девять жизней…

А спустя немного, избу их подпалили.  Тишка тогда в лес уходил за корешками. Он мог и неделю там пропадать.  А вышел  из леса, посмотрел на пепелище, повернулся и опять в лес подался…

Вот тут-то и началось: одного наемника медведь поломал, еще двоих сосной придавило, а потом и барина того в бане удар хватил. "Ой, скока начальников-то  тогда понаехало. Шуму было. Да вот только приедут, как напасть  кака на них сваливаца.   Раз даже гад ползучий в машину заполз, а еще  кто-то с начальников, с родней барина таво, в лес пошел, по грибы. Так на мину военну напоролся.   Дней через пять тока в деревне очутился, с венком вместо трусов.. По селу шел срамоту прикрывая, так народ, что в цирк смотреть, вывалил… С тех пор  сбежали они с наших мест. Покружили-покружили, как воронье, и сбежали, что крысы"…

Но, говаривают люди, что живы братья, только Егорка в кота обратился, а Тихон сменил человечью стаю на лесную чащу, и лес сторожит. Лешаком заделался. "Вишь, когда выбор станет, человек сам решить может, с кем жить и што делать".

Берегут они наши места. Хорошему человеку и пропасть в лесу не дадут, и травку нужную укажут,  дурного, так закружат, что только б ноги "унесть смочь"…

А вот ежели беда какая или с природой что там  случится, то "ворочается" в деревню Тихон, идет медленно, с посохом. А  брат его – Егор в кошачьей шубе - следит, кабы кто его не обидел. 

Закончился отпуск. Я вернулся в город и приступил к работе.
Много лет прошло с тех пор, только до сей поры, когда передо мной встает выбор, является во сне ко мне кот и зовет за собой по верной дороге.