Когда смотрю на некоторых людей, хочется их помыть, или постричь, или еще что-нибудь с ними сделать,- не слишком ли наглое с моей стороны замечание?!

Так вот, с Д. мне ничего такого сделать не хочется, хотя, думаю, что с эстетической точки зрения, можно было бы. Просто понятно, что она про другое: я даже сбиваюсь  с дыхания, когда ее неожиданно встречаю, воздуха не хватает, я, как на распутьи: это и жалость, и понимание, что я ничего такого не придумала, что ей реально  могло бы помочь,- а мое наивное: «Бедняга, что я могу для тебя сделать?» - ей не нужны. Может, конечно, это  все потому, что, я знаю ее историю, но, думаю, это ее история отражается  в бесцветных, как вода, глазах. В глазах с таким всепонимающим взглядом, какой бывает только у людей, переживших большое горе. Словно, черная линия спускается с самой высокой точки головы, огибает ее. А вокруг всё только серое. Ну да, пятьдесят оттенков серого,- вот ведь привязалось. Но, к ней это подходит.

«Привет, как дела?» спрашиваю я ее. «Все хорошо».

Ее большой сад перенести бы в мой маленький, но, боюсь, дело не только в размерах. В ее саду так же, как и в доме, одна деталь интерьера переходит в другую, а эта в следующую, и в предыдущую, как множество сообщающихся сосудов каждый из которых в своей манере приходит к одинаковому для всех уровню жидкостей – «единому знаменателю», и нашим глазам представляется законченное нечто. Думаю, не сразу здесь все так подобралось.

-Что у тебя нового?

-Верочку переводят в другую школу, чтобы ей было полегче учиться.

- Думаешь, так для нее будет лучше?

- Я не могу ничего изменить, по правилам… они должны ее перевести.

- Новая школа далеко?

- Да…

Д. как будто бы помещена в большой медный сосуд. Каждое ее слово откликается эхом внутри него, от этого гулкого тяжелого звука она напугана и сбита с толку. Моя подруга, в основном, молчит, вставляя иногда пару слов еле слышным голосом.

Жила-была девочка Д. и все у нее было неплохо. Ее мама вышла замуж за другого, но для нее, казалось бы, ничего не изменилось. Позднее у нее родилась сестра, которую Д. нежно полюбила. Сестра с более светлыми волосами, натуральная блондинка, Д. «только лишь» светлая шатенка. Сестра была вся какая-то пружинистая, с очень гладкой кожей, а со временем она превратилась в уверенную в себе девушку.

Д. же выросла в исключительно умную и почему-то всем очень сопереживающую молодую женщину. И,- одно за другим,- она начала выпивать. Почему, спросите Вы? Что-то надломилось в ней. Мама была немного более внимательна к младшей дочери, моя подруга это чувствовала, страдала, но не связывала это свое страдание с мамиными предпочтениями. Скучала она и по отцу, которого почти не видела. Но и в этом тоже не видела причины своего подавленного состояния.

Когда я встретила Д., она уже, видимо, была алкоголичкой. Ее муж погиб в аварии три года назад, отец  умирал от рака, а дочь переводили из общеобразовательной школы в специальную из-за неуспеваемости.

Мы договорились увидеться в парке. Дети могут побегать на специальной площадке, мамы посидеть рядом в открытом кафе.

Прошу ее поделиться со мной тем, что происходит в ее жизни, так как чувствую ответственность, но она, как всегда, ускользает от меня промеж скупых фраз: «все хорошо», «не знаю», «много работаю».

Перед расставанием, когда они уже должны поехать в одну сторону а мы в другую, я понимаю, что она куда-то спешит и при этом ее взгляд становится живее и увереннее, она улыбается и даже шутит.

Примерно через месяц захожу к ней домой, чтобы забрать ее дочь и вместе с моей отвезти в открытый бассейн. Вокруг - разбойничья беспечность лета, и куда подевалась зима, когда нельзя было выйти из дома без шарфа и перчаток, когда выстраивался точный маршрут от А до В, только бы не пришлось остаться на улице на десять минут дольше необходимого. Мне отрывает сдержанный, но дружелюбно настроенный мужчина. Я пытаюсь понять, каково его место в этом доме. Но, быстро сдаюсь. Он – закрыт, да и мне нужно спешить, деньки раннего лета скоротечны.

Девочки радуются той детской радостью, которой и некоторые взрослые иногда отдаются, побыв среди детей некоторое время. О, чудо! Куда делись «душевные раны», неопределенные страхи, что своей жужжащей назойливостью прочно удерживали нас на земле. Мы уже там, далеко в небе, парим глупым красным шариком, и нам нипочем ни собственное гиканье, или громкий смех, ни только что со страхом натянутый на бело-синее тело, вытащенный из далекого ящика уже немодный купальник.

- Я поеду с мамой и дядей Виктором на море.

- Замечательно! Надеюсь, там в море будет меньше хлорки, чем в этом бассейне.

- Да уж!

В следующий раз я увидела Д. почти через два месяца. Мы договорились встретиться в большом кафе, расположенном в парке совсем близко от моего дома.

Было  еще тепло, но воздух уже не успевал прогреться после ночного дождя. Да, конец августа не баловал нас жаркими деньками, поэтому моя подруга и я выбрали столик внутри. В кафе посетителей кроме нас не было: август- время отпусков, и вдалеке от туристических мест нет желающих выпить свой утренний кофе вне дома.

«Как ты? Что нового?» - начала я как всегда свои расспросы. Д. выглядела в целом как обычно. Хотя, я подловила саму себя на ощущении, что в ней произошла перемена. Что? Что? Никак не могла понять я. Как будто бы панцирь, огораживающий ее, приоткрылся.

- У нас все хорошо.

- Как было на море?

- Замечательно.

- Как Виктор?

- Ну да, вроде, все хорошо.

Я едва удержалась, что бы не закричать. Эй! Ну дай же мне, наконец, понять, как ты себя чувствуешь! Я же переживаю. Но, с другой стороны, какое у меня есть право вторгаться в жизнь другого человека. Да, вообще-то, никакого.

К нам подошла официантка, молодая женщина лет тридцати-тридцати- пяти.

- Доброе утро, чем я могу угостить вас сегодня?

- Мне только кофе…пока.

- Пожалуй, тоже, остановлюсь на кофе.

- Могу принести вам маленькие кусочки тортиков? На пробу. Может быть, что-то понравится.

- Что ты думаешь? – спросила я у Д.

- Да…да, я не против.

Официантка вернулась с небольшой тарелкой. Три ломтика- коричневый с черными вкраплениями, желто-молочный и кусочек цвета печенного яблока – яблочный пирог – приглашающе лежали на темно-коричневой фарфоре. Можно было уловить запах последнего: он был банален, но мои губы сами собой растянулись в улыбке. В голове промелькнуло воспоминание: я смеюсь, вокруг многолюдно, пахнет яблочным пирогом, какие-то неожиданные маленькие радости только что случились - быстро и много, все мелочи, но приятные, и я уже в состоянии ‘аллегро’ с элементами ‘стаккато’: «море по колено», и внутри плескается сотворенное моей собственной биохимией опьянение.

Д. смотрит на меня и, о чудо, тоже улыбается.

- О! Как здорово, что вы смеетесь! А то пришли две хмурые красавицы. Я уже готова была спросить, не случилось ли чего, - это  к нам опять подошла официантка.

Я праздновала маленькую победу: моя подруга, наконец, стала легко смеяться и ее глаза время от времени подсвечивались живым огнем. 

- Вроде бы все нормально, да Д.?

- У меня все хорошо.

- Правда, все нормально у вас?

- Да…

- Здорово! Может по тортику?!

- Я не против! Буду яблочный.

- Я бы съела шоколадного, пожалуй.

Мы вышли из кафе и пошли по парку.

- Какая забавная официантка.

- Да, такая живая…все ей надо…но, по-хорошему. Я думаю, она расспрашивала искренне.

- Да, классная, не только тортики она здесь продает!

Мы обе хохотали.

- Хочешь сказать, она взяла на себя обязанности … ну, социального работника, что ли?

- Ага. И, предполагаю, что даже сама этого не понимает. Видимо, она такой родилась.

- Да, правда, похоже на это.

У Веры- день рождения: сначала развлекаются только дети, потом, приходящим их забрать родителям предлагается по бокалу вина, и начинается небольшая вечеринка для взрослых. Немного поговорив с тем и этим, я вышла в сад, хотелось посмотреть как он поживает. Виктор был в саду с чьим-то папой, они курили, как только родитель зашел в дом, Виктор подошел ко мне.

- Привет! Спасибо, что пришла.

- Как дела у вас? Она выглядит довольной.

- Да, думаю, да.

- Ты живешь здесь?

- Да!

Дует сильный ветер. Кажется, что сносит крыши домов, но, в основном, это только устрашающий звук. Я пробираюсь к дому Д. Сегодня я увижу ее в последний раз. Но, не в самый последний, конечно, просто, они переезжают в другой город. А я остаюсь здесь. Этот другой город далеко. И, скорей всего, наше общение будет проходит,  в основном, онлайн. Так что я вхожу в ее дом со страхом. Что если? Что если там она окажется на «краю пропасти»? Кто там ее подхватит?

Я буквально не узнаю ее настолько она изменилась : движения быстрые, четкие. Выглядит она как горный цветок, напитавшийся целительным воздухом, солнцем и обильным дождем.

- Какие планы на новом месте?

- В основном глупые…- Д. хохочет во всю.

Я тоже начинаю хохотать. Не знаю, что будет дальше с моей подругой, но ее проводы в новую жизнь, похоже, удались.

Прошел год. И хотелось бы вам сообщить, что с Д. все хорошо.
Она, как всегда, много работает, у нее милый, приглашающий к себе дом, частенько полный друзей, и новый друг или возлюбленный, который мне очень нравится, хотя я и не могу забыть той радости, когда я в первый раз поняла, что Виктор по-настоящему рядом с моей подругой.
Я подумала тогда, что у нас всех вместе Э Т О точно получится.

                                                               * * *