Щуплая мужская фигура шла сквозь серую пелену дождя вдоль рядов разновеликих машин, увязших в огромной пробке. Капли падали на мокрый капюшон, доползали до его края, срывались вниз и путались в мокрых волосах, скользили по щекам, похоже, совершенно не мешая неторопливому движению человека от машины к машине. Мне показалось, что время от времени останавливаясь и терпеливо вытирая ладонью воду с лица, он кого-то высматривает в длинной веренице машин.

Дождь барабанил по крыше, радио пыталось заглушить этот мерный шум, и я не сразу понял, что остановившись у моей машины он обращается ко мне. Уменьшив громкость, и приоткрыв окно, морщась от водяной пыли, летевшей в глаза, я услышал:

-Не подвезете?

Приготовившись привычно отказать, я вдруг почувствовал, как странно неповоротлив мой язык, как замирает он в сонной неподвижности, и вместе с этим неведомо откуда наполняет меня твердая уверенность, что я не должен, да и не в состоянии отказать этому промокшему человеку с печальной улыбкой на губах. Даже мелькнувшая на задворках сознания мысль о том, что промокнет чехол на сидении, не подстегнула неповоротливый язык к отказу. Раздираемый противоречиями, недоумевающий и растерянный, я просто кивнул головой.

Он открыл дверь, опустил на пол промокший рюкзачок, и, удивив меня, проворно достал из него большой кусок полиэтилена, умело накрыл им сидение, и только после этого сел в машину.

Проведя ладонями по мокрым щекам, он покосился на рулон бумажных полотенец и спросил:

-Можно?

Я приглашающе повел ладонью. Он обрадовано оторвал сразу несколько полотенец и стал вытирать лицо. Размокшая бумага, не выдержав знакомства с его щетиной, заметной только пристальному взгляду, оставила несколько катышков на щеках и над кадыком.

Я, положив подбородок на руки, заброшенные на руль, внимательно смотрел на дождевые капли, шлепающие по стеклу, и мучительно старался понять, что же заставило меня, вопреки всем моим принципам, пустить в машину этого промокшего типа. Потом повернул голову и уставился на него. Он заметил мой взгляд и улыбнулся в ответ. Потеплели глаза, прыснули морщинки от глаз к вискам, мелькнули не очень ровные зубы. И как же хороша была эта улыбка, как хороша...

В ней теплилось дружелюбие, чуть оттененное легким смущением и глубокой признательностью, приязнь и доброжелательность. И я не заметил, как расплываюсь в улыбке сам...

... Нет, она была не просто хороша, она была великолепна...
Мягкая, как кожа младенца, теплая, как луч весеннего солнца и бодрящая, как отблеск костра в зимнем лесу. Россыпью солнечных зайчиков на шкодливой морской волне обрушилась она на меня. Негой и блаженством взорвалось мое сердце, счастьем и уютом наполнив меня, ласковой щекоткой пробежав по носу и увлажнив глаза. Голова счастливо отделилась от тела и заплясала где-то в вышине, беззаботно играя в пятнашки с улыбчивым солнцем. Дождь золотыми потоками барабанил по крыше, а чей-то голос ласково прожурчал в моих ушах:
-Что ж вы стоите, все уже тронулись.

Я видел краем глаза, что стоп-сигналы впереди стоящей машины отдалились от меня, но чтобы двинуться вперед, надо было перестать смотреть на попутчика, потерять его улыбку. А это казалось мне кощунством. Мне так не хотелось отводить от нее глаз...


Мы медленно тронулись вперед, все реже останавливаясь и все увереннее набирая скорость, выбираясь из болота заурядной автомобильной пробки.
Попутчик задремал, пригревшись. Растаяла его улыбка, уступив место спокойствию сна. Я уже не смотрел на него, втянутый в бешеный ритм скоростной трассы, да и особой необходимости не было. Его улыбка светло присутствовала во мне. Где-то на окраине сознания теплился неяркий огонек, наполнявший меня уютом и теплом.

Его неяркое мерцание совсем не мешало думать, оно как бы чуть подсвечивало мысли, убирая мрачные, темные тона и наполняло душу улыбчивым оптимизмом.
И улетели ввысь, рассыпавшись синими искрами, подробности последней семейной ссоры, зеленой змейкой скользнула под корягу болезнь сына, и он весело захохотал, встав на ноги и обнимая солнце. И когда замелькали перед глазами указатели съезда с трассы и надвинулись пригороды, я почувствовал, что весь наполнен счастьем, верой в удачу и любовью ко всему человечеству...

-Вы можете здесь остановиться? - спросил меня тихий голос.

Я выбросился на парашюте из облака своего счастья и медленно стал снижаться. Проявились дымные пригороды, обдали окна грязной водой попутные машины, но на душе было светло и радостно.

- Куда же вы по такой погоде?- недоуменно спросил я.

- Не беспокойтесь, мне тут буквально два шага через лужайку да рощицу.

За кронами деревьев действительно белели какие-то дома.

Попутчик проворно выбрался из машины, вытянул свой полиэтилен, как-то одним движением сложил его и запихнул в рюкзак. Потом внимательно посмотрел на меня, и, протягивая руку, сказал:

-Удачи вам в пути.

Повернулся и шагнул в кусты. Я смотрел на его удаляющуюся спину, ощущал какое-то странное шевеление в счастливой душе, но окончательно ощутил все лишь тогда, когда тронулся с места, медленно разбрызгивая лужи и набирая скорость.

Мне вдруг стало абсолютно ясно, что мой случайный попутчик ушел совсем и навсегда, передав мне свой странный дар и бесконечный путь...