Уважаемые читатели!

Перед вами документальная повесть о свободном человеке в несвободной стране, о человеке вулканической энергии, личности страстной, увлечённой, магнетической.  Он  сделал для своей страны так много полезного, важного, необыкновенного, что переоценить это невозможно. Так  хочется в наши времена верить, знать,  помнить, что не исчезли в человеческой натуре бескорыстие, порядочность, благородство. Вот перед вами такой человек. И.С.Зильберштейн

Выбор   дороги

Дверь скрипнула. Илья вошёл, как входил вчера, и позавчера, и в другие дни, в антикварно-букинистический  магазин. Его манили, притягивали сюда предметы старины, за которыми чудилась такая интересная, таинственная, прошлая жизнь. Чего только здесь не было: безделушки, картины в рамах с потускневшей позолотой, книги в кожаных переплётах, серебряные подсвечники, громоздкая и замысловатая мебель рядом с хрупкими креслами и инкрустированными столиками, старинные хирургические инструменты в большой кювете, китайские вазы и складные ширмы, хрустальные жирандоли, фарфоровые люстры, малахитовые шкатулки и письменные приборы и много чего другого.

Но не это влекло сюда Илью.

- Ты хочешь что-то купить? - поинтересовался продавец в первый его приход.

- Разрешите мне посмотреть и почитать подшивки журналов. Я никому не помешаю.

- Хорошо. Но недолго. За ними охотятся знатоки.

В последующие дни продавец уже узнавал его и разрешал часами читать и рассматривать репродукции картин в годовых комплектах петербургских журналов «Аполлон» и «Старые годы». Только ради этих журналов для любителей старины и искусства пропадал здесь в свободное от лекций и семинаров время Илья, студент первого курса филфака Одесского университета. Особенно нравился ему журнал «Аполлон», где редакция состояла из молодых, но уже известных поэтов, прозаиков, художников: Николая Гумилёва, Алексея Толстого, Максимилиана Волошина, Вячеслава Иванова, Константина Сомова и загадочной Черубины де Габриак, публиковавших свои произведения. Купить эти подшивки журналов Илья не мог, он был из бедной семьи конторского служащего. В дальнем углу магазинного зала, сидя за древним столом, Илья забывал всё на свете, погружаясь в чудную поэзию акмеистов, рассказы о русских художниках и репродукции их картин.

Однажды продавец подсел к нему. И кое-что предложил. Если Илья подготовит дочку к экзамену, то в оплату получит эти журналы. Так и случилось. Комплекты «Аполлона» и «Старые годы» стали для Ильи первой школой искусствоведения.

- Парень, ты сможешь вскоре увидеть многие из этих картин. - как-то озадачил Илью продавец.

- Но как? Где? Откуда вы знаете?

- Живет у нас в Одессе известный коллекционер Михаил  Брайкевич, кстати, эти подшивки журналов тоже его. У него хорошая коллекция картин и рисунков русских художников, но наследников нет, передать их некому, вот он и решил подарить картины нашему городу, чтобы они висели в городской картинной галерее. А перед этим он устраивает их выставку в актовом зале университета. А некоторые рисунки и картины хочет продать.

И вот наступил этот день. И именно тогда, в 1922 году, незабываемые  впечатления от выставки наложили печать на дальнейшую судьбу Ильи, именно тогда наметилась программа всей его жизни. Что же он увидал на выставке?

Картины на мифологические сюжеты «Похищение Европы» и «Одиссей и Навсикая», рисунки к сборнику «Басни Крылова» - художника  Валентина  Серова;

романтические «Петербургские виды», иллюстрации к «Белым ночам» Достоевского, карикатуры - Мстислава Добужинского;

несколько небольших картин из крестьянского и купеческого быта серии «Ярмарка» и «Праздник в деревне» - Бориса  Кустодиева;

оригинальные рисунки  декораций и балетных костюмов для балетов «Тамара», «Синий бог», «Послеполуденный отдых фавна» - Льва  Бакста; 

стиль прошедших эпох в графике из «Версальской серии» и в иллюстрациях к «Медному всаднику» Пушкина - Александра Бенуа.

Вот что увидал на выставке Илья, он был совершенно очарован, потрясён, приходил и приходил в актовый зал, просто бредил этими художниками, хотел знать о них всё, искал статьи о них, хотел знать историю создания картин, графики, карикатур. Тогда - то, стоя перед полотнами, рисунками, иллюстрациями, карикатурами, зелёный 17-летний юнец, Илья Зильберштейн дал себе слово, что когда-нибудь и у него будет такая же великолепная коллекция, которую он подарит людям.

Выпросив у отца небольшую сумму, подзаработав немного, добавив сэкономленные деньги от несъеденных завтраков, Илья смог купить на выставке за 10 рублей два рисунка Бориса Григорьева, положившие начало его будущей знаменитой коллекции.

Через 20 лет, к началу Великой Отечественной войны, его собрание картин и графики приобрело такие размеры и ценность, что Комитетом  по делам искусств при Совете Министров СССР, когда фронт в конце 1941 года приблизился к Москве, было принято решение эвакуировать из города в тыл не только сокровища столичных музеев, но и три самых ценных в столице личных изобразительных  коллекции - балерины Екатерины Гельцер, певицы Лидии Руслановой и литературоведа Ильи Зильберштейна.

«Литературное  наследство» - титанический  труд

Вскоре Илья переехал в Петроград и стал студентом  историко-литературного факультета Петроградского университета. Там он познакомился и подружился с Петром Щёголевым, сыном широко  известного Павла Елисеевича Щёголева. Илья с Петром после лекций, вечерами, проходили многие километры по обеим набережным Невы, по Невскому проспекту и Дворцовой площади, по брегам Невки и Миллионной, по аллеям Летнего Сада, приходили к Мариинскому театру и Михайловскому дворцу, и говорили, говорили, говорили... Петр рассказывал интереснейшие истории городских дворцов, площадей, церквей, отдельных зданий, а Илья, захлёбываясь, восторженно рассказывал о знаменитых поэтах, писателях, художниках. Так они проводили свободное время до тех пор, пока однажды не пришли к Петру домой. Отец Петра, Павел Елисеевич Щёголев, был профессиональным, эрудированным, страстным исследователем, умевшим разгадывать тайны, загадки, интриги прошлых эпох, он был легендарным пушкинистом, исследователем движения декабристов и народничества. Он имел громадную библиотеку с книжными раритетами и редкими, дорогостоящими библиографическими материалами. В первые послереволюционные годы Щёголев возглавлял госкомиссию по рассмотрению и обработке дореволюционных архивов и множество огромных ящиков с этими архивами громоздились несколько лет в его доме. Для Ильи было важно и то, что в доме Щёголевых в средине 20-х годов прошлого века собирались историки, учёные, литераторы, критики, архивисты, букинисты, антиквары. 

Отдельные выпуски «Литературного наследства», инициатором и создателем которого был И.С.Зильберштейн

Пришло время исполнения всех юношеских мечтаний Ильи. Кроме знаний, впитываемых на лекциях в университете, его неуёмная, ненасытная любознательность, которой он отличался, в доме Щёголевых насыщалась таким обилием  информации, архивы открывали такие свои тайны, разговоры, споры, лекции выдающихся знатоков, профессионалов своего дела были настолько глубоки, интересны, удивительны, что Илья, слушая их, получил мощный заряд исследовательской энергии на всю жизнь и такие разнообразные знания, которых зачастую не найти ни в учебниках,  ни в книгах. Из-за страстной любознательности и трудолюбия на него обратили внимание и он стал секретарём Павла Щёголева. А главное - он стал его учеником. Именно здесь и под руководством учителя Илья написал свои первые литературные исследования - «Из бумаг Пушкина» и «История одной вражды» о переписке между Достоевским и Тургеневым. Однажды у Щёголевых он познакомился с самым известным в те годы журналистом - Михаилом Кольцовым, основателем и редактором журнала «Огонёк», членом редколлегии газеты «Правда», в последующие годы - директор «Журнально-газетного объединения», который круто изменил его жизнь. Кольцов, оценив прекрасные способности Ильи, предложил ему стать корреспондентом журнала «Огонёк» в Петрограде, а затем перевел его в Москву.

Что представляли собой Петроград, Москва и другие крупные города России в начале 20-х годов прошлого столетия? Из разорённых дворянских гнёзд, дворцов, обширных квартир дореволюционных  высокопоставленных чиновников, академиков, профессоров, которых уплотняли, вселяя в их квартиры рабочих с окраин городов, хлынули в антикварные, букинистические магазины и лавки, на прилавки рынков и толкучек огромные массы предметов роскоши, старины, там можно было за гроши найти и купить всё, что угодно. Вот здесь-то Илья за свою грошовую зарплату и покупал первые рисунки и картины своей будущей коллекции.

Кстати, то же самое происходило и в тех странах, где проживали русские эмигранты. На Западе до конца 60-х годов русское искусство, а особенно русский авангард, мало кого интересовал. Лондонский аукцион «Сотбис» стал регулярно продавать произведения русского направления с 1967 года. А до того рисунки Ларионова или Гончаровой и других художников-эмигрантов стоили от 2 до 20 долларов, прекрасного Бакста - 100 долларов, т.е. продавались за бесценок.

Среди друзей, знакомых, сослуживцев, даже случайных собеседников,  Илья искал информацию, связи, заводил знакомства, переписку с хранителями неизданных произведений, автографов, рукописных воспоминаний, дневников, писем, фотоматериалов известных писателей, поэтов, художников, часто находил и приобретал архивные документы для своих литературных исследований. Его преданность жизненной задаче, одержимая любовь к изобразительному искусству и литературе и их истории, к этому бескрайнему океану прекрасного, как он говорил, доскональное изучение найденных и приобретённых литературных, архивных материалов породили новые идеи и планы. Вскоре Илья обратился к Михаилу Кольцову с необычной идеей и просьбой - помочь   в организации издания сборников, которые он назвал - «Литературное наследство». По его плану, в них предполагалось издавать никому еще неизвестные, никогда и нигде не публиковавшиеся произведения русских и зарубежных писателей, поэтов, художников, их рукописи, дневники, письма, воспоминания, изобразительные и фото- материалы. Это был грандиозный замысел. И было грандиозное исполнение, когда на протяжении последующих 57 лет жизни Ильёй Зильберштейном были исследованы разнообразнейшие архивные, литературные, изобразительные материалы, подготовлено, отредактировано, опубликовано 97 томов «Литературного наследства», многие из которых состояли из 2, 3, 4 книжек.

Начиная с 1931года, в течение двух лет Илья Самойлович работал один, самостоятельно выпустив в свет первые три тома, затем Кольцов выделил ему двух помощников, с годами редакция «Литературного наследства» разрасталась, а к 70-ым годам прошлого века эти сборники курировались уже целым НИИ Академии Наук СССР и идеологическим отделом ЦК КПСС. Но неизменным доставщиком литературных и изобразительных материалов и редактором издания оставался Илья Зильберштейн.

Но на этом он не успокоился и впоследствии задался еще более крупной, еще более важной, еще более невероятной для того времени задачей, которую успешно выполнил: разыскивать, возвращать в Россию, публиковать исторические, литературные и изобразительные материалы, хранящиеся за рубежом, у русских эмигрантов, бежавших от революции, у русских дворян, бывших заводчиков, бывших помещиков, русских писателей, поэтов, художников  зарубежья. Для этого, с конца 1950-х годов Зильберштейн начинает переписку с видными представителями русской эмиграции во Франции, в частности с А.Н.Бенуа, с С. Лифарем и др., о возможности возвращения ценностей русской культуры на родину. В 1964 году он публикует в парижской русскоязычной газете «Голос родины» обращение на эту тему к русской эмиграции. Откликнулся одним из первых на этот призыв знаменитый танцовщик и балетмейстер Серж Лифарь, друг Сергея Дягилева, сумевший, после его смерти,  выкупить на аукционе Сотбис почти весь дягилевский архив.

«В советской России связи с эмиграцией не поощрялись, - писала вдова И.С. Зильберштейна Наталья Волкова, - И как Илье Самойловичу удалось не испортить отношения с властями - остаётся загадкой. Например, в Швейцарии он вел довольно рискованные переговоры с известным балетмейстером, эмигрантом Сергеем Лифарём о передаче автографов Александра Пушкина - большой библиографической редкости. Сергей Лифарь на это соглашался при условии, что советское правительство даст ему возможность поставить несколько балетов на сцене Большого театра. Балетмейстеру было в этом отказано и передача не состоялась. Автографы Пушкина были выкуплены за огромную сумму уже после смерти Сергея Лифаря у его наследницы.»

Три тома «Литературного наследства» были выпущены под названием «Из Пушкинских рукописей», три тома были посвящены декабристам,  три тома - Тургеневу, причём, два из них под названием «Из парижского архива Тургенева», два тома, состоящие из 4 книг были посвящены А. Блоку.  Один или два раза в год выходили тома с неизданными произведениями, исследованиями, мемуарами, письмами зарубежных переводчиков, новыми материалами, письмами - Гёте , Глинки, Гоголя, Л. Толстого, Достоевского, Некрасова,  Герцена, Огарёва, Островского, Тютчева, Бальмонта, Бунина, Брюсова, Зинаиды Гиппиус, Горького, Маяковского и многих, многих других.

Были у Зильберштейна и неприятности при издании «Литературного наследства». В 66 томе под названием «Новое о Маяковском» должны были быть опубликованы стенограммы его выступлений и его переписка с Лилей Брик, которую Илья Самойлович с большим трудом уговорил напечатать 125 его писем.        

Сначала  зав. отделом ЦК по идеологии не понравилась фраза в

одном из писем   к Лиле  Брик: «Целую тебя миллион раз!» - «Не много ли?» - иронически спросил зав. отделом. Тогда Зильберштейн принес том переписки Чехова, который в письме к Книппер-Чеховой написал:- «Целую тебя десять тысяч раз» и спросил: - «Если тяжело больной, слабый Чехов мог поцеловать свою  жену десять тысяч раз, то почему молодой, здоровый Маяковский не мог сделать то же самое в сто раз больше?» Но этот анекдотический случай был только началом. Началась самая настоящая шумная травля Л.Брик в печати, шла речь о снятии Зильберштейна с поста редактора, его обвиняли в преднамеренном искажении образа пролетарского поэта, подготовленный том о Маяковском не был опубликован и только вмешательство французского коммуниста Луи Арагона, родственника Л. Брик, лауреата Ленинской премии мира, положило этому конец . Поэтому после 65 тома «Литературного наследства» был выпущен 67 том, 66 том - отсутствует, а Зильберштейна не тронули.

97 томов «Литературного наследства», выпущенных за 57 лет, благодаря инициативе, энтузиазму, деловитости, профессионализму  И.С. Зильберштейна - фундаментальное издание, выдающееся явление в истории русской литературы и искусства, которое с течением времени приобретает всё большую ценность. Опубликовывая неизданные произведения и архивы известнейших, талантливейших поэтов, писателей, художников страны - тем самым  отдавалась глубокая дань уважения к ним со стороны русской культуры. А сколько в последующие десятилетия было написано критических исследований, книг, защищено докторских и кандидатских диссертаций на основе «Литературного наследства»!

Для того, чтобы лучше представить себе титанический труд, проделанный Ильёй Самойловичем за эти десятилетия по изданию 97 томов «Литературного наследства», приведу такое сравнение. Уже после смерти Зильберштейна в 1988 году, Институт Мировой литературы, находящийся в Москве, 7 июля 2005 года объявил о выпуске сотого тома «Литературного наследства», который готовился 15 лет. Состоит этот том из трёх книг под общим названием «Чехов и мировая литература». Целый институт готовил этот том 15 лет!

В  коллекции  только  оригиналы!

К 1973 году, когда И. С. Зильберштейну исполнилось уже 68 лет, перед ним вплотную встала дилемма, всегда волнующая собирателя - коллекционера: что будет с его собранием, которое он всю жизнь собирал по крупицам, за чем он охотился годами, пополняя домашнюю галерею, зачастую отказывая себе во многом и обрекая себя и семью на нужду. Ведь он прекрасно знал, что если сам коллекционер не позаботится при жизни о своем собрании, то после его кончины алчные наследники и родственники вмиг разбазарят и распродадут все то, что он собирал десятилетиями. Распроданные и расхищенные коллекционные сокровища почти повсеместно исчезают навсегда, как и имя их собирателя. С горечью писал Зильберштейн в многочисленных статьях в журнале «Огонёк», в «Литературной газете», в газете «Советская культура»  о печальной судьбе архива И.Тургенева, который по завещанию Полины Виардо был разделен между её наследниками, в результате чего многие Тургеневские материалы бесследно и навсегда исчезли. Он с горечью констатировал урон для русской культуры от исчезновения богатейших архивов Алексея Толстого, Константина Симонова, Иосифа Бродского и др., разбазаривание и распродажа, а то и просто расхищение, ценных коллекций балерины Е. Гельцер, певицы Л. Руслановой и мн. других. Зильберштейну было чего волноваться и задумываться над судьбой его коллекции, так как собрание живописи, графики, автографов, документалистики по истории русской и зарубежной литературы, музыки, искусства - было у него первоклассным, известным, лучшим в Москве. Вот как высказывались о самом Зильберштейне и о его собрании известные люди.

Фотография с дарственной надписью И.С.Зильберштейну от Кукрыниксов в память о совместном посещении А.Н.Бенуа в Париже. Без даты

В своей книге «Записки собирателя» член-корреспондент Академии наук СССР Алексей Сидоров, крупнейший искусствовед и книговед, сам -коллекционер, тоже подаривший при жизни своё собрание графики и зкслибриса государству, писал: - «В Москве я на первое место ставлю коллекцию И.С. Зильберштейна, владеющего прекрасным набором рисунков художников «Мира искусства», Репина и наших классиков...»

А.Г.Венецианов. Крестьянская девушка с теленком.
1829(?). Холст, масло. 65.5х53

В своём «Дневнике.1930-1969» известный писатель Корней Чуковский 30 декабря 1948 года записал, что встретил двух гениальных людей: первый - И.Андроников, «...другого гениального человека я видел сегодня, Илью Зильберштейна. Героическая, сумасшедшая воля. Он показал мне 1-й том своего двухтомного сборника «Репин». Изумительно отпечатанный, и какая у Зильберштейна пытливость, какая любовь к своей теме. Это будет огромным событием - эти две книги о Репине ...».

Несколько слов об этом. Двухтомник «Репин» - фундаментальное исследование И. С. Зильберштейна имел 2500 страниц авторского текста и 283 цветных иллюстраций. За этот труд с новейшими данными о великом художнике Зильберштейну была без защиты присвоена ученая степень - доктора искусствоведческих наук и он был награжден Сталинской премией.  Напомню читателю, что в его  коллекцию входило около 60 картин, рисунков, эскизов  Ильи Репина и они тоже вошли в состав иллюстраций этого двухтомника. Кстати говоря, несмотря на всю свою занятость, он успел на протяжении жизни написать много книг: «Художник-декабрист Николай Бестужев», «Сергей Дягилев и русское искусство», «Парижские находки», «Александр Бенуа размышляет», «Несобранные рассказы А.П. Чехова», «Валентин Серов в воспоминаниях, дневниках и переписке современников» и другие. За книгу «Художник -декабрист Николай Бестужев» И. С .Зильберштейн был в 1978г. награждён Государственной премией.

Княгиня М.Н. Волконская с сыном, жена декабриста С.Г.Волконского

Но вернёмся к краткому описанию коллекции Зильберштейна. Почему я останавливаюсь на этом описании? Потому что, как вы увидите далее, впервые со времён братьев Третьяковых, завещавших в 1892 году России Третьяковскую галерею с бесценными живописными собраниями  картин русских и западных художников, впервые в советские годы была частным лицом, И. С. Зильберштейном,  подарена государству столь большая и ценная коллекция.

Она состояла из двух частей: живописной и документальной. В живописное собрание входило более 2000 оригиналов, - и только оригиналов! ... картин, рисунков, эскизов, иллюстраций, карикатур самых известных русских и западных художников. Картины и портреты кисти Боровиковского,  Кипренского, Тропинина, Венецианова, К.Брюллова, В.Васнецова, Поленова, Сурикова, Шишкина, Серова, 60 произведений кисти Репина, 50 рисунков Бакста, 76 портретов кисти Бестужева, множества художников, входивших в начале 20 века в объединение «Мир искусства» и мн. других. Среди западных художников в коллекции были оригиналы знаменитых - Рубенса, Босхарта, Камерона, Монферрана, Фрагонара и др. Документальная коллекция включала в себя 1500 первоклассных, драгоценных документов и охватывала период времени от 1776г. до средины 20-го века. Здесь были только автографы, оригиналы, рукописи, письма, дневники, написанные рукой  императоров и императриц, полководцев, известных общественных деятелей, выдающихся писателей, поэтов, художников, знаменитых артистов, составляющих гордость русской и западной культуры.

З.Е.Серебрякова. Автопортрет в шарфе. 1911 г. Бумага, темпера.

Из собрания И.С. Зильберштейна. Москва

О том, какова ценность живописной коллекции И. С. Зильберштейна, писал в своей статье «Портрет мудреца с насмешливой улыбкой» в «Независимой газете» 6 июня 2001 года журналист Ким Ляско, который несколько раз был в доме Зильберштейна и видел его коллекцию. Процитирую часть этой статьи:

«Мне не раз приходилось слышать: - «Сколько же может стоить такая грандиозная коллекция?» А то и ещё покруче: - «Откуда у простого советского доктора наук такие деньги, чтобы приобретать картины Репина или театральные эскизы Бакста?» Скажу откровенно, хотя я не раз бывал у Ильи Самойловича на Лесной и брал у него интервью для газеты «Книжное обозрение» и «Альманаха библиофила», почему-то не догадался спросить у него об этом ... Но один разговор я помню. Накануне услыхал по радио об аукционе Сотбис, на котором шли с молотка и работы русских художников. Меня поразило, что театральный эскиз Льва Бакста был продан за 95 тысяч долларов, при стартовой цене 50 тысяч, о чём я поделился с Ильёй Самойловичем Он молча выслушал мой горячий монолог, наклонив коротко остриженную упрямую голову, а потом с нескрываемым презрением бросил: - «Подумаешь, какое дело! У меня пятьдесят таких «бакстов»!»  Вот тогда передо мной на короткий миг как бы открылась глухая завеса над стоимостью его коллекции. Уже после кончины собирателя раздавались голоса знатоков, что по нынешним ценам собрание И. С. Зильберштейна тянет на миллионы и миллионы баксов».

Две  бессонные ночи

 - Размягчение мышц? Размягчение мышц ...Я где-то об этом читал ... Нет, я это не читал, а слышал ... да, да, слышал ... я слышал это давным-давно от доктора Рагозина ...  я спросил его о болезни Паркинсона, потому что такой диагноз поставили отцу. И Рагозин сказал тогда, что симптом болезни - размягчаются мышцы ног и человек падает на ровном месте, а самое ужасное, когда размягчаются глотательные мышцы ... Боже мой! И это ждёт меня?...Господи! Спаси и помилуй! Что со мной будет?... Мало мне мук от диабета, так ещё болезнь Паркинсона?... Я всё же думал, что за мои большие труды, за мою честную жизнь, я заслужил у тебя, Господи, быстрый конец ... Но нет ...Как нет логики в жизни, так нет логики и в смерти ...

- Проклятая бессонница ... cкорее бы прошла ночь ... прочь эти ужасные мысли ... буду вспоминать только хорошее ...а сколько хорошего было! Какой интересной была жизнь!

Зал портретов декабристов в собрании И.С. Зильберштейна

Взять только всю многолетнюю историю с этим ленинградским доктором Рагозиным.... Какое это было время, как я тогда чуть не лопнул от радости ... я таки доконал его, сколько лет, сколько раз я приходил к нему на улицу Майорова, когда приезжал в Ленинград по делам «Литературного наследства», как упрашивал его, уламывал продать картину, а он всё упирался, не уступал в цене, не соглашался ни в какую ... Я был просто влюблён в эту картину, от неё исходит такое очарование ... Да и как иначе, ведь это же кисть Ильи Репина! «Летний пейзаж. В.А.Репина на мостике в Абрамцево». А как жизнь, подчас, закручивает свои сюжеты, какие делает неожиданные повороты! Репин же и помог мне купить картину Репина! Весь гонорар за свой двухтомник о нём я отдал этому Рагозину ... А потом, в тёмный - тёмный вечер, в проливной дождь, я бежал, как угорелый, по ленинградским улицам в гостиницу, обнявши эту картину ... и я был так счастлив! Как тогда, в медовый месяц, я не мог оторваться от моей любимой Наташи, так я не мог оторваться от этой картины и ходил, ходил вокруг неё, всматривался в неё, любовался ... Как всё вокруг было светло и радостно! Какой восторг я ощущал! Да, есть что вспомнить! Только это? Как много было подобных историй! Да почти каждая картина - это история. А зпопея с бестужевскими портретами! Сколько лет мне было, когда я впервые о них услышал от Павла Щёголева? Лет девятнадцать? Был ещё совсем мальчишкой ... Но, как заноза, засела во мне  история с пропажей бестужевских портретов. ...Двадцать лет эта заноза не давала мне покоя, царапала, болела ...Двадцать лет ...Сколько архивов я объездил, какие груды книг, мемуаров я прочёл, со сколькими людьми я встречался и переписывался, даже с такими мостодонтами, как тайные монархисты и потомки русских дворянских родов! Настоящий детективный сюжет  преподнесла мне жизнь с поисками этих портретов, только очень длительный по времени. И у меня все получилось!  Николай Бестужев, один из четырёх братьев-декабристов, осуждённый на вечную каторгу в 1826 году, находясь в Читинском остроге и Петровской тюрьме за Байкалом, создал 76 акварельных  портретов декабристов и их жён - так рассказал мне об этом Щёголев в средине 20-х годов. Перед смертью Бестужев передал папку с портретами декабристу Ивану Анненкову и Полине Гебль, его жене. А какая прекрасная история с этими Анненковыми, удивительная, поразительная история, достойная стать сюжетом интереснейшего романа ! Вот бы написать! Обедневшая француженка-аристократка приезжает в Россию и нанимается гувернанткой в барский дом Анненковых. 22-ухлетние Иван Анненков и Полина Гебль полюбили друг друга и после его осуждения на 20 лет каторги она, как невеста, пересекает Сибирь и выходит замуж за каторжанина, лишённого чинов, званий, родового состояния. Они хранили эти портреты после смерти Николая Бестужева  около 25 лет. Моя задача была -попытаться найти их потомков, найти в средине 20-го века, не смотря на колоссальные потрясения революции и двух мировых войн! И я искал потомков Анненковых в надежде, что они сохранили эти портреты, которым много более 100 лет. И вот - подмосковное Кунцево,  холодный, январский, зимний день 1946 года, у меня от волнения - рези  в желудке и звон в ушах, а он , старенький, еле стоящий на ногах, пожелавший остаться неизвестным, так обыденно , так буднично протянул мне простую, серую, очень потрёпанную папку, а там ...а там 76 портретов арестантов-декабристов! Подлинники! Им много более 100 лет! Через сколько рук и судеб они пришли ко мне! Но далее их путь через перипетии двух веков закончен, теперь их путь - в музей! Через 25 лет я выполнил завещанное Павлом Щёголевым - найти бестужевские портреты. Что со мной было! Разве эти светлые, прекрасные минуты можно забыть!? Господи, я был как ненормальный, в электричке все обращали внимание - что это он мечется? Сердце готово было выпрыгнуть, портфель жёг мне руки, так хотелось наброситься на эту папку, утонуть в ней, впитать каждый мазок кисти, отбросить всё окружающее и смотреть, смотреть, забыв всё на свете. Да, всё же я не зря прожил свою жизнь, много сделано хорошего, иногда крупно везло ...

- А если вспомнить три мои поездки во Францию? Три поездки, когда мало кому в те годы разрешалось выезжать за рубеж ...                                          

- Не могу уснуть... Вот как на меня подействовал позавчерашний разговор с доктором ... Вторую ночь бессонница. Диабет и болезнь Паркинсона ... ну и букет ...и откуда только взялся на   мою голову этот Паркинсон?... Но доктор сказал, что еще несколько лет у меня в запасе есть! Нет, не буду трястись от страха ...

Ведь жизнь моя была так прекрасна! Есть, что вспомнить! И главное - я всегда был в ладу с самим собой, всегда делал то, что любил и совесть никогда меня не мучила, она была чиста.

Вот хотя бы  взять первую мою поездку в Париж  в 66-м году на 3,5 месяца! Не видать бы мне этой поездки, если бы не помогла Екатерина Фурцева, наш культурный министр. Хоть и было у меня на руках приглашение славистов Франции, было личное приглашение Эльзы Триоле, письма некоторых русских парижан с обещаниями отдать России разные культурные раритеты, но с каким трудом досталось мне разрешение на эту командировку! Да ещё в сопровождении переводчика-надзирателя. А какую весёлую пляску, сколько нечленораздельных звуков, на радостях, я отчебучил дома, перед Наташей, с загранпаспортом, с визой, с письмом к советскому послу во Франции - в руках!

И вот - Париж! Пасмурное небо, а на его фоне - кружевная  Эйфелева башня! Старенькие, с отметинами многих столетий Лувр и Собор Парижской Богоматери на острове Ситэ! Тюильри, красивая площадь Конкорд с обелиском, фонтанами и колоннадой, Елисейские Поля с бесконечными кафе и ресторанами, огромная Триумфальная арка с вечным огнём, церковь Сакре-Кёр и Монмартр! Что ещё я видел? Почти ничего! Но зато какие встречи! Сколько русских стариков со слезами на глазах бескорыстно отдавали свои памятные сокровища! Тогда я отправил через наше посольство в Москву 12 тысяч драгоценных архивных и литературных документов! А за три поездки: в 1966, -75, -78 годах я привез Пушкинские раритеты, более 200 ценнейших картин, гравюр и 17 тысяч ... 17 тысяч!... первоклассных литературных автографов, рукописей, книг, писем и архивов.

Письма Карамзина, Грибоедова, 20 автографов писем Льва Толстого к Виктору Лебрену, который был его первым секретарём, письма Н. Гоголя к Ф. Н. Беляеву, 60 писем Тургенева к его современникам, множество писем к Тургеневу от Змиля Золя, Жорж Санд, Густава Флобера, Проспера Мериме, 170 документов, связанных с Ильёй Репиным, за время его вынужденной эмиграции после революции, автографы Бальзака, А. Дюма, Шарля Гуно, Сен-Санса, Вальтера Скотта и мн. другое!

Пушкинские раритеты!... Оригиналы 10 писем Пушкина к Наталье Николаевне, портреты друзей и возлюбленных Пушкина - Анны Олениной, к которой Пушкин сватался, Марии Волконской с сыном, не ответившей на чувства Пушкина, два акварельных портрета друга Пушкина - поэта Василия Жуковского, портрет Загряжской, родственницы Гончаровых, её чертами лица и характера Пушкин наделил графиню в «Пиковой даме», акварельный портрет «зловещей красавицы» Идалии Полетики, это она подстроила свидание Натальи Гончаровой с Дантесом в своем доме - одно из трагических событий, вызвавших дуэль и смерть Пушкина.

Господи! Благодарю тебя за эти подарки судьбы! Слава тебе во веки веков!

Князь  и  барон

Трудно понять и объяснить сегодня, как человек из нелюбимой, а то и ненавидимой советской России, умудрялся уговаривать парижских русских эмигрантов, масштаба князя Лобанова-Ростовского, барона Фальц-Фейна, Сержа Лифаря, членов семейств известных дворянских родов, писателей, поэтов, художников и их потомков, изгнанных когда-то революцией. Как Илья Самойлович смог убедить многих и многих эмигрантов бескорыстно! ... бескорыстно отдавать этой стране свои сокровища, культурные ценности, которые они бережно хранили десятилетиями в эмиграции, как напоминание о своей потерянной родине? Как? Объясняется это тем, что Зильберштейн был настолько личностью магнетической, страстной, настолько увлечённой и преданной своей науке, своей жизненной задаче, что устоять перед ним не мог никто. Вот как об этих его качествах пишет русский эмигрант, ставший другом Зильберштейна, барон  Эдуард Александрович Фальц-Фейн: 

«И, наконец, я встретил живого русского человека. Он не побоялся со мной разговаривать, поверил, что я не враг, а друг народа, как и мои предки. Никогда не забуду его умные глаза. На прощанье мы обнялись и с тех пор до конца его жизни дружили. Он был профессиональный охотник за сокровищами. Там, где никто ничего интересного не видел, он раскапывал, публиковал и потом все удивлялись: «ну и ну!» Зильберштейн обожал неизданные рукописи - из-за одного клочка автографа не мог есть и спать, пока не получит.»

Интереснейшая личность - барон Эдуард Александрович Фальц-Фейн! И вот несколько слов о нём, так как он имеет прямое отношение к этому рассказу. До революции дворянский род Фальц-Фейнов владел на юге Украины полутора десятком имений, незамерзающим портом Хорлы и такими колоссальными наделами земли, что смогли создать на своих землях огромный и знаменитый заповедник «Аскания-Нова», где обитали редкие, исчезающие виды животных и разводились новые виды. Мальчиком  Эдуард был вывезен после революции родителями  за границу, где семья на долгие годы познала полную нищету. Повзрослев, барон Эдуард в соревнованиях по велоспорту стал чемпионом Парижа, благодаря этому титулу и блестящему образованию его наняли в качестве журналиста французского спортивного журнала, он начал хорошо зарабатывать, повидал и познал многое. Перипетии судьбы сделали его гражданином крошечного государства Лихтенштейн, расположенного в долине между несколькими вершинами Альпийских гор, и от столицы которого - Вадуц - к  границам Австрии и Швейцарии примерно 15 минут езды. Далее барон Эдуард занялся туристским бизнесом, открыл процветающий сувенирный магазин и, благодаря его энергии и предпринимательской жилке, в стране исчезла безработица , а сам барон разбогател.. Вот уже несколько десятилетий барон Эдуард бессменный президент Олимпийского комитета Лихтенштейна и в этом качестве впервые побывал в России на московской Олимпиаде-80. После этого он просто не «вылезал» из России.

С Зильберштейном барон впервые встретился и познакомился в 1975 г. на аукционе «Сотбис» в Монте-Карло, куда Илью Самойловича послала Всесоюзная библиотека им. Ленина выкупить очень редкий, уникальный раритет, русское издание 18 века с описанием морей из коллекции Дягилева - Лифаря. Но Зильберштейн опоздал, торги закончились, том этот купил барон Фальц-Фейн. Узнав, зачем прибыл Зильберштейн на аукцион, барон с радостью подарил раритет библиотеке. Так они познакомились, подружились, часто встречались в Москве, переписывались.

Илья Самойлович первым! ... в советские времена, в 70-е годы стал с уважением писать, публиковать в «Литературной газете» и журнале «Огонёк» статьи о русской эмиграции. А в те годы это сделать было очень трудно. Статьи о знаменитом балетмейстере, русском руководителе балета парижской  Гранд-Опера - Серже Лифаре и о дягилевской коллекции, которую он выкупил;  о бароне Эдуарде Фальц-Фейне и его драгоценной коллекции русского фарфора, картин русских авангардистов; документальной коллекции;  о «беляке» князе Никите Лобанове-Ростовском; опубликовал мемуары эмигрировавшего и жившего в США русского художника Александра Бенуа и Константина Коровина, которые  стали тогда бестселлерами. Печатал в те советские годы  в 30 номерах журнала «Огонёк» главы из своей книги «Парижские находки», о бескорыстных подарках эмигрантов для советских музеев и литературных архивов!  Да, безрассудной смелости Илье Самойловичу было не занимать! Печатать такое, когда из сознания людей ещё не исчез окончательно страх за свои жизни и жизни своих близких, страх, оставшийся со сталинских времён, когда запрещались и преследовались любые связи с иностранцами.

А как много сделал для России барон Эдуард Фальц-Фейн! Перечислю только его подарки России: 100 книг 18-19 вв. из библиотеки Дягилева-Лифаря; перевёз прах Ф. Шаляпина и его реликвии из Парижа и Рима и подарил шаляпинские экспонаты из своей коллекции для его музея в Петербурге; принял активное участие в поисках янтарной комнаты, украденной немцами во время войны, добился возвращения немцами драгоценной флорентийской янтарной  мозаики и комода, для восстановления янтарной комнаты в Екатерининском дворце Царского Села закупил специальные шлифовальные станки и особые свёрла, чтобы шлифовать янтарь; создал за границей два русских музея, куда отдал сокровища своей коллекции - музей Екатерины Второй в городе Цербсте, где она родилась, и музей полководца А. Суворова в г. Гларуса, в Швейцарии;  материально принял участие в строительстве Храма Христа Спасителя в Москве;  восстановил православные храмы Пажеского корпуса и Суворовского училища в Петербурге;  прислал в Россию для хранения в Российском Государственном Иностранном архиве 527 единиц хранения важнейших исторических документов из своей коллекции, что дало возможность создать его личный фонд.  И во всём  этом возвращении «блудного сына» барона Эдуарда Фальц-Фейна России немалая роль принадлежит Зильберштейну.

25 февраля 2005 года на радио «Эхо» (Москва) состоялась транслировавшаяся в эфир беседа приехавшего в Россию эмигранта князя Никиты Дмитриевича Лобанова-Ростовского с корреспондентом М. Пешковой. Приведу отрывок из этой беседы, посвящённый И.С. Зильберштейну:

М. Пешкова: - « ... вскоре, 28 марта столетие со дня рождения Ильи Самойловича Зильберштейна и я знаю, что, Никита Дмитриевич, вы будете вновь гостём Москвы. Вы ведь дружили с Зильберштейном?

Н.Д. Лобанов-Ростовский : Да, и у нас была, как можно выразиться, творческая дружба Я познакомился с ним в Париже, когда он был одним из очень немногих советских деятелей, которые приезжали на Запад и покупали русскую культуру, книги и картины ....... я тогда работал советником в алмазной компании «Де Бирс», «Де Бирс» покупала и продолжает покупать, но в те времена, по крайней мере, на 1 миллиард долларов алмазов в СССР. И в контексте какой-то благоприятной деятельности и жеста мы навели контакты с фондом культуры СССР и тогда хозяева, семья Оппенгеймеров подарила фонду культуры 1 миллион долларов.......и от этих денег мы с Ильёй начали закупать произведения русской культуры, а фонд культуры их потом распределял.......

М. Пешкова: Прошу прощения, именно вы подарили большую коллекцию Музею личных коллекций?

Н.Д.Лоб.-Рост.: В музей личных коллекций мы, т. е.  я и Илья Самойлович Зильберштейн, он пригласил меня, я тогда жил в Сан-Франциско, прилететь в Москву и обсудить этот вопрос. Он отвёз меня к директору музея им. Пушкина Ирине Антоновой и моё присутствие, насколько я понял тогда, было, чтобы дать какое-то подтверждение, что русское зарубежье включится в этот жест и будет дарить произведения искусства этому новому музею.  Музей личных коллекций, как вы знаете, вышел чрезвычайно удачным, потому что уже переполнен, т.е. он перевыполнил своё задание ..... Так что сейчас вопрос - это создание иного, более расширенного музея.»

Кто такой - этот князь Никита Лобанов-Ростовский?

Он потомок старинного рода, корни которого уходят в далёкие столетия. А родился в Болгарии, куда его родители бежали после революции. После окончания Второй Мировой войны  Болгария стала жить по совковым законам красного террора, семья князя, т.е. его родители и Никита 11 лет, стали врагами народа и при попытке бежать в Грецию от «красного террора» были арестованы   и на долгое время посажены в тюрьму, причем Никита был разлучён с родителями и сидел в другой тюрьме. Вмешались Секретариат ООН и Международный Красный Крест, чтобы освободить 11-летнего Никиту Лобанова-Ростовского и значительно позже - его родителей. Князь 10 лет был советником алмазной компании «Де Бирс», 5 лет - консультантом аукционного дома Сотбис и все эти годы жил в Лондоне. Затем переехал в США, в г. Сан-Франциско и является членом правления нескольких американских промышленных ассоциаций. В один из приездов его в Россию князь подарил московскому музею Марины Цветаевой очень ценные экспонаты из своей коллекции, затем в 1987 г. он передал Музею личных коллекций (МЛК) в Москве 80 произведений русской графики из своего личного собрания, а накануне открытия этого музея передал произведения из фарфора 1920-х годов. Благодаря его содействию МЛК получил дар из США 26 произведений графики Александра Бенуа от Сергея Попкова, у которого имеется коллекция более 400 работ Бенуа и художников его круга, также друг князя Никиты  - Яков Шапшал, живущий в Швейцарии, передал через российское посольство в Берне 42 живописных и 3 графических работы  своего отца Фёдора Шапшала.  И последние сообщения: в Филёвском парке Правительство Москвы выделило здание для размещения в нём изобразительной и театральной коллекций из 1100 предметов искусства князя Н.Д. Лобанова-Ростовского.

Музей  личных  коллекций

В Москве, на Волхонке, под №14 стоит историческое здание, когда-то, в 18 - 19 веках,  входившее в состав имения князей Голицыных. С конца 19 века оно сдавалось в аренду для гостиницы  «Княжий двор», в которой годами жили известные художники и писатели. В советские времена, в послевоенные годы в этом здании обосновался могущественный «Автоэкспорт». Этот особняк примыкал очень близко к строениям Музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. По этой причине, начиная с 1972 года, Зильберштейн задумал и стал с помощью директора Музея - Ирины   Антоновой  добиваться освобождения его от «Автоэкспорта», чтобы здесь разместить новый - Музей  личных коллекций.

Но где там! Чтобы пробить высвобождение этого исторического здания на Волхонке, пришлось побегать по инстанциям, пробивать чиновничьи стены, проклиная свою затею и страдая от таких тяжких недугов, как диабет и болезнь Паркинсона. 14 лет с большим упорством продолжалась битва за Музей личных коллекций, Зильберштейн писал письма Б. Ельцину, М. Горбачёву, Раисе Горбачёвой, руководившей Российским фондом культуры, ходил на приемы в Моссовет, писал статьи в газеты и журналы  И все эти годы уже совсем пожилой и больной человек с такими трудностями, встречая иногда недоумение, непонимание, а то и раздражение,  добивался своей цели только для того, чтобы при жизни подарить этому неблагодарному государству свою ценнейшую коллекцию! Можно ли такой абсурд понять? Мало того, чтобы будущий музей личных коллекций не оказался полупустым, он уговорил еще нескольких коллекционеров целиком подарить свои собрания государству!

И он добился своего! Здание было освобождено и передано Музею Изобразительных искусств им.А.С.Пушкина для создания Музея личных коллекций. Тогда-то Зильберштейн и подписал акт дарения своего богатейшего живописного собрания из 2100 экспонатов и документальной коллекции городу Москве. Но это стоило Илье Самойловичу много сил и здоровья и в возрасте 83 лет, в 1988 году его не стало. Ушёл из жизни человек вулканической энергии, перед напором и увлечённостью которого не мог устоять никто. Как много он сделал для русской культуры! 17 музеев , разнообразных госархивов, библиотек, благодаря ему, пополнились ценнейшими изобразительными экспонатами, историческими документами, редкими, уникальными книгами, сколько научных работ, диссертаций, литературоведческих исследований было опубликовано на основе задуманного им и осуществлённого на протяжении 57 лет «Литературного наследства»! И в конце жизни - упорная борьба за Музей личных коллекций, где на сегодняшний день сосредоточено уже более 7 тысяч экспонатов из 30 подаренных государству первоклассных личных коллекций граждан России и граждан других стран.

В освобождённом здании начались архитектурные реставрационные работы и перестройка под музей, шло формирование фондов МЛК, поиск и сбор коллекций, реставрация  и подготовка картин, графики, скульптур, предметов прикладного искусства, художественной фотографии и др. экспонатов. Открылся Музей личных коллекций (МЛК) 21 января 1994 года. Но подаренных коллекций и экспонатов с годами в МЛК стало так много, что пришлось его расширять, присоединить ещё одно здание, достраивать третий этаж, узкую улицу между зданиями покрыть стеклянным куполом и получился атриум - закрытое помещение для проведения выставок, презентаций, творческих встреч. 9 июня 2005 года открылось новое здание МЛК с 23 экспозиционными залами, большой галереей над атриумом.

Отличие этого музея в том, что подарки от коллекционеров целиком находятся в отдельных залах и выставках, сохраняющих имя дарителя, тогда как коллекции от дарителей, попадающих в другие музеи, растворяются по разным залам и музеям и имя дарителя не сохраняется. Три зала на втором этаже МЛК  занимает коллекция основателя музея - Ильи Самойловича Зильберштейна, причём один из этих залов полностью отдан портретам каторжан-декабристов кисти Николая Бестужева.

Перечислю хотя бы несколько из 30 замечательных коллекций, подаренных государству и навсегда выставленных в Музее личных коллекций:

Около 300 предметов совершенно изумительного собрания  стекла от античных времён до 30-х годов 19 века - дарители Е.П и Ф.В.Лемкуль;

75 икон 16 - 19 веков  - от М.И.Чуванова;

60 офортов Сальвадора Дали - от французского коллекционера Пьера Аржиле;

36 произведений мелкой скульптуры, в основном изображающей лошадей. Работы знаменитых П. Клодта и Е. Лансере - от Е.Я. Степанова;

Коллекция картин, рисунков, гравюр известных мастеров английской, немецкой, японской художественных школ, собрание экслибрисов, изделий из фарфора и стекла - от П. Эттингера;

500 произведений живописи и графики известных художников А.М. Родченко и В.М. Степановой - от  их потомков.

28 акварелей поэта и художника Максимилиана Волошина - от известного  танцовщика Михаила Барышникова (США)

М. Волошин.Громады дымных облаков.1929.

Собрания живописи, графики и скульптуры - от потомков художников Л. Пастернака (отец поэта Бориса Пастернака), А.Тышлера, Т.Мавриной и другие.

Итак, И.С.Зильберштейн при жизни подарил свою коллекцию картин и рисунков мастеров русского и западного искусства, большинство которых, по оценкам специалистов, были очень высокого класса, и это был такой щедрый дар, какого государство не знало со времён Павла Третьякова. Был ли владелец этого собрания шедевров вызван в высокие инстанции для вручения ему ордена, как это водится в цивилизованных странах? Вызвал ли его хотя бы лично министр культуры, чтобы пожать ему руку, поблагодарить за щедрый дар? Нет, ничего такого не было.

Да и альтруистам, одним из которых был И.С. Зильберштейн, это, собственно, и не надо, такие благородные и высоко интеллигентные  люди, как он, творят свои добрые дела негромко, незримо, негласно  и бескорыстно.