НОЯБРЬСКОЕ


На снегу листик жёлтый мается…

Осень качается. Зимних забот ворох.

У нашей неуёмной странницы

вечно в ноябре бесконечные споры.

Скоро ли зима? Надолго ли? Стыла

ли будет или наоборот — волгла?

Нет, видно, пока не хватает пыла,

чтобы — просто оставаться надолго.

Снег ноздреватый впитал времечко,

да, и не выкапался дождик… Донце

в луже блестит… А жизнь по темечку

лупит без просыпу… Ну, где же солнце?
 

   *  *  *

ЛАМПА ВИСЕЛА


А снег лапочкой на губах тает…

Висит лампочка, да, не простая,

проще, луна — золотым шариком.

А ночь грустна — все мысли стареньки…

А новеньких нет — куда уж дале…

Сколько было бед… — все повидали.

Ветер поёт: есть в жизни пределы.

Смерти давно несть, — только «за дело»…

Впрочем, зачем жить, если у тела

есть только смысл — быть?.. Лампа висела…


ВЕРНЁТСЯ ВСЁ


Вернётся всё мозаикой стекляшной,

когда сознанье выпучит глаза,

когда соврать себе и людям страшно,

когда слова в едино не связать,

когда любовь застынет безнадёжно,

когда прощенью и прощанью рад,

когда войдет подспудно и подкожно —

нельзя прожить без горя, без утрат, —

вернётся всё. Стекляшки мозаично

рассыплются, у памяти в долгу…

И я скажу тебе… себе привычно:

мы даже умираем на бегу…


Я ПОМНЮ ВСЁ


Когда снаружи пустота,

а в пустоте грустит начало,

я целый век, всю жизнь ворчал бы,

ведь в жизни заняты места.

Кричали чайки. Облака

не расползались. Гнулось небо.

Не знал тогда ещё я, где бы

гудела б звонкая строка.

Она вонзалась в пустоту

и улетала в поднебесье

моей неуловимой песней…

А я потом в ней прорасту

продрогшей капелькой судьбы —

как будто всех простил когда-то,

хотя был сам и виноватым.

Я помню всё, хотя… забыл…


ВЕСНА


В потемневшем небе хмуром

проползали облака…

Проползали, пропадали,

оставаясь… на века…

Оставались и молчали.

Не скучали. В тишине

тихий голосок печали

исчезал, как вешний снег.

Золотилась кромка века.

Дул весенний ветерок.

Было любо человеку

между этих тихих строк.


МОЛЧАНИЕ


Ничуть не холоден и… бодр.

Ворчу от преданности быту…

И, кстати, очень даже горд,

что остаюсь всегда открытым.

Пустые помыслы… пусты,

в них утонуть легко. Печально:

в России век навек застыл:

наш человек — большой молчальник…

   *  *  *  *  *  *  *

ЗНАКОМАЯ ПЕСНЯ (ПЕСНЯ ЧИНОВНИКА)


Мы всё решаем порою ночной

За молчаливой, высокой стеной.

И не завидуйте нашим богам,

Нашим большим волосатым рукам…

И не мечтайте, чтоб так же, как мы,

В лето уметь убежать от зимы…

Злитесь напрасно, друзья, — ерунда:

Ваша беда — небольшая беда…


По пустякам поднимаете шум,

Головы ваши распухли от дум;

Тысячи дел перед вами встают, —

Мы их решаем за пару минут!

Мы так мудры и собой хороши!

Мы — отражение вашей души!

Злитесь напрасно, друзья, — ерунда:

Ваша беда — небольшая беда…


Если ж мелькнут у кого-то слова,

Что загнивает у нас голова, —

Мы все услышим и — даже в ночи —

Всё обмозгуем и — не промолчим.

Так что не пробуй, не пробуй опять

Где-то прилюдно об этом сказать…

Только не злитесь, друзья, — ерунда:

Ваша беда — небольшая беда…

Светит не вам, но — большая звезда!


КОГДА ПАДАЮТ ЗВЁЗДЫ


Полетела звёздочка… О чём-то

чья-то пригорюнилась душа —

одинокой, жалкой собачонкой,

у которой в жизни — ни шиша:

даже нет простой собачьей будки,

где бы можно ночку скоротать,

а не то чтоб — даже просто в шутку —

той звездой в момент паденья стать…


НЕТ, НЕ УСПЕЛ…


А мы не спали до утра…

Мотало лодку у причала,

и новый день искал начало

в золе уснувшего костра…


Плясали тени за спиной,

где только эхо, тьма и ветер…

как будто — никого на свете

за этой липкой тишиной…


Мерцали звёзды в темноте,

как на компьютерном экране,

и отлетало в ночь сознанье,

не отражаясь в пустоте…


Рассвет на ниточке висел…

Меня раскачивало между

разлукой, встречей и надеждой…

Нет, не успел… Нет, не успел…


ОГЛЯНУСЬ…


Оглянусь… Кто?.. Что?.. Ветром…

нет, — ветерком легким сдуло…

Жизнь не бывает щедрой

слишком… В ушах отдаёт гулом…

Закрою глаза, — вижу…

открою — как будто скомкан…

будто жизнью унижен…

или прошел тропой ломкой…

А за окном прочертит

небо звезда — желание

загадаю… Проверьте —

лучше всё знать заранее…


ПОЛНОНОЧЬЕ


Безночья нет уже почти…

Ни мыслей, ни людей, ни звуков…

и воздух чуточку горчит,

и вдохновенье смотрит букой…

Луна в окне и в тишине

весна капельничает мило…

И только не с кем выпить мне…

хотя бы чаю… Хмуро… стыло…

Случаен радостный порыв —

вскочить и… на клочке бумаги

затеять пиршество игры

весёлых слов… Подобно браге —

кипеть в отчаянной борьбе

нелепых фраз, а может фишек…

быть и противником себе,

и другом, если кто-то свыше

подбросит весточку в окно:

безночья нет — есть полноночье…

Жить даже ночью суждено

в стихах… и даже — между строчек…


ЗДРАВСТВУЙ


Здравствуй, друг мой виртуальный.

Вижу в зеркале эпохи,

что дела давно уж плохи —

жизнь не встречна, а прощальна.

Всё приходит, но… уходит

чаще. Ждёшь печальной вести

и в руке сжимаешь крестик —

он пока на это годен.

Выжмешь душу до сухого,

слёзы выплачешь. В бездонном

мире колокольны звоны —

только хороводы с Богом.

Всё на месте, всё, как надо:

солнце, небо голубое…

Это всё пришло без боя,

без реляций, без парадов…

Встречи будут — нет зарока.

Обнимай судьбу почаще.

Жизнь люби — любовь обрящешь.

Солнце выглянет до срока.

В этом будет больше прока.


ПОХОЛОДАЛО…


Терпкий воздух сух и горек.

Что-то так похолодало —

в этом странно узком створе

жизнь опять врасплох застала…


МОКЛА ОСЕНЬ


Мокла осень под окном…

Нелегко быть человеком…

Бог давно уже не лекарь —

проверяет на излом…

Как же хочется любви,

доброты, тепла… Бездонна

жизнь… А мы неугомонны —

все её в сердцах гневим…


ЖДУ ТЕПЛА


Жду тепла, в холод врастая…

Начеку всегда непременно.

Хоть далёк от всяких гостайн,

но пытаюсь заглянуть за стену…

Там они… степенно лживы,

рассудительны без опаски,

устают по причине слива

кого-то при полной огласке;

Начеку… От напряженья

колени дрожат непристойно…

Их дети, внуки с рожденья

за этой стеной жить достойны…

Жду тепла… За окном стужа…

В тишине голосок мой тонет…

Никому… а себе нужен…

Может, буду хоть кем-то понят…


НИТИ


Такие нити тонкие — сквозные.

Куда их тянет? Да, — за горизонт.

Они уже не рвутся и отныне

у жизни видеть счастье есть резон.

Они скользят восторженно и зримо.

Увидишь их — тепло прильнёт к груди.

И я уже не битый, не гонимый.

Душа моя не голосит, — гудит.


ТУПИК


В тупике совсем не тихо…

Не борьба пока, — возня.

Вход уж был. А где же выход?

На замке. Под стражу взят.

Сторожа круты, но… лживы.

Могут взять под козырёк.

Могут торгануть и сливом.

Кто — делец, а кто — игрок…

А тупик молчит. В народе

ходит слух: ещё в пути.

Если ни на что не годен,

только Бог тебя простит…


ТАКАЯ СТРАННАЯ РАБОТА…


Не затаить в глазах разлуку,

как и не спрятать эту боль,

а за разлукой — только мука

от расстояния с тобой…

И не успеть простить до света,

и не уснуть до петухов,

и не найти в ночи ответа,

как — ненаписанных стихов…

И не дойти до поворота,

и не понять, и не забыть…

Такая странная работа:

жить…………………………………


БЫЛА ЛИ МОЯ МУЗЫКА


Была ли моя музыка?..

Не ждали и не верили…

А я — дежурным узником —

смирился и с потерями…


И плакал, слёз не ведая,

тонул в пучине памяти,

и сердце не безвредное

не запускало маятник…


И звуки запоздалые

покалывали вечностью…

а то — любовью шалою

в обмотках скоротечности…


Была ли моя музыка?..

Не знаю… жду распутницу…

Живу дежурным узником

и думаю, что сбудется…


НЕ УСТРОЕН МИР…


Не устроен мир. У правды нынче

не легка судьба — запутанность в чести…

Нет зачёта, — есть бездумный вычет:

успокоенность всегда во лжи простит.

Рвётся нить гуманности. Не скоро

залатает жизнь ущербность тишины.

Хорошо весёлым быть, покорно

задирающим вселенские штаны…

И печалиться на вдох, а выдох

будет радостным… Нечаянность горчит,

но… молчу, хотя… слегка и… стыдно…

Правда есть, но… как — с неправдою сличить?…


А СКОРО ЛЕТО…


В окно давно не льётся свет —

с утра погас. А где начало?

Зима ночи апологет

и день всегда не привечала.

А мне по нраву и печаль,

и расставаний терпкий привкус,

когда так хочется кричать

печалям и напастям в пику…

лететь в морозной тишине

над нашей старенькой планетой,

и быть счастливейшим вдвойне:

всё от того, что скоро лето!


ЧАЙНИК


Неслучайное — случайно…

Так мне кажется порой.

В этих странностях я чайник,

в общем-то — не твой герой.

Ухожу, прощанью в пику,

по-английски, в темноту.

Вместе с солнышком возникну

из тумана. На посту

отстою и снова в темень,

в ночь, где шарит пустота,

где ни с этими, ни с теми

не делить свои места,

где нехоженые тропы,

где похрустывает снег,

где не слышатся ни топот,

ни стенания коллег…

А случится неслучайно,

буду знать наверняка:

всё равно я в жизни чайник,

только с видом чудака…


МЫ ТАК И ЖИЛИ


«Орёл» и «решка»… На веку

вопросы были без ответов.

Как будто — пистолет к виску,

а на виске отметка света.

И тьма… а, может, и не тьма,

а лучик — тоненький, но острый.

Всю жизнь зима, зима, зима —

как будто затвердили ГОСТом.

Монета спрячется в пыли —

не рассмотреть… А было ж лето…

Мы так и жили, как могли —

в иголку ниточкой продетой…


СТИХИ ПРИХОДЯТ


Стихи приходят в тишине.

Скрип. Ветерок. За стенкой шорох.

Дорожка лунная в окне.

И… неизбежно — с жизнью споры.

В пространстве личностной судьбы

гул невозвратности сезона.

Ведь я в нём только что и был —

оно пока не пустозвонно.

Хотя, как знать… И тишина

молчаньем ширит суть пространства,

сужая в миг проём окна

и погружая в море странствий…


ЛУЧИК


Быть ни хуже и ни лучше…

жить не в заданном режиме…

Я в словах давно прижимист,

чтобы миру не наскучить.

Лучик солнца на ладони

греет душу сквозь преграды.

В мире множество загадок —

их по свету ветер гонит…


ОНА ТАКАЯ…


Перешёптыванья ночи

и несмелые шаги,

треск весенних спелых почек

на ветвях — ещё нагих…

День растерянно пугливый,

словно выжатый лимон…

Живы мы или не живы?…

Не весна, — оксюморон…

Залетит тепло случайно

и растает в тишине…

И чернеет снег печально,

упакованный вполне…

Полоса, а не полоска…

Рвётся даль и — лёгкий звон…

Да, весна, похоже, — тёзка…

даже, может быть и — клон…


БЕСПОКОЙСТВО


Чаще — беспокойство… Чуть —

беззаботности и лени…

На стене экрана муть

ставит всех нас на колени.

Рвутся связи на века

мимолетно… Только врут нам

все — немножечко, слегка…

ночью… Но… настанет утро…

и протрёшь глаза, поди ж —

всё не так… Не жди пощады…

Будешь ты почти бесстыж,

но… с какой-нибудь наградой…

Беспокойство — твой удел…

А хотел-то жизни новой…

Кто о совести трындел?

Промолчи… опять и снова…


КОГДА…


Когда в забытой тишине

проснётся голос трав невольно,

жизнь будет трепетно звенеть

и исчезать, и будет больно

от этой звонкой тишины,

от этой робости и грусти,

от этой немощной вины,

от этих горестных предчувствий…

И улетит моя печаль,

и отзвенит моя тревога…

Но… лоб отведает печать —

и не от чёрта… а — от Бога…


ДЕДОВО


По Литейному дома номер шесть мимо

шёл человек кем-то куда-то гонимый.

Ступал медленно — будто бы с тяжкой ношей.

Плохой человек был, а, может… хороший.

Неведомо то — время забыть забыло,

кто он… кому… почему не вышел рылом.

Стыло и мерзко. Давай, поспешай прямо

на Левашовское — там есть твоя яма.

Ни ветра, ни солнца, ни весны, ни лета.

Будет только отголосок… с того света.

Человек-отголосок кирпичной стенки

дома шесть по Литейному… Открой зенки.


ОГЛЯНУЛСЯ


Оглянулся: нет дороги…

Пыль не села… Тишина…

Я — безрукий и безногий…

Жизнь — пуста, а смерть — полна…

У крутого поворота

на обочине в пыли

мой портрет с доски почета —

сам-то вовремя свалил…

Голосую… а попутки

мимо, мимо… по стерне…

Мои годы — позабудки,

позабытые вдвойне…

Холодок бежит по коже:

нет дороги и следа…

Что ещё жизнь подытожит?…

Не сгорю ли от стыда?…


ЖИЗНЬ РАДУЕТ


Нехожены дороги — хотелось бы пройти…

Ещё ведь не безногий и даже не старик.

Хотелось бы… Разлуки не очень далеки…

И тянутся всё руки — а дали не близки.

А дали пропадали в несолнечном краю…

Нас бабы впрок рожали — ведь знали, что каюк

не будет так недолог… Живите на излом.

Вокруг не так уж голо — жизнь радует зело.


НЕЛЬЗЯ


Нельзя не протирать глаза

хотя бы раз, хотя бы в год.

И, протерев, себе сказать:

какой же я теперь урод…

Какая за окном весна!

Как птицы весело поют!

Как солнце согревает нас!

Как этот Мир безмерно крут!

Как бесконечен жизни путь!

Как расставаний нет без встреч!

Как счастье — даже хоть чуть-чуть —

любовь старается сберечь!

Нельзя не протирать глаза

хотя бы изредка… Прости…

Вперёд смотреть, а не назад, —

себя на волю отпустить.


МОЁ ПРОСТРАНСТВО


Летела птица. Странно мне,

что не летаю. В крыльях дело.

С крылами был бы даже смелым.

А так — летаю, но… во сне.

И солнце ближе. Тишина.

И горизонт вдали не тает.

И даже посподручней в стае.

И небо — есть моя страна.

И силы есть лететь на юг.

И возвращаться есть причина.

Но жизнь летать не научила.

Моё пространство — это… круг…


ВАГОННОЕ


В нелепой голости зимы

не голоса, а отголоски,

и шар земной не круглый, — плоский,

и заморожены умы…

и нет восторженных речей

в пугливой сонности рассудка,

дней нет, — есть только ночи в сутках,

а ночи всё скучней, скучней…

Миры сомкнулись в тишине.

Растаял звук. Не шарит эхо.

Я, кажется, уже приехал

туда, где даже летом снег…

И только ломкие следы

напоминают: было, было…

Идёт замена шила мылом —

в том нет ни горя, ни беды.

Апрель позванивал слегка

в ушах. Весна. Любви не жалко.

Зима ушла походкой валкой.

Я — сын весеннего полка…


Я ОПОЗДАЛ…


Я опоздал прожить легко,

бездумно и… немного глупо…

Всё было очень далеко —

себя не рассмотреть под лупой…

Хотелось следовать любви

без опасенья быть сожженным

в огне… нет… в пламени… В крови —

не видеть никогда рожона…

Хотелось верить и молчать

и в неуютности сомнений

не жизнь со смертию сличать,

а смерть поставить на колени…

Но… удалось не всё… Просвет

остался щёлочкой… Наивно

я думал, что и смерти нет…

Есть… Путь, увы, — не длинный…


БУДЕТ ЛУЧШЕ


Ничего пока не значит

в жизни этой — всё потом…

Я живу — пуглив и мрачен.

Хороша погода — шторм…

Забивает ветер душу —

не вдохнуть. Прощальны дни.

Околачивал бы груши…

но… так хочется возни

в этой жизни. Отутюжен

быт. Замочено бельё.

Нет внутри — всё есть снаружи.

Если хочешь жить, то — влёт…

Пусть гудит вокруг и вьюжит.

Будет лучше. Было хуже.


БЕГ НАЗАД


Разлом. Пустынно и прогоркло.

Дымок. Запутавшийся след.

Земли запёкшаяся корка.

Всё это — отраженье лет.

Гудит пространство за спиною.

И жизнь у времени в долгу.

Но пахнет осенью весною.

Я в детство, кажется, бегу…


СУДЬБА


Охотно верится судьбе.

Судьбе — без всяких оговорок.

Кому нужны чужие споры?

Ведь в жизни важен только бег.

Ползти не хочется. Рассвет

так далеко — в тумане тает.

А жизнь отчаянно густая —

пустот в отчаянности нет.

Как нет усталости и дна.

Как нет летальности удела.

Жизнь улыбнуться не успела,

но… это не её вина…


АХ, ЭТА ОСЕНЬ…


Не скоро призрачная осень…

Бродяга–август–зубоскал

ещё вчера был шибко грозен,

а нынче так покладист стал:

и длит, и длит нежданно лето…

не бабье — с ягодой в горсти…

земля уж по уши согрета,

а он по солнышку грустит

и ветром треплет беспардонно,

взбивая в клочья, облака,

заполнив лето легким звоном

упокоенья у виска…

А дни бездонно одиноки…

горят, сгорают без следа,

как неизбежно эти строки

во сне исчезнут навсегда.


НУ, НАКОНЕЦ-ТО…


Ну, наконец-то… осень… Полегчало…

Так хочется развеять суету…

Не лето это, что весну встречало,

как будто просто — смена на посту…

Тут каждый день несуетливо краток

и незаметно радует… С листа

поёт сентябрь, неся тебе достаток…

А без него и жизнь была б пуста.

Дышу и верую — чиста моя природа:

прозрачен воздух, облака легки…

И я гляжу не в зеркало, а в воду:

круги — как многоточие строки…


СКУЧНО…


Холодеет рот от скуки,

ноет правое плечо,

вместо слов толпятся звуки,

зазывая на крючок…

и никак не разобраться:

щупай — всё равно не то…

в голом зеркале паяцем

ржёт безумный конь в пальто…


Не глумись, ноздря… Осколки

захрустели под пятой…

Скучно… Нет от жизни толку

в этой комнате пустой…


ЖИЗНЬ ПО КРУГУ


Ну, не пишется мне нынче:

мысли, как птенцы, — вольны,

взгляд бездумно в небо ввинчен

острым штопором весны.

Я себе немного странен:

грусть меняю на печаль…

Ночь уже почти на грани, —

помогает только чай…


На кону безумство ночи…

Сладок бешеный порыв…

Толпы непонятных строчек

в круге замкнутой игры —

гонят кровь судьбе навстречу,

без усилий круг замкнув…

Части тела, части речи —

всё на призрачном кону…


Струйка времени почти

исчезает: рвётся память,

оставляя вечность с нами

и раздвоенность в ночи…

А прольётся свет в окно

и… тепло пронзит ладони…

Ветер жизнь по кругу гонит:

вот, и я с ней заодно.


ПРИЧИНА ЕСТЬ


Декабрь. Причина есть, конечно,

прощаться с кем-то и прощать —

и местных, и совсем нездешних…

и Землю на себя вращать…

и плакать — слёз не хватит ныне,

молчать — слова в беде пусты…

Ни он, ни я в том не повинен…

но миг в причастности застыл…

Ночь ускользнёт полоской тени…

Рассвет в глаза — всё впереди.

Мы все у жизни жизни звенья.

Мы вместе, хоть я и один…


ГОДЫ


Как аскорбинка — лёгкий фарт:

апрель уступит место маю…

И я, конечно, понимаю

свой пробудившийся азарт.

За маем выскочит июнь.

Потом июль покатит вяло.

И август — мудрый и усталый —

исчезнет, только просто дунь…

Сентябрь настырен и пуглив.

Хотите? Что же? — Будет лето.

Пусть бабье, но… по всем приметам,

всё ж лето… И его не зли.

Октябрь. Снежок. Покров. И грязь.

Ноябрь. И я опять простужен.

Ледком призастеклило лужи.

Декабрь. На стёклах окон вязь.

Мороз: не первый, но… шалун…

Его почувствуешь… А дале

и Новый Год опять отчалит

под музыку карельских рун…

Январь. Проверка на излом.

Февраль хоть короток, но важен.

А, вот, и март. — Как карта ляжет…

Апрель… А май уж за окном…


За годом год одно и то же…

Но жить по-старому негоже…


ДАВАЙ УЕДЕМ


Давай уедем в стареньком вагоне

под номером тринадцать — в сентябре:

в вагоне том нас осень не догонит

и не заставит на год постареть.


Вагон промчит нас по зиме моментом —

ветрам и стужам, и снегам назло,

и за окном растает комплиментом:

в тринадцатом вам просто повезло…


Гриппозный март застынет обалдело,

апрелю нас теперь не обмануть,

из мая в лето въедем — между делом,

как будто просто был свободен путь…


Как будто год прошел, а мы не знали:

в тринадцатом отсчет не по годам,

в нем нет конца, как нет конца в начале,

а я начало — просто не отдам…


ОБНИМИ МЕНЯ, ОСЕНЬ…


Обними меня, осень —

я продрог на ветру…

Время память уносит —

не подвластно перу…

Не успеешь разлуку

ни понять, ни простить…

Сквозь века тянешь руку —

рвётся тонкая нить…

И потеют ладони —

немота, пустота…

жёлтый листик уронишь —

ждут родные места…


СЕРОЕ


В сером небе всё не серо —

серо только вдалеке…

Серо, но… в пределах меры,

просто — солнышко в реке…

Просто серым отраженье

часто кажется… Но — жди:

при возможности паренья —

жизнь, похоже, — впереди…


АПРЕЛЬСКОЕ


Весёлый день. И лужи-зеркала

отбликивают солнечную сетку:

в ней зайчики, как солнечные детки,

резвятся, позабыв свои дела.

Апрель кружИт и крУжит… По весне

не голова, а море разливанно…

И даже в состоянии диванном —

мурашечки весенние в спине

щекочут мысли — мне бы их сберечь.

Вскочу, вскричу и улечу далече…

Весна! Я на неделю обеспечен

улыбками и вереницей встреч.


СЫНУ


Я пришёл сказать тебе, сынок:

у войны лицо неуловимо…

Даже если видишь херувимов,

их послал, конечно же, не Бог…

Это злые силы. Их дела

не от Бога — дьявол на раздаче…

Не руби сплеча, подумай, мальчик.

Жизнь и без того мала…

У сирени запах — Боже ж мой!..

Продышись. Весна! Зима не катит…

А война — она всегда некстати.

Лучше о любви, о счастье пой!


КАК ЖИТЬ?


А людям жить…

Так хлопотно, что боле

нет сил…

А хочется пожить.

Не захлебнуться б

неизбежной болью…

Куда деваться, —

подскажи…

Куда лететь и

чтобы — вольной птицей?

Кого любить?

Кому писать стишок?

Верёвочке

ещё так долго виться…

Растёт, как чирей,

мой грешок…

Неумолим

условный небожитель…

Темно…

Просвета даже нет…

Так хочется

до радуги дожить бы…

Не только мне,

а — всей стране.


Я ВСЁ ВЕРНУ


Как на духу, скажу: в конце

прожёг дыру в пространстве быта…

Уже по горло в землю врыт я, —

улыбка пляшет на лице…

Вот, вроде, праздник — Новый год…

Стою, сижу — опутан ленью…

хотя… не падал на колени

и… до ушей в улыбке рот…

А холодок во мне живуч:

сомнений рой, скулит удача,

в кармане жжёт от жизни сдача,

потерян от квартирки ключ…

Сказать — не сделать. На кону —

рассвет: холодный или тёплый…

А остальное — просто сопли…

Что не моё, я всё верну…


ОДУВАНЧИКИ


Одуванчики мои, одуванчики…

Захочу и полечу я с диванчика:

с парашютиком, а, может, — немыслимо —

без него — назло всем завистливым.

Облака плывут, а я — нерасчётливо

пролетаю прощально жизнь учётную…

Кто сказал, что у судьбы самомнение?

Есть судьба, но есть всегда и сомнения…


БУДУ ЖИТЬ


Губы шепчут… Что?.. Не слышу…

Вижу — воздух мнут неспешно…

как-то вяло, безутешно —

будто жизнь уже не дышит…


Просто мимо манекеном

на плече своем верзила

тащит жизнь, и тянут жилы

те, кто спрятались за стены…


Только губы шепчут присно:

поживи с мое, — поможет…

Дай ещё пожить, мой Боже!..

Буду жить — хоть зубы стиснув…


СЧАСТЬЕ


Я ухожу… Почему-то нервно…

В сгустке времени — нет чего-то.

Никогда я ему не был верным.

В нём и Бог отражался чёртом…

Не простить мне своих прегрешений.

А прощу, — разорвусь на части.

Крестика же нет на моей шее…

На спине крест мой — зову счастьем…


УЛЕТАЮ, УЛЕТАЮ…


На пустынном берегу

мне неведомого моря

след чернеет на снегу —

то ли счастья, то ли горя…

Пляшет солнце на ветру,

и виденье в дымке тает,

будто в чёрную дыру

улетаю, улетаю…


Не сомкну до света глаз

и, таращась в дыры окон,

буду ждать за всех за вас

и внимать безумным строкам…

Буду вглядываться в тьму

и… до смерти всё же верить:

счастье — только потому,

что не верю я в потери…


И пускай на берегу

мне неведомого моря

остаются на снегу

след и счастья, след и горя…

Пусть и солнце на ветру

пляшет, ластится и тает,

будто в чёрную дыру

улетаю, улетаю…


НАДО ОДНОМУ…


Как незапятнанно суров я…

к себе… умеренно раним,

хотя и знаю, что — не ровня

тому, кто в памяти храним…

Я жду… отчаянно, тревожно —

ещё безумства на лету,

но… чую — даже и подкожно —

причастность к жёлтому листу,

который медленно, наивно

раскачиваясь на ветру

под взглядом, может быть, противным,

вписавшись в некую игру,

в пустопорожнее пространство

пытаясь отсигналить SOS,

раскачивает время странствий…

в которое меня унёс

мой старый друг — противник спора

о том, что ж гложет изнутри…

Знать, время вовсе не опора

для тех, кто любит взаперти

сидеть и ждать… Умру от скуки

в пространстве верности уму…

Друзья протягивают руки,

но тут уж надо… одному…


РАЗГОВОР


В твоих глазах я вижу не печаль,

а… радость встреч на стыке дня и ночи…

Душа бурлит и тоже счастья хочет!

Так, может, стоит в этот день начать?


Ну, как успеть развеять тишину

и раствориться в голосе желаний?…

Но… счастья миг неуловимо странен:

вся жизнь стоит сегодня на кону…


Струйка времени почти

исчезает: рвётся память,

оставляя вечность с нами

и раздвоенность в ночи…

А… прольётся свет в окно

и… тепло пронзит ладони…

Ветер жизнь по кругу гонит:

вот, и я с ней заодно.


КТО?


Я тут счастливым был когда-то.

Я жил и верил — спору нет.

Я был тогда простым солдатом.

Мне было, к счастью, — двадцать лет.

На кромке жизни даль в тумане.

А детям, внукам — боль и стыд…

Кто этот мир гнилой забанит?..

Кто мукам совести открыт?..

Кто захоронит века смуту?..

Кто упокоит тонны лжи?..

Кто будет к состраданью чуток?..

Кто будет строить нашу жизнь???


НО… ЖАЛКО…


Как хорошо — приврать немного.

А если много, — не беда:

отчёт ведь только перед Богом —

перед другими — никогда…

Следы исчезнут безвозвратно.

Всё повторится без затей.

Мой мозг, наверно, всё же… ватный…

Но… жалко Землю и детей…


ОЖИДАНИЕ


Наверно, ждать всегда не по карману…

Мы ждём, конечно, братцы, постоянно.

Мы ждём. А как не ждать? Негоже

прощально чувствовать, что ты не тот

и затыкать себе же свой же рот…

и знать, что ты ведь ничего не можешь…


А что?.. Я жду. Ты ждёшь. Но… откровенно:

так надоели эти стены, стены…

Не прошибить. А как?.. Бетонны

все стены. Головы не хватит…

Жить, быть бездумно на подхвате?..

Пусты и сволочнЫ законы.


Какая жизнь?.. Ведь хочется простора…

В просторе — ветер, облака и горы…

Храню мечту я неизменно —

когда-нибудь глоток свободы

испить, не умерев уродом…

Но… не найти стране замену…


КО СНУ…


На зов судьбы не побегу —

уже давно болят суставы:

рукой лениво и устало

махну, хотя… ещё могу.


Хромает день устало, тяжело…

а к вечеру понять не просто…

Душа опять, как будто дню назло,

потребует высот и… роста…


Неловкость чувствую, но… хочется запеть,

вонзаясь в небо первородным звуком,

как будто на бегу весной застукан

в желании весь шар земной согреть.


***


На подушке пуховой — тихо

засыпает, — дай-то Бог, — лихо…

Ну, а счастьишко сопит смело —

так давно оно во мне зрело…


АХ, ВЕТЕР…


Ах, ветер… просквози июнь…

В углу беда — с названьем «паутина»…

И день молчит — так неизбежно длинный

у нас на Севере — не сдунь…

Брани меня — всегда готов.

Кручусь-верчусь: не онемели ноги,

хотя и… сбиты напрочь о пороги…

Был дом, а нынче просто — кров…

В глазу соринка: верно, — сглаз…

Но не прощу себе минутки страха,

ведь память не восстанет прахом,

похожем на простой заказ…

Не ветер глух — дыра, дыра…

сквозит, и годы пролетают мимо…

Как жаль, что за безумие простим мы

себе… Как солидарен страх…


УЖЕ ОКТЯБРЬ…


Октябрь — по статусу умело —

про душу мне наговорит…

Я помню — осень песню пела,

а песня завсегда бодрит…

и я в углу бездарной лести

пою ей тоже песню в такт,

она — мой неизменный крестик

на шее голосистых врак…

Лежать и слушать?.. — Безупречен

наивный голос изнутри…

Я тоже всё пою о вечном,

хотя пока что не старик…

Не вру, но… холодок открытий

ворчлив, но верен… Нет причин

бескомпромиссно честно выть ей

о безутешности в ночи…


ПОЖЕЛАНИЕ


Жара! Июль! Невиданный запас

тепла и света в этом промежутке…

Но мир любви неимоверно хрупкий —

лови любовь и трать её сейчас!!!


ПРОСТИ, ЛЮБИМАЯ


Прости, любимая… Погода

дождями сыплет в сентябре…

Дожди ведь из предзимья родом…

и мне тебя уж не согреть…

И мы с тобой опять в разлуке…

и осень грусть прольёт в ночи…

и ты протягиваешь руки,

а я тебе: молчи, молчи…

Всё будет, милая, как прежде:

я тоже нашей встречи жду…

Оставь хоть щёлочку надежде

и я, конечно же, приду…

И это будет не когда-то,

а… через год — такая блажь…

И будут снова щёлкать даты,

мотая нашей дружбы стаж…

Прости, любимая… Погода

дождями сыплет в сентябре…

но ведь дождям все эти годы

из нашей жизни не стереть…


ХОРОШО!


Хорошо на этом свете

жить и радовать судьбу,

вечерами песни петь ей,

проплывая по небу;

щёлкать пальцами игриво,

приговаривая в такт:

можно, можно жить красиво —

превращая в рубль пятак…

Медь звенит всегда устало, —

серебро всегда поёт…

Жизни не бывает мало.

Где там нечет, а где чёт?


ПРЕДКАМ


Если бы встали они и в уши

вдули бы нам и совесть, и честь…

В наших ушах — гул танков и пушек…

Жизнь называется скупо — жесть…


ДУШЕ ДО СМЫСЛА ДАЛЕКО


Вот, я проснулся. За окном

возня, запутанность, тревоги…

лучи у солнышка убоги —

не наполняют нас теплом…

Не моросит хоть дождь. Дрожи:

не дай-то Боженька — снегами

вдруг заметёт в июне… Сами

ведь понимаете: вскружить

нам наши головы легко,

ведь примем за зиму и лето…

Снегами можно быть согретым —

душе до смысла далеко…


ВСЁ ПРЕКРАСНО


Всё прекрасное прекрасно!!!

Удивляюсь я порой:

как же всё на свете ясно,

если — рядышком с дырой,

с той дырой, в которой беды

исчезают навсегда,

с той дырой, в которой не был

в этой жизни никогда,

с той дырой, в которой худо

утонуло — счастье нет…

с той дырой, в которой буду,

но ещё не топтан след…

А прекрасное прекрасно,

даже если жизнь горька.

И в дыру не гаснет красный,

а зелёный — в жизнь пока…


НАЧНУ СНАЧАЛА


Начну сначала. Голос вдалеке

зовёт, зовёт, не ведая предела.

А снег лежит так первозданно белый —

ни пятнышка. Перо дрожит в руке.

Безумный ветер всё стучит в окно,

как будто я не слышу. С белым светом

не пошептаться — у него секреты,

которым быть умеренной ценой

за всё, что было. Нет уже причин

скрывать и ждать чего-то. Рвусь на части.

Давно понятно — не прошёл я кастинг,

хоть голос вдалеке: строчи, строчи…


НЕЗАКОНЧЕННОЕ


Выла ночь в трубе печной,

ветер ставил на колени,

дождь осенний — неврастеник

лил, как тот — ещё весной…

исчезала тишина —

в ней загубленные души,

чтобы сон мой не нарушить,

вылетали из окна…


ДЕВОЧКА ИЗ ОСЕНИ


Девочка из осени —

с проседью, с проседью:

ей семью забросить бы

и сбежать,

и лежать в ромашковом

поле без рубашки бы,

и в глазах фисташковых

небо отражать…


НЕ НАДО


Не хотите раствориться

в беспробудной тишине?

Будет время мягко питься.

Будет дырочка в стене.

Если к дырочке прижаться

и вглядеться, — будет толк:

станешь тоже домочадцем

дома, где хозяин — волк…

Нет, не надо растворяться

в беспробудной тишине.

Может так случиться, братцы —

будет дырочка в стране…


***


Не сгорает свечка на столе.

Длится ночь бездонно и тревожно.

Чувствую незримо и подкожно —

не понять любовь и за сто лет…

Паутинка мечется в углу.

Воздух чист и лёгок на помине.

Кажется, что даже я невинен

в том, что так ещё по жизни глуп…


ЕСТЬ РЕЗОН


Дымком пахнуло. Ветерок

напомнил молодость — как будто

слова мелькнули между строк:

а, вот, и утро…

В глазах уже и сон — не сон.

Туманны мысли… Чьи-то тени…

Но… жить и верить есть резон!

Я — жизни пленник.


ПРЕДЧУВСТВИЕ ОСЕНИ


Жёлтый лист в окне маячит…

осень… голо во дворе…

в луже одинокий мячик,

не желающий стареть…

пятна чёрных туч над крышей

и… ворона на суку —

будто тоже осень слышит,

добавляя «карр…» в строку…

Хлопнет форточка и… вздрогнет

одинокий гитарист…

он ведь музыкою обнят:

в жизни слаб — душою чист…

Эх, ему бы… Запоздало —

этой осени не в такт —

нота в комнате летала…

Осень… звуки… и… чудак…


МОЙ МИР


В развёрнутом кульке газетном

мой мир остался навсегда.

И я в нём — тихо, неприметно:

туда-сюда, туда-сюда…


МОЛИТВА


Не храни меня, Господь… Мало ли

на Земле твоих детей — баловней…

Сохрани им полноту разума.

Вот, и будет хорошо сразу мне.


НА КРОМКЕ ЛЕТА


Август — почти сентябрь. Кромка

с трещинками. А в затылок

лучик — ведь такой тонкий —

а не пуглив совсем, — пылок.

Розно плывут в небе рвано

не облачка, заметь, — тучи,

и не барашек стада, — баранов

под охраной не псов, — жучек…

Рассветает… К стеклу листик

так прижался… тепла хочет.

И у меня о тепле мысли:

прилепить бы к стене скотчем

лето… пускай, бабье даже…

Август — почти сентябрь. Кромка

с трещинками… А снег ляжет…

все мысли о лете скомкав…


***


Ещё не ведал я такого счастья — жить,

не дорожа, не вороша, не утоляя жажды,

как будто счастье — есть отчасти частью лжи.

Желанья наши жить в плену у лжи, увы, тиражны…


НОСТАЛЬЖИ


О чём-то плачется порою:

глаза набухнут по-мужски…

Душа, наверное, не строит,

и сердце ноет от тоски.

А ночью голос чей-то звонкий

вдруг позовёт. — Хоть и темно, —

сидят на лавочке девчонки,

уже забытые давно.

Весна гитарным перебором

звенит в ушах. Желток луны

висит над стареньким забором,

мальчишки от весны пьяны:

сирень ломают у соседа,

чтоб обменять на поцелуй;

владельцы двух велосипедов

любимым доверяют руль.

Лицо пылает от желаний:

не остывает голова…

Судьба потом, тайком обманет,

свои используя права…

Я просыпаюсь. Чьи-то тени

бесследно тают на стене…

И локон с запахом сирени

Щекочет нежно руку мне.


ДОЖДИ


Сегодня не было дождя… Удача…

Они (дожди) порой вредят… Иначе

у солнца не было б причин стараться

денёчки тёплые строчить для братства…

Но и дожди нужны подчас… для влаги…

Наступит непременно час… бумаге…

И строчки спляшут и споют… не скучно…

ведь создадут они уют искусно…

Дождинки вечностью сильны, конечно…

Мурашки по… и вдоль спины протечны…

Им ползать тоже не всегда пристало…

Стихи не вешняя вода, — усталость

придёт, когда в окно рассвет — не ночка,

когда куплет последний спет и… строчка

устало выдохнет слова про это…

и всё ж останется жива… в поэтах…


ЗА ДЕНЬ ДО СМЕРТИ


За день до смерти буду жить,

не отвлекаясь на сомненья,

и будет за окном кружить

неуловимое везенье…

и снег растает на губах,

отдав свое мгновенье влаги,

и запульсируют в стихах

на сереньком клочке бумаги

мне непонятные слова:

о смысле жизни в этом мире,

о том, что жизнь всегда права,

о том, что только Бог помирит;

о том, что смертью не помочь

и жизнь, увы, — не помогает…

Уже осталась — только ночь…

А, что потом, — никто не знает…


ПРОЩАНИЕ С ДВОРНИКОМ


Не ори — помочь себе не в силах…

Скользота — с увечностью в ладу,

и душа, как будто бы простыла,

хоть простуда не велик недуг…

Берегись осенней непогоды —

сквозняки освоили дворы…

Может, мы заложники природы?…

Может, мы участники игры

на Земле?… А может быть и судьи?…

Но — кого судить?… — Велик соблазн

жизнь вдохнуть, как все вдыхают люди,

только задохнуться я горазд…

За окном так странно неуютно —

стылый ветер, мокрый снег с ленцой…

Только жизнь пока ещё попутна…

да и та с какой-то хитрецой…


КАРЕЛЬСКОЕ ЛЕТО


Неровно дышится к весне,

а к лету… и дыханье мимо,

так лето холодом гонимо —

назваться осенью честней…

Устало травка зеленит,

желтея… опытно и сыто…

дождями вечными умыта…

так лето с осенью роднит

неумолимо и смешно —

оно нечаянно бестактно

меняет истину экстрактом —

так убедительно грешно…


ТИШИНА


Нет ничего как будто бы — ни звука…

Рассвет в окно не просится уже…

и никого, кто мог бы стать порукой

опять, как прежде, новый день зажечь…

Ворчит озябший голос неумело —

не выдохнуть, а, может, не вдохнуть…

Спрошу опять, как будто между делом,

о жизни этой… Нет ответа… Ну,

не значит ли всё это, что пустое —

жить в тишине?… Не верю — есть резон…

Ведь мне считать молчание простоем —

и не звонить, а только слышать звон…


ОДИНОКИМ (И НЕ ТОЛЬКО…)


Посмотри, какое это чудо —

дождь и снег, и в небе облака…

Будь счастливым! А чего же?… Буду —

жизнью припорошенный слегка…

Пусть и под дождем или под снегом…

пусть в природе полный кавардак…

пусть ворчит и горбится Онего

и зимой, и летом… Что не так?…

Всё, как прежде, только одиноким

на сегодня дан зелёный свет…

Одиноким выданы бинокли,

чтобы видели — преграды нет

меж людьми. Рука — в руке… Столетье

новое оценит по делам…

Не броди один по лихолетью —

нет причины жаться по углам.


«О ВЕЧНОМ…»


Настигает меня странный ветер — в лицо,

не боясь просвистеть и исчезнуть.

Чаще днём, но, бывает, влетит утрецом,

как спецом — утащить меня в бездну…

И лечу без сомнений в бездонную даль.

Расстаюсь со вчерашним… Конечно,

от сегодня зависит ведь завтра — не жаль.

Не хочу даже думать о вечном…


СОМНЕНИЯ


Так хочется соврать, что я не весел…

Не верьте: рвётся сердце из груди,

а мир вокруг невероятно тесен…

и смех, увы, не радует, — вредит…

Смеются все, а грусть… так одинока,

что кажется — наступит тишина

и… станет слышно из открытых окон —

сошла… с ума весёлая страна…


ИДУ НА СВЕТ


Иду на свет и темнота вокруг

пугает бесконечностью воронки,

откуда эхо раздается громко,

а слово тает, исчезая вдруг…

Обрывки звуков заполняют дом

мой незаметно… Холодно и стыло…

Жизнь бесконечности любви учила…

Вот и стою незыблемо на том!


СОН В ЗИМНЮЮ НОЧЬ


На забытом полустанке

прозорливая цыганка

нагадала жить до боли,

до — в душе последних колик,

до — усталости в коленях,

до — конца преодоленья,

до — почти бездонной ночи,

до — почти что между прочим,

до — остаточка в сосуде,

до — совсем уже не будет,

до — прощального звоночка,

до — последнего глоточка…


В облаках летать не стыдно,

только до смерти обидно:

что хотели, — не имели…

Как же будни надоели!..


И на дальнем полустанке

может старая цыганка

нагадала жить иначе?

Что же это, братцы, значит?..


БЛАГОСЛОВИ МЕНЯ, ПЕЧАЛЬ


Благослови меня, печаль…

Я ждал усталости в ответе

на свой вопрос и не заметил,

что мне молчания не жаль.


И я молчу, и ты молчишь,

секунд фальшивых кастаньеты

отмеривают жизнь, — при этом,

распугивая время лишь…


А я, рискуя, напролом

бегу в запутанном пространстве

за ветром неуемных странствий…

Я закален добром, и злом…


И мне ли недоумевать?…

И мне ли врать без сожаленья?…

И мне ли жить на пару с тенью?…

И мне ли всех на помощь звать?…


Благослови меня, печаль…


ВАГОННЫЙ ВЫВОД


В стакане ложка дребезжит,

луна качается в окне,

в вагоне пол всегда дрожит,

как всё дрожит в моей стране…


А я на полочке второй

лежу, подрагивая в такт,

и жизнь мне кажется игрой,

в которой всё совсем не так…


Но ложка всё же дребезжит

в стакане, видно, — неспроста:

всё ж хорошо на свете жить,

и даже — с чистого листа.


КОЛЕЧКО


Я разверну конец к началу

и получу кольцо в придачу

к тому, которое венчало

нас в это многосчастьябрачье..

Живу с колечечком на шее —

не крестик же, но… крест. Осталось

нести ответственно решенье,

не откликаясь на усталость.


ВАЛЬС НЕВПОПАД


Всё в округе поредело,

даже дворник — между делом

да и то — всегда несмело —

листьями шуршит…

Ты прости меня, прохожий,

что опять мы не похожи:

осень я свою не прожил, —

нет нужды спешить.

   Листопад, листопад…

   Я опять ему не рад…

   Листопад, листопад… —

   Снова невпопад.


Было всё, а… что-то — мимо…

Это знать невыносимо…

Но давай судьбе простим мы…

осень на дворе.

Ей бы — и зимой, и летом,

и весной — кружить по свету,

чтобы с песней недопетой

в костерке гореть…

   Листопад, листопад…

   Я ему почти что… рад…

   Листопад, листопад… —

   Снова невпопад.


ВРЕМЯ ХОЛОДОВ


А в России время холодов.

Холодеет… Холодает… Холо-дует…

Холода приходят без следов —

ветро-градом… ветро-снегом… ветро-дуем…

Холода приходят — жди, не жди…

Рыщет ночь в погоне за снегами.

Это лето… осень — позади,

а зима уж близко… Не задами

пробирается зима — в дыру

простовато-хлипкого забора…

Тут не ждут, что что-нибудь сопрут…

и не ждут, что грянет холод скоро…

У России время холодов.

Невозможное покажется возможным.

И не будет никаких следов —

даже правда станет снова ложью…


ВОТ, УЖ…


Пыль-то в глазах и пыль дорог —

розно живут. Кому-то

боженька милостив — Бог строг.

А по мне, боженька — будто

махонький же, скромный такой:

если какое лихо,

у него же всё так легко:

покажет и вход и выход.

Богу в глаза — ну, вот, никак:

ох, далеко, далёко…

Не так что, — намнёт бока:

и выйдет любовь боком…