«Ни шороха. Не скрипнет половица.

И в полумраке, не сгибая стан,

Ступил, неслышим, как ночная птица,

Усатый, одинокий таракан...»

(Евгений Кругляк)

Когда рисовальщик Павел Петрович Соколов пожаловал к художнику Василию Андреевичу Тропинину, было утро. Хозяина дома застал он за странным, можно даже сказать, необычным, делом: тот вместе с женой, а были супруги уже преклонного возраста, сидел возле медного таза и сыпал в него какую-то кашу, а в тазу кишмя кишели рыжие тараканы, коих на Руси именуют прусаками. Василий Андреевич, обтерев руки полотенцем, осведомился, кто его ранний гость, и, узнав, что он сын живописца Петра Федоровича Соколова, приветливо заулыбался и пригласил посетителя в однооконную светлицу. - «Вы, сударь, не удивляйтесь, - как бы извиняясь, сказал Василий Андреевич, усадив Павла Петровича в кресло подле себя, - что застали нас спозаранок за таким старобытным занятием. Мы со старухой моей, по темноте происхождения, придерживаемся этого суеверного обычая. Таракан - насекомое мирное, безобидное, но где он водится, там, ежели не перечить поверию, и счастье поселяется, и деньги не переводятся. Человеку нынешнему, просвещенному, особливо знатному, того не понять. А мы из простолюдинов, из крепостных выбились, как генералиссимус, светлейший князь Меньшиков или актерка Екатерина Семенова. Вышла на сцену дворовой, а сошла княгиней Гагариной...»

«В Сибири черных тараканов нет, а прусаки зовутся тараканами. Черные тараканы заводятся - к прибыли. Прусаки и тараканы размножаются - к добру». ( Из словаря Даля)

А мы тоже, очевидно, «веря в прибыльное и доброе дело», уживаемся с прусаками, так как они заселяют наши жилища, облюбовывая места вблизи источников воды, пищи, тепла, скапливаются в местах общего пользования - кухнях, ванных, туалетах. Они обжорливы и всеядны. Разделяют с нами трапезу, поедая либо доедая продукты нашего питания, которые, хочешь - не хочешь, и, несмотря на постоянную и повседневную борьбу за чистоту и порядок, всегда что-нибудь и где-нибудь да оставим. Сотрапезничают они также и с домашними животными. А, когда продукты в обычном понимании заканчиваются, то могут принять за угощение бумагу, клей для книг, кожу, чернила, сапожный крем, парафин, мыло, стеариновые свечи. Эти гурманы не откажутся от перца, но и не оставят без внимания выделения и экскременты людей, животных и даже собственные. Мясо (вот здесь мы расходимся во вкусах) и овощи их мало интересуют. В условиях недостатка пищи они могут и закусить друг другом, как насекомоядные каннибалы. Ну, не глупы же наши сожители, коль могут так устраиваться в жизни, выбирая богатых соседей, какими мы и являемся для них. Поэтому и не уходят они от нас, и переезжают с квартиры на квартиру вместе с нами, а истребление их в одной отдельно взятой квартире мало эффективно, так как через некоторое время они возвращаются к нам от соседей по нашим многоэтажным, многоквартирным либо и соседним домам. Прусаки не боятся высоты, поэтому они легко расселяются по квартирам через ходы вентиляции, лифты, отверстия для труб. Но наиболее легкий путь для них - мусоропроводы, всегда переполненные продуктами жизнедеятельности людей.

Иногда я даже убеждаюсь в том, что они поступают разумно, а не только следуя инстинкту. Вот, даже вечером или ночью, зайдя на кухню, либо в ванную, и включив там свет, если остановиться и замереть, не набрасываясь на одного или пару застигнутых врасплох прусачков, можно наблюдать такую сцену: Они тоже замрут на мгновение но, «понимая», что сейчас может начаться охота, вдруг стремглав, побегут в тёмное место. И перебегают с одного на другое только по кратким маршрутам, находящимся невдалеке от неосвещённых мест либо под укрытия, в щели, под холодильник, плиту, стиральную машину шкафы и полки. А на столе при вас, только севших за него, - под блюдце, хлебницу, сахарницу, банку с кофе и т.д. Пустив струю дихлофоса вдогонку, можно по поведению прусака узнать настигла ли его струя с ядом. Если догнала или накрыла, то тараканчик начинает бегать беспорядочно, не различая уже ни света, ни тени, затем ведёт себя как пьяный и, в конце - концов, сваливается в предсмертной судороге. Жестокий убийца удовлетворён, забывая на миг, что их ещё легион.

Если же успеть накрыть беглеца прозрачной баночкой или стаканом и понаблюдать за его поведением, то можно вспомнить стишки поэта Николая Олейникова, написанные им ещё в далёком 1934 году:

«Таракан сидит в стакане,

Ножку рыжую сосет.

Он попался. Он в капкане.

И теперь он казни ждет....»

Это относится к нашей детской любознательности, желанию познакомиться с миром насекомых, будь-то жучок, гусеница или самый забавный экспонат - муравей. Но их всех лучше наблюдать в естественных условиях, а не в коробках и под стаканами. Посему и вернёмся к нашим прусакам в привычной для них обстановке... Некоторые из них вообще плюют на дихлофос. Дело в том, что прусаки весьма восприимчивы к различным ядам. Их организм снабжен уникальным механизмом самозащиты - способностью выделять ферменты, нейтрализующие яды. То есть, отрава, которая вчера еще была смертельна, завтра становится пищевой добавкой к рациону.

Считают, что рыжие тараканы являются выходцами из древних тропических лесов, поэтому необычайно теплолюбивы. На холоду и на морозе они погибают за несколько минут, очевидно, в зависимости от их закаливания с детства. Но есть и другое мнение, подтверждённое и семантологически, и касаемо самого названия рыжего таракана словом «прусак». Согласно этой версии, рыжий таракан пришёл в Россию в ХУ111 веке, во время русско-прусской войны. И не пешком, а внутри скарба, захваченного в результате мародёрства и грабежей, всегда отличавшего победителей. Чего греха таить, слаб человек, да и натерпелся от войны. Надо и ублажить себя куском от завоеванного. Вместе с прихваченными трофеями привезли на Родину из Пруссии рыжих тараканов и назвали их «прусаками». А как же иначе? И во Франции его прусаком зовут: вместе воевали, победили и прихватили. А вот в Пруссии почему-то этого же таракана называют - «русаком». Так что, кто и куда его завёз, история и энтомология так и не решили. Но для беседы - интересно.

И они приходят снова. Прав мудрый Козьма Прутков, утверждая, как обычно, простую истину: «Прусаки весьма надоедливы». «Изучив» характер жильцов квартиры, прусаки сами решают оставаться им в той, где им нет жизни от настойчиво воюющих с ними хозяев, или перебраться к соседям и только забегать периодически поодиночке по старому адресу в надежде поживиться забытой крошкой чего-нибудь съедобного. Либо найти такое место для жизни и размножения, чтобы хозяину и в голову не пришло, «где эта улица, где этот дом». Таким пристанищем им служил, как выяснилось, наш трёхпрограмный - деревянный ящик - репродуктор, куда однажды на наших глазах забежал один загулявший прусак... Он то и оказался предателем своего роду-племени. Ибо, когда я снял заднюю крышку репродуктора, оттуда начали выскакивать и разбегаться малые и большие таракашки, оставляя трупы, истлевшие их останки и сброшенные самками яйцеклады - кожистые сумки, носимые под брюшком в конце его - оотеки (звучит почти как аптеки) с созревающими личинками - детками. Пришлось пропылесосить и пустить вовнутрь безжалостную струю дихлофоса, чтобы навсегда отбить им охоту использовать радио для маскировки. Кстати, это был не единственный случай нахождения в транзисторах, магнитофонах, а теперь и - в компьютерах, единичных или скоплений прусаков. Их и другие сожители прусаков из человеческого племени находили и находят в телефонных аппаратах, факсах и другой офисной технике. Возможно, что тепло, вибрация, темень и щелевидные ходы и выходы привлекательны для них. А может быть, они любят улавливать микроволны, которые там проходят.

Оотека с приплодом

Однажды, любопытные студенты-биологи для прикола посадили их в работающую микроволновую печь, из которой они вышли в добром здравии, найдя в ней, очевидно, «прохладное место», куда не проникли самые горячие лучи. То же происходит с нашим тостером для хлеба: выскакивает поджаренный аппетитный ломтик хлеба и иногда вслед за ним или даже обгоняя, выбегает согревшийся, но не сгоревший, прусачок.... Жена готовит себе новый ломтик, а я не брезгаю первым... В последнее время, клянусь, я констатировал бегство прусачков из моторного отсека соковыжималки для цитрусов. Так что каждое утро, если у меня есть апельсины, грейпфруты или «тапузина» (наш израильский гибрид мандарина и апельсина, кстати, ну, очень вкусный и сочный), то я встречаюсь с утренним гостем, бегущим от шума и вибрации, чтобы потом вернуться в нагретое место подле остановившегося мотора. Кстати, известно, что самка прусаков оплодотворяется только один раз в жизни, а потом использует полученный мужской материал на все последующие поколения. И ей не требуется «бегать по мужикам» в дальнейшем. Она может спокойно отсиживаться в каком-нибудь репродукторе, «прослушивая» программы радиовещания по своему вкусу, и откладывать там повторно яйца в уже упомянутую нами - оотеку. В момент тревоги самка сбрасывает её в укромном безопасном месте. Ну, разве не разумный поступок для матери, спасающей своих детей. Самка рыжего таракана носит капсулу до полного созревания яиц-личинок, откладывая за свою жизнь до десятка таких сумок по полсотни яиц в каждой, при длительности жизни до полугода. Причём до полного взросления деток и превращения их в полноценных прусаков проходит порой почти столько. Как созреет смена, так и вымирают родители. Рационально. (Не про людей да будет сказано!). И не надо ухаживать за стариками и кормить их. При оптимальных условиях каждая рыжая бестия может в результате только одного совокупления народить от полусотни до полтысячи штук себе подобных. А сколько их в квартире, в доме, в городе. Попробуй, посчитай и мысленно без ажиотажа совладай с нагромождениями цифр!

Иной раз после очередной химической атаки встретишь одного, двух едва переваливающихся с ноги на ногу пруссачка, бледных, почти прозрачных. Не способных даже быстро убежать. И бродят они вокруг да около, не соображая ничего в поисках хоть какой-нибудь пищи или капли воды. Даже жалко их становится. И отпускаешь обречённых на волю, в смысле не давишь. В раковину или в унитаз..., чтоб не мучились. Несчастные тараканы-прусаки, доживающие до старости, явно нетвердо держатся на ногах. Учёные люди, исследующие жизнь прусаков и других тараканов, не устраивают банальные тараканьи бега, или наблюдают спонтанную своеобразную «таракантеллу», а глубоко изучают их нравы. Оказывается, пожилые прусаки медленнее передвигаются и с большим трудом взбираются на возвышения, постоянно спотыкаются, т.к. суставы лапок задевали друг за друга и мешают движению, плохо взбираются на наклонную плоскость, скатываясь обратно. Прав был Корней Иванович, когда обозвал эту породу - «жидконогая козявочка - букашечка». Бедные вы мои старички! Как же вы напоминаете мне типичных человеческих старичков с их проблемами в опорно-двигательном аппарате, с их ходьбой и преодолении лестниц и пригорков. И палочками пользоваться не умеете для поддержки ослабевающих суставов. Очевидно, это именно они, пожилые прусаки, по ночам падают с потолка, либо заползают на головы и тела спящих. Такая неожиданность всегда вызывает брезгливую реакцию отторжения насекомого, присущего почти всем людям, даже не брезгливым. Ведь в темноте нельзя определить, что или кто по тебе ползает. И куда заползёт. Хотя, если жилец спит мёртвым сном, да ещё после приличного возлияния, то, что ему какие-то там букашки.

Человек может иногда увидеть, вернее, представить себе их и без присутствия последних. Но мы сейчас беседуем не о «белой горячке». Мы ещё можем вспомнить и о тех случаях, когда и без тараканов, люди говорят образно, что у человека завёлся тот или иной «таракан в голове». Когда человеком овладевает прилипчивая идея, страсть, комплекс и он не находит себе покоя, пока не сделает что-нибудь, что поможет ему избавиться от этой идефикс. То ли это приверженность какому-либо увлечению, изобретательству, стремлению к открытиям, любовный жар, то ли заветная рюмка алкоголя, то ли желание избавиться от комплексов, связанных с физическим недостатком, то ли иная навязчивая идея. И вспоминают тараканов всуе. Так что прусаки - всегда с нами, с людьми. Они пережили всех и вся: динозавров и ледниковый период, засуху и радиацию, всемирный потоп и дихлофос... Это, пожалуй, самое живучее существо на нашей планете.

Однако, чур меня, и стоп моим пессимистическим разговорчикам о невозможности избавиться от тараканов - прусаков! Вот передо мной лежит газета с новыми данными и называется статья так: Тараканы переселяются в «Красную книгу». Первыми начали исчезать чёрные. Они исчез из домов в середине ХХ века. Люди это заметили, ибо привыкли жить бок о бок и даже якобы, перевозили с собой при переезде на новое место жительства, как символ достатка, о чём писал Даль. Хоть они были побольше (с майского жука ростом) рыжих прусаков, но те их пережили, даже одолели. Как, спросите? Да просто - поедали оотеки чёрных тараканов, оставленных ленивыми самками в укромных местах. А сами рыжие самочки, как я уже рассказывал, носят их до «родов» на себе. Вот так просто один тип тараканов сжил со света другого. И химикатов не понадобилось. Наш родной, русский таракан, проиграл войну «прусакам» - иностранцам. Однако и его господство оказалось недолгим. В собраниях экологов и рыжие становятся раритетом, а у некоторых коллекционеров их и вовсе уже нет. Точных причин этого никто назвать не может. Предполагают влияние компьютеров, сотовых телефонов, но из моих клавиш нет-нет да и вылезет рыжий, хотя и не крупный, как раньше, и не быстрый, как прежде, и какой-то худосочный, болезненный, прозрачный. Но ведь раньше в радиорепродукторах они у меня размножались... И хорошо ли, что они исчезают? Ведь в природе всё целесообразно устроено. И может быть, это один из показателей, что среда, в которой мы существуем, опасна и для нас??? Учёные энтомологи называют несколько причин исчезновения (уменьшения) числа прусаков: От объедков с нашего стола всё больше модифицированных генных продуктов, которые могли вызвать у таракашек изменения в генетике. Ремонты квартир, особенно «евроремонты» проходят с применением «химии» и не экологически чистых веществ. Возможно влияние мобильной связи и нарушение озонового слоя атмосферы, сбивающих их биоритмы. Так что «одиссея» рыжих тараканов - прусаков ещё не окончилась и пища для учёных - энтомологов, как и для прусаков еда, ещё далеко не иссякли и повесть о них остаётся неоконченной...

Наша беседа, однако, затянулась. Надо и честь знать, ибо для рыжих прусачков и так много чести. Да, простит меня читатель, не любящий насекомых за некие подробности, но из песни слова не выкинешь... А пока мало ли что может произойти:

«Вдруг из подворотни

Страшный великан,

Рыжий и усатый Та-ра-кан!

Таракан, Таракан, Тараканище!»

(К. Чуковский)