ЗАГЛЯДЫВАЯ В ПРОШЛОЕ

         Время с 1945 по 1953 годы в СССР историки обозначили как период позднего сталинизма, когда понятия:  «Война - Сталин - Евреи» соединились в один зловещий треугольник. 
Эта мысль в широком её развитии проходила через всю нашу беседу с профессором, доктором медицинских наук Ф.М. Ляссом. Фёдор Миронович - автор многостраничной книги «Поздний сталинизм и евреи», которую он писал на протяжении 20 лет, а материал для неё  собирал полвека. Что же заставило успешного врача-профессора взяться за тяжёлую писательскую работу, к тому же - за столь нелёгкую тему? Я задала ему этот вопрос  после того, как уже подготовила  более десятка интервью с другими людьми. Почему именно этот вопрос? Потому что в жизни почти каждого моего собеседника были страницы, связанные как раз с этим  страшным периодом истории страны Советов. О них - чуть позже. А сейчас заглянем в прошлое.

        13 января 1953 года в газете «Правда» появилась статья «Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей». В ней говорилось, что арестованные врачи, в основном евреи, ставили своей целью путём  вредительского лечения сократить жизнь активных деятелей Советского Союза. Эту акцию Сталин задумал, активно готовясь к военному конфликту,  представляя евреев врагами народа. Дело шло к их геноциду и уничтожению. Антисемитизм стал неотъемлемой частью политики партии и государства. Среди арестованных врачей были и родители Фёдора Мироновича. Ф,М. Лясс сумел заполучить протоколы  допросов, десятилетиями хранившиеся за семью печатями. Эти документы полностью приведены в его книге и лучше  самых ярких описаний говорят о чудовищных методах работы гэбистов. Признания в несовершенных преступлениях буквально «выбивались» из обвиняемых. Допросы велись и днём, и ночью.  Люди теряли  моральные и физические силы. Не выдерживали даже самые стойкие.  Началось всё с убийства в январе  1948 года Соломона Михоэлса, председателя Еврейского Антифашистского Комитета, якобы  занимавшегося антисоветской пропагандой. Три года длилось следствие, что отодвинуло задуманную Сталиным расправу над всем еврейским народом. Но к высшей мере наказания - расстрелу приговорили 13 ни в чём не повинных людей.

        Фёдор Миронович рассказывал о периоде «позднего «сталинизма», который  сменился «оттепелью». Тогда были реабилитированы узники, проходившие по «делу врачей-вредителей», началась  прокурорская проверка «дела ЕАК», постепенно всё тайное просачивалось на волю. Свет увидели  ранее запрещённые  книги В.Дудинцева, Д.Гранина, В.Астафьева, Б. Ахмадуллиной, Е.Евтушенко, Р.Рождественского и многих других. Десталинизация хоть и шла, но со скрипом. Например, роман Бориса Пастернака «Доктор Живаго» вышел в Италии, и автору была присуждена Нобелевская премия.  Но «Правда» опубликовала клеветническую статью о неоднозначной позиции автора по отношению к Октябрьской революции. Это была реакция на сфабрикованное  в Президиуме ЦК КПСС «дело Пастернака». Писателя поставили вне закона, исключили из Союза писателей. Чтобы избежать ссылки из страны, он был вынужден отказаться от Нобелевской премии.

       С приходом к власти  Л.И. Брежнева сталинские нормы партийной и государственной жизни, гонения на писателей стали активно возрождаться. И снова начались допросы, принудительное лечение непокорных в психиатрических больницах, запрет  «неблагонадёжным» на работу  в органах печати. Развернулось диссидентское движение.

       Сменивший Л.И. Брежнева М.С.Горбачёв провозгласил политику гласности, и начался процесс возвращения памяти о репрессированных,  депортированных гражданах, о жертвах коллективизации, раскулачивания. Стали создаваться диссидентские правозащитные группы, которые помогали евреям выехать в Израиль.  Известно, что этому послужила  политика, при которой   евреев стали вытеснять из культурной и научной жизни страны. И они смогли добиться права на репатриацию в Израиль. Правда, не во всех случаях.

        Среди репатриантов было немало писателей, журналистов, художников, поэтов, музыкантов… Кому-то не потребовалось много времени, чтобы продолжить писать книги, картины, музыку. А кому-то, как, например, мне, нужно было время, чтобы войти в новую жизнь. Прошло несколько лет, и  стали появляться в печати мои очерки, рассказы, репортажи.  Параллельно писались  книги. Идея подготовить интервью с интересными для меня людьми из нашего литературного объединения «Анахну» вылилась в более масштабную работу. И недавно вышла моя  книга «Притяжение». Повторюсь, что на судьбы многих  моих собеседников повлияло время сталинского террора.   Правда, с течением лет он видоизменялся, приобретал иные формы, но суть была одна:  сломить человека, не дать ему реализовать себя ни в творчестве, ни в бизнесе, ни в науке - нигде.

        Многие годы ведёт в нашем Общинном доме «Литературную гостиную» поэт-шестидесятник Вадим Халупович. Беседу с ним я начала так: «Верно говорят: то, что знаем с детства,  помним  всю жизнь. А Вы ещё в своём раннем детстве познали то, что не всякий взрослый мог вынести. Извините, если тревожу горькую память…».

        -  Вы её не потревожили, - сказал Вадим. - Она всегда во мне, в моей жизни, в моей поэзии.

        Родители его, политэмигранты из Латвии жили в Ленинграде. В печальном  1937 году отца арестовали и отправили на Колыму. Маму и пятилетнего Вадима выслали, как членов семьи «врага народа», в Вологодскую область. Вскоре отец умер (не выдержал колымских морозов), а с Вадима и его мамы ссылка была снята Но в Ленинград, как «неблагонадёжных», их не пустили, и мама с сыном обосновались под Ленинградом. Послеоккупационная школа познакомила Вадима с антисемитизмом. Да и скудная жизнь с постоянными мамиными страхами формировала его мировоззрение. В 1945-ом они буквально сбежали от преследований НКВД в Ригу, где Вадим окончил школу и вместе с еврейской половиной класса уехал в Ленинград. Там и окончил институт, после которого работал в Чувашии на электростанции. Писал стихи. Первую его книгу помог издать известный поэт Сергей Орлов. А забился ключом его поэтический дар ещё в детстве. Ссыльные, в основном интеллигентные безвинные люди, читали лекции, писали стихи, ставили спектакли. Режиссёром  спектаклей была его мама. Она и приобщила сына к чтению. Активное творчество Вадима пришлось на шестидесятые годы. Его поэтическая тетрадь того времени содержала немало стихов, которые цензура не пропускала. Но наступила «оттепель» - и свет увидела вторая книга поэта. Сегодня их несколько. В Израиле вышли три книги стихов Вадима.

       -  О чём Вы сожалеете? - спросила я Вадима.

       -  О том, что был дураком, когда преодолев невероятные трудности, рискуя жизнью, поехал в Москву, чтобы увидеть, как хоронят Сталина. Без денег, пробираясь сквозь оцепления, мы ехали в вагонах со щебнем, чтобы в последний раз увидеть вождя. Это я теперь удивляюсь самому себе. Что гнало  туда меня, на собственной судьбе испытавшего всё уродство того времени - времени властвования тирана? Мы просто были одурманены или находились как под гипнозом…

       На счету писателя Эдуарда Фишера двадцать книг. В основном это книги стихов, но в последнее время вышло сразу несколько книг его прозы: «А дорога едина», «Ёлочки-иголочки",  «Дорога в никуда» и «Зона». Прочитала их и напросилась на встречу. Дождь методично барабанил по оконному стеклу. Эту дробь заглушали раскаты грома, а в комнату врывались вспышки, посылаемые стрелами молний. Они перекрывали тусклый свет настольной лампы и мгновенно исчезали, чтобы возвращаться снова  и снова. Казалось мне, что каждая такая вспышка воскрешала в памяти моего собеседника самые знаковые события его жизни. Он вспоминал, как его еврейство  мешало творчеству. Точнее - изданию книг в Советском Союзе. Зачастую произведения печатали, заменив его фамилию на более «удобную». А если не соглашался, то и не  публиковали. Например, Булат Окуджава рекомендовал напечатать в журнале «Юность» его стихотворение «Паром». Но тогдашний редактор журнала Борис Полевой отказал. Правда, согласился напечатать рассказ «Пашка» при условии, если автор «смягчит» образ героя и подпишется не Фишером, а, например, Рузовым (Эдуард родом из города Руза). Пять лет пролежала вжурнале «Молодая гвардия» его повесть «Пленённые звёзды», о которой хорошо отозвался Фёдор Полетаев. Но   шли восьмидесятые годы - время застоя брежневской эпохи, и повесть не была опубликована. А недавно Эдуард принёс на нашу встречу в литобъединении свою детскую книжку  стихов с картинками, изданную ещё в Советском Союзе. Ни на обложке, ни на титульном листе книги нет фамилии автора. Её, «неудобную», в издательстве просто убрали.

       Участи не быть изданными  миновали стихи поэта Ольги Пильщик. И только потому, что писать она их стала только в Израиле, где  издала более десяти книг. Зато на долю еврейской девочки пришлись самые страшные годы сталинских репрессий. Родившаяся с пороком сердца, она могла не перенести всех тягот, которые выпали на её долю.

       - Видно, корни были крепкими и сильный характер, заложенный при рождении, -  предположила я.

       - Видимо, и то, и другое, - сказала Ольга. - Иначе не выстоять бы мне в самые тяжёлые времена.

       В 37-ом её отца, Якова Марковича Гольперштейна обвинили в шпионаже против страны Советов и расстреляли без суда и следствия. Ни в одном документе не указывалось место его работы. Он окончил два института, но старался не быть на виду. Как-то по секрету мама сказала дочери, что был он директором какого-то крупного предприятия. По заданию правительства, в Средней Азии устанавливал Советскую власть. Однажды его отправили в командировку в Германию. Пробыл он там недолго, а когда вернулся, ему «приклеили ярлык»  немецкого шпиона.  Не стало любящего отца и талантливого человека. Он многое знал, многое умел, прекрасно играл на скрипке. Когда отца арестовали, пришли за мамой, талантливой переводчицей, знавшей пять языков и переводившей тексты с листа прямо на машинку. И, как жену «врага народа», отправили в лагеря на восемь лет. Оказавшись за решёткой, Нелли Борисовна лишилась рассудка.

       За Ольгой присматривали родственники.  После войны вернулись из эвакуации в Москву. Оля работала на строительстве метро. А после окончания училища и техникума пришла устраиваться на работу по специальности. В отделе кадров возмутились: «Мало того, что ты - еврейка, так ты ещё и дочь врагов народа»! И выставили девушку за порог.

       Влияние сталинизма на судьбу евреев прослеживается и в биографии поэта и художника Михаила Левина. Свои стихи он собрал в книгу «Камень преткновения», сейчас готовит вторую. Литературу он полюбил с детства. Но детство это не было расцвечено яркими красками, потому что тоже пришлось на годы войны и время сталинских репрессий. Когда арестовали родителей, работавших в театре Михоэлса, судьба Миши оказалась предрешена.  Отца - Нахума Левина, писателя и драматурга расстреляли, обвинив в измене родине, а мать - Сарру Левину, директора литературной части театра отправили по этапу в лагеря, в Сибирь. У Миши была одна дорога - в тюремный детдом. Позже его перевели к маме, в ссылку. Когда они вернулись,  то бывшей заключённой ни на прописку в Москве, ни на работу  нечего было и рассчитывать. Казалось, что двери перед нею закрывались сами собой. Но отыскались друзья по прежней жизни. Писатель Корней Иванович Чуковский пригласил пожить и поработать в своём роскошном дачном доме в Переделкино.  Здесь она инсценировала сказки писателя, устраивала красочные праздники в дачном парке, выезжала со спектаклями для детей в Москву и Ленинград. А Миша всё свободное время проводил в библиотеке писателя или за мольбертом. Окончив институт  имени В. Сурикова, стал замечательным художником.  Все выпуски нашего литературного альманаха «Хайфские встречи» художественно оформлял Михаил.

       Два года назад мне довелось побывать в Лондоне, на литературном  фестивале «Пушкин в Британии». Несколько дней я провела  в доме поэта, академика, Президента Международного Союза литераторов,  журналистов и художников Давида Кудыкова. Давид - человек трудной и непростой судьбы. Он любезно согласился на откровенный разговор. И начал его с  того, о чём душа болит до сих пор. То есть о том времени «горбачёвской демократии», когда свободному рынку была открыта, казалось бы, широкая дорога.  На самом деле свободным рынок только назывался.  Управлять им стал  КГБ. И очень скоро по всей стране начались аресты тех предпринимателей, которые отказывались сотрудничать с гэбистами. Но так как арестованных не в чем было обвинить, то их под следствием годами томили в тюрьмах. Давида, зарегистрировавшего своё предприятие, тоже арестовали. Год - в тюрьме, три месяца - в камере-одиночке. После года заключения выпустили под подписку. Реабилитировали. Надо было содержать семью - и  взял Давид в аренду несколько судов для морских грузоперевозок. Однажды явились рэкетиры и потребовали продать им эти суда. Но суда не были собственностью Давида, и продать их он, естественно, не мог. Начались угрозы. А в КГБ был тогда некий Зотов, который впоследствии стал священником. Так он сказал: «Давид, или беги отсюда подальше, или тебя машина переедет». Бежать было некуда, и он притворился больным на голову. Через год мучений в больнице для душевнобольных  вышел на свободу. Но бандиты от власти не унимались.  Давид же не поддался угрозам и жестоко поплатился за это - убили его 15-летнюю дочь Надю. А в 1994 году на одном из своих судов Давид нелегально покинул Латвию. С латышским паспортом можно было без визы въехать в Англию. Так он оказался в Лондоне. А спустя  восемь лет, с помощью друзей-литераторов и художников из разных стран, создал ассоциацию - Международный Союз писателей, журналистов и художников (APIA). Стал его президентом. Это было возможно благодаря тому, что Давид занимался морскими перевозками и смог вложить средства в создание этого Союза и интернет-сайта. Он написал повесть о том, что пришлось ему пережить, которая, возможно, ляжет в основу будущего романа.

       И ещё об одной судьбе,  по которой болью и потерями прошло  страшное время сталинизма и его последствий.
В марте нынешнего года в Амстердаме  я познакомилась с организатором международной встречи  литераторов Валерией Андерс. Несколько дней провела в её гостеприимном трёхэтажном доме в городе Хелдром (провинция Северный Брабант). Познакомившись с Валерией ближе, я поняла, что не уеду, не взяв у неё интервью.
Бывшая москвичка, врач, кандидат медицинских наук живёт в Нидерландах более двадцати лет. А на своей бывшей родине  она работала во Всесоюзном научном центре психического здоровья,  занималась методами электронно-микроскопического изучения биологических образцов мозга. Электронные микроскопы поставляла фирма «Филлипс» и  занималась их техническим обеспечением.
Вместе с менеджером фирмы Хансом ван Вейнгаарденом  Валерия многое успела сделать для внедрения электронной микроскопии и в организации международных симпозиумов в Москве.
С каждым приездом Ханса их отношения развивались и крепли. Но время было такое, что  в стране Советов дружбу с иностранцем простить не могли.  К счастью, как сказала Валерия, в стране началась перестройка, и она смогла уехать с Хансом в Нидерланды. Они обвенчались, вместе объездили полмира. Вместе же, при поддержке друзей, создавали Литературный Клуб, его Издательский Проект и интернет-сайт, который назвали «Остров Андерс».  Интересно, что среди создателей проекта был и профессор, врач-иммунолог Сандро Белоцкий, работавший в научных медицинских центрах в Москве и в Израиле. Сандро - сын бывшего политического деятеля Мориса Белоцкого, которого в 1937 году  объявили врагом народа. После пыток он скончался в тюрьме.
  (Линк на сайте- ,  КЛИМУ ВОРОШИЛОВУ ПИСЬМО Я НАПИСАЛ-  С.Белоцкий)
И четвёртый участник проекта -  семикратный чемпион МИРА по стоклеточным шашкам Исер Куперман.
В период разгула антисемитизма в России он вынужден был уехать в Америку. Жил в Бостоне.

       Сама Валерия - из дворянского рода. Её бабушка Ольга Ивановна Жуковская представляет параллельную ветвь В.А. Жуковского, известного поэта и переводчика. Родного брата бабушки Валерии генерала Н.И Жуковского в 37-ом арестовали и ни за что посадили на десять лет. Мы долго беседовали  с Валерией, листали страницы семейного альбома. Привлекла внимание фотография почти столетней давности. На ней бабушка Валерии, Ольга Жуковская и три её сына: Дмитрий, Георгий и Сергей. Все трое погибли в период сталинского террора.
      

А на другой фотографии, которой более ста лет, шестеро детей. Среди них мама Валерии. Она единственная из всех, которая дожила до старости. Остальные погибли в жерновах сталинского террора. Одна из деток - Наталья Пацхверова, ставшая впоследствии женой известного политического деятеля Джелала Коркмасова, погибла в ГУЛАГе  под Воркутой, муж её был расстрелян.

      (фото- на сайте по линку  - Остров в океане Интернета,-  Л.Мангупли)  

        Подобные  грустные истории можно продолжать бесконечно. А сейчас вернёмся к интервью с Ф.М. Ляссом. Заканчивая нашу беседу, он сказал:

        - Известно, что  карательная машина, заведённая ещё Лениным, работала бесперебойно.  Каждые10- 15 минут приводился в исполнение расстрельный приговор. За час убивали четырёх и более ни в чём не повинных людей, более ста - за сутки. До двух тысяч заключённых гибли в лагерях, тюрьмах и поселениях. По данным историков, с конца 1920 по 1953 год было репрессировано не менее 40 миллионов человек. И вакханалия эта продолжалась до самой смерти  Сталина.
В последующие годы  она перешла в иные формы, иные методы, видоизменялась. Но и сегодня тенденция, при которой неограниченная власть концентрируется в руках одного человека или группы лиц, приобретает черты тоталитаризма.