«...ОДИНОКИЙ БРОДЯГА ЛЮБВИ - КАЗАНОВА»

Картинная галерея Арт Элита. Холст. Масло.         70х60,   1999 г

Я - Джакомо Джироламо Казанова, знаменитый любовник, воплощение мечты многих женщин. Я люблю Любовь и я бессмертен вместе с ней! Мне уже около 300 лет от рождения, но для бессмертных - это молодость, я красив, умён, мужествен и отважен, моя душа радуется жизни  и  мои чресла полны! И бессмертен я потому, что продолжаю жить в каждом мужчине, я -  их  частица.

Моё любвеобильное сердце познало многих и многих женщин, я подчинил свою жизнь стремлению к наслаждению, моё семя оплодотворяло лона женщин в разных концах света и я дал начало многим человеческим родам и их родословным.

Чего только мне не пришлось  испытать, сделать!
В кого только я не перевоплощался! Где только я не побывал!
Я был семинаристом, солдатом, аббатом, химиком и алхимиком, переводчиком, юристом. Служил клерком у адвоката, кардинала, посла, был тайным агентом, музыкантом, литератором, финансистом. Я был знаком с монархами и знаменитостями, состоял в переписке с самыми просвещёнными людьми трёх веков. Так прусскому королю Фридриху Вильгельму я объяснял, как взимать налоги, как строить каналы, высказал некоторые идеи по рудному делу, с Екатериной Второй, этой северной Семирамидой, я беседовал о проблемах просвещения, о трактатах Вольтера и Руссо,  для халифа Османского, гостем которого был, выполнял некие тайные поручения, Талейрану переводил на нескольких языках во времена  Венского конгресса.

Старинная  гравюра.

Галантный 18 век! Нормой жизни, высшим её смыслом был  в те времена вечный пир сладострастия. Бёдра, грудь, маленькая ножка - вот что было моей религией! Женщины были безграмотны, но так естественны, ласковы, игривы, плодовиты! Их лица и тела всегда излучали тёплый нежный свет. Начиная от монашек и швей и кончая маркизами и принцессами, - всех  принимало моё большое сердце и все оставались мною довольны. Вот вам несколько эпизодов, которые сохранила моя память.

Венеция, Большой канал, колоннады дворцов, мост Риальто, Таможенная стрелка, а затем лагуна, я - в белом балахоне и маске Пьеро,  гондола скользит в голубых сумерках, гондольер напевает свою сладостную песню, впереди остров Мурано с его женским монастырём, моя лихорадка и дрожь в ожидании красавицы-монахини М.М. в нашем уютном гнёздышке, её горячее тело в моих руках, родинки над верхней губкой и возле пупка, мой очередной подарок - золотой  медальон с диамантами на её соблазнительной, обнажённой груди.

А вот другая картинка. Моя стремительная атака любовницы французского друга графа де ла Тур д`Овернь в темноте мчащейся кареты. Я завладел её ручкой, чего она только не выделывала, куда только не попадала, какие только  части моего тела не гладила! Но... о ужас! Обнаружилось, что это была рука графа! Однако истинный воин любви не унижает себя ревностью. Мы так смеялись, что чуть не задохнулись.

Но другая  история, которая случилась со мной в Варшаве, была не столь смешна. Я был на волосок от смерти. Мы с графом Браницким, коронным гетманом, моим другом, были влюблены в одну и ту же женщину - итальянскую балерину Галатею Казаччи. Однажды вечером, в театре, после второго балета, он застал меня в её уборной полураздетым и  целующим ее колени. Её ноги были верхом совершенства, длинные, стройные. Недаром поляки сравнивали себя с грозными, переменчивыми, как ветер, быстрыми, как молния, скифами. Уже ранним утром состоялась дуэль, моя пуля прошла навылет в правую часть его груди, а его пуля застряла в моей руке. Браницкий был при смерти. Затем погоня уланов и офицеров его полка на лошадях с саблями наперевес, их цель была одна - убить меня. Меня спасли от смерти монахи ближайшего монастыря. Без всякого обезболивания хирург разрезал мою руку и вытащил пулю, а после излечения раны король Станислав Понятовский, благоволивший ко мне, прислал 1000 дукатов, чтобы я немедленно и тайно исчез из Польши. О многих таких эпизодах могу сказать, что в любви, как на войне, в ней нет друзей и родственников.

Но тикали часы, годы сменяли друг друга, сомкнулось ещё одно кольцо времён и мы шагнули в новый, 19 век. Для обольщения женщин в новые времена пригодилось моё прекрасное образование, ведь я окончил университет в Падуе, защитил диссертацию по юриспруденции, знал шесть языков. В великолепных салонах императриц, королей, курфюрстов, принцев, дворян я всегда был в центре внимания, всегда тщательно и модно одет, выхолен, остроумен, был интересным и многознающим собеседником, дамы были от меня в восторге и наперебой приглашали в свои салоны и будуары. Они уже читали стихи Блейка и Рамзея, прозу Вольтера и Руссо и они уже о чём-то рассуждали. Изумительные шляпы и вуали, высокие причёски с аграфами и декольтированные плечи со сверкающими бриллиантовыми колье, изящная обувь и кружевное дезабилье по утрам, штрипки и бантики на панталонах были так бесподобны, обворожительны, что мое сердце снова и снова расширялось, а чресла опустошались. И опять -запомнившиеся эпизоды.

Однажды я отбил любовницу брата-священника, она охотно пошла на это и запомнилась мне тем, что любила принимать разные позы в наших сексуальных битвах. Я пылал, а брат страдал, не мог без неё жить и вопрошал меня:
- «По какому праву ты отобрал у меня женщину, которую я так люблю?» Мой ответ был:

«По праву любви, осёл! И по праву сильного!»  Сильный, мощный, жизнеспособный - всегда Победитель, а Победитель - всегда прав!

Я только-только излечился с помощью ртутной мази от очередного недомогания, французской болезни, которой меня наградила одна красавица - венгерка. Вот вам та страшная преисподняя любви, тот ад, которым приходится платить за свой сладкий грех и порок, за минуты наслаждения. Я не мог себе вообразить даже на мгновение ужасную картину, когда в результате этой болезни нос сгнивает и проваливается. Но жажда обладать этими нежными, милыми, очаровательными созданиями - женщинами и погоня за наслаждениями, которые бурлили в крови, подстёгивали меня.

Однажды, после излечения,  я сидел в своей комнате, в замке графа фон Вальдштейна, и писал антивольтеровский трактат. Описать вам мою уютную комнату? В центре, изголовьем к стене - необъятное ложе под нарядным балдахином, один взгляд на него уже возбуждал меня, это было ристалище, где я проливал пот любовного труда. Напротив, на полу стояла гипсовая статуя Венеры Милосской, взгляд на нежные линии её гибкого тела возбуждал меня в одинокие ночи. В разных местах валялись мои парики, а один взгромоздился на череп скелета в маскарадной полумаске, что стоял в углу, в одной костлявой руке которого была шпага, а в другой - веер. Ширмы, драпри, венецианское зеркало, глобус, ботфорты. Из раструба одного из них торчало несколько шпаг.

Вдруг в дверь постучали. И вошло голубоглазое и белокурое видение, которое я раньше не замечал, в чепчике, в крошечном передничке, и всё это было обильно украшено голубыми и розовыми лентами. Вы же понимаете , куда мне ударила кровь? Конечно, в голову и сердце! Я гонялся за нею до тех пор, пока её не испугал скелет с отвисшей беззубой челюстью, размахивавший костлявой рукой со шпагой. Нинерль каждый день приносила мне кофе в комнату, она любила меня нежно щекотать в разных местах и я приходил в неистовство, так продолжалось, пока не пришло время ей рожать.

Но вот виконтесса де Ренье, красивая и высокомерная, играла со мной, как кошка с мышкой. Стоило признаться ей в любви, как она охладевала ко мне, но как только я отдалялся или хотел уехать - она воспламенялась. Тогда душа моя витала в небесах, тело моё было ненасытно, счастье было полным. О, это была умелая, изощрённая любовница, с ней я познавал новые тайны любви. Объявлю вам свою главную заповедь и завещаю её вам: «Четыре пятых наслаждения всегда заключались для меня в том,, чтобы дать счастье женщине.»

Но... Но наступали другие времена... Наступали феминизм и эмансипация женщин, по всей Европе и Америке они собирали митинги и демонстрации, женщины становились курсистками, революционерками, врачами, журналистками, учёными, сенаторами и депутатами. Перемены в их облике были разительными: лица стали бледнее, тела стали терять свою округлость, причёски, одежда, обувь сделались намного проще, перешли на стандарт, женщины позабыли, как следует флиртовать и кокетничать, появились теории о «стакане воды», о том, что «любовная лодка разбивается о быт», а со временем пришла мода быть похожей на мужчину, женщины становились всё агрессивнее, постепенно исчезало, испарялось их обаяние и очарование.  Вот тогда-то, вот такой парадокс, и пришло время, когда мой обольстительный грех и порок был жестоко наказан.

Возлюбленная моя, услышь мой безмолвный вопль, я не могу жить без тебя, приди ко мне, положи руку на мою грудь, услышь биение моего любящего сердца!