ДЕБЮТ. ОПЯТЬ ДЕБЮТ!

Мой актёрский кинодебют пришелся на дошкольное детство.
Одесса привлекала киношников «ровным светом» и развалинами, надолго сохранившимися после войны, поэтому в летне-осенний период город буквально оккупировали съёмочные группы из Киева, Москвы и Ленинграда.
Да и Одесская киностудия, как говорят, не отставала. Ну и, конечно, для нас, послевоенных детей, такие наезды стали особенными праздниками.
1. Никто лучше нас не мог подсказать операторам и режиссёрам входы и выходы в катакомбы, подвалы, на чердаки или крыши. Т.е. нас просто усаживали в машину и везли туда, куда мы покажем!
2. Соответственно вкладу старших пацанов в «выбор натуры», их приглашали для съёмок в массовке, разрешая с собой привести и мальцов. Правда, когда фильм выходил на экран, большинство из нас не находило себя на экране. Но это было потом.  Праздник жизни уже не прекращался.
Проникая в закрытые кинотеатры любыми путями, или, рассаживаясь на заборах или деревьях вокруг летних кинотеатров (там нас гоняла милиция), мы, после сеансов, во дворах разыгрывали полюбившиеся эпизоды, будто навсегда запоминая тексты или действия главных героев. Так проникали в наши мысли и кровь короткие фильмы Ч. Чаплина, потом «Тарзан», «Господин 420», «Бродяга» и другие индийские фильмы. Дальше пошли и русские фильмы: «Дело №306», «Подвиг разведчика» и т.д. Что в играх нередко заканчивалось и нашими стычками, потому что каждый хотел играть победителя, а не плохого парня. Сейчас трудно вспомнить названия всех картин, в которых мне довелось мелькать, но точно запомнилась первая версия «Красных дьяволят», «Зелёный фургон», «Белеет парус одинокий»,  «Золотой телёнок», «Весна на Заречной улице» и т.д.

Съёмки в Одессе означали и то, что школьные классы моментально пустели. Поэтому школьное руководство решило организовать коллективные выходы «в свет», что давало два преимущества: 1) ассистентам режиссёров не приходилось изыскивать и вытаскивать «не типаж», из числа тех, кто  просачивался во все углы «кадра»; 2) после съёмок нас группой возвращали за парты. Но всё равно, была это уже «та учёба», потому что новые сценки мы начинали разыгрывать… на уроке, когда учительница поворачивалась к доске.

Из этого возникает вопрос, что же нам было делать зимой? Как что? А Одесский оперный театр? Конечно, некоторые из нас записались в «артисты меманса», та же массовка. Но сначала, по   мелкотелости, нам доставались не все оперы или балет. Тем не менее, вскоре я с моим другом Витькой Сегалом гордо распевали музыку из балета «Спартак», или целые арии из оперы «Кармен» -  на украинском языке. В сумме, Витька дорос до звукорежиссёра Одесской студии, и я постепенно вникал в тайны киношного дела.

Рассказы об этом могут быть бесконечными, поэтому, наступив на горло собственной песне, перепрыгну в последние годы.
В Германии мне не удалось работать в кино. Тем не менее, утратив работу водителем грузовика, я решился себя предложить в кино-массовку. Друг сделал мне несколько  фото и… почти сразу меня пригласили в Кёльн на съёмку фильма Quellen des Lebens. Впрочем, название я мог записать неправильно. Когда переспросил, мне сказали, что переводится вроде  - «Мучения жизни». А может быть, "Источник жизни"? Тем более, -  это "рабочее название" фильма; в прокате может быть изменено. Плюс, естественно, я больше обращал внимание на организацию съёмок и основной процесс,  сравнивая с тем, к чему привык в «советском кино».

Сначала назначили день и время примерки костюма и пробы грима.

Приехал. Пошёл, куда указали, смотрю, вспоминаю, сравниваю. В павильонах пусто и пыльно, - хотя наши студии умудрились «по кризису» оборудовать съёмочные павильоны под склады спиртных напитков. Посидел в очереди (кто на чём), попал в костюмерную и чуть не угорел от запаха сырости и нафталина. А что делать? – главный цветок Германии – плесень и мох. Ладно! Начали меня втискивать в костюмы, номера на два меньше, - поэтому я быстренько предложил использовать свои «закрома». Честно сказать, думал, что мне доплатят, как было у нас, за прокат костюма, но… дудки. Т.е. фрайвилиг, - добровольно, по-русски. Тогда я решил, что лучше уж так, чем угореть или шкура потом облезет. И уговорил костюмеров позволить мне взять на съёмку свою рубашку и брюки. Причём, подобная ситуация была в нескольких фильмах. Но не будем о грустном!

            На съёмки я прибыл в Кёльн, по нужному адресу, в пять утра. Но ворота – закрыты, на вахте темно. Холодно, моросило. Что-то мне подсказало, что молодой парень и дама бальзаковского возраста тоже не просто топчутся у ворот. Разговорились. Да, и они «компарсен» - массовка. Парень, - компарсен со стажем, -  сказал, - есть ещё и другие ворота, по периметру, на других улицах. Конечно, поехали и, наконец, нашли - с другой стороны, на другой улице - ворота открытые, освещённые. И даже автобус, который должен был нас отвезти в Аахен, на место съёмок. Дальше картина знакомая.  Перекличка. Кого-то, естественно, нет. Я подсказал даме руководящей, - когда мы ехали, видели, что  возле других закрытых ворот ещё стоят люди. Неплохо было бы совершить «круг почёта». Так дама и сделала, но уже на другой машине.

Вскоре поехали и, где-то к 9-ти утра прибыли в большую гостиницу возле местного старинного кладбища. В огромном зале нас уже ожидал лёгкий завтрак: бутерброды, горячий кофе и чай, на выбор. Нас рассадили вокруг столов и ещё часа два одевали по очереди. Потом дали «вводную». Съёмки - начало 70-х годов. Сценка наша – на кладбище, на похоронах старичка. И пришли проводить его в последний путь столь же «пидстаркуватые» друзья. И костюмы, естественно, соответствуют. К счастью, солнышко вышло, и мы, перекусив, вышли на улицу, отдышаться  от запаха нафталина.

Привезли нас на кладбище. И как-то сразу я будто бы окунулся в родную стихию. Впечатление было такое, что оператор и режиссёр забыли, что делать, откуда снимать. В кадр попадал памятник, с вовсе не нужной датой, или неуместное украшение, вроде орла. Древнее кладбище! Поэтому силы творцов разделились. Декораторы изобретали, как закрыть ненужные детали; а операторская группа начала возводить некую пирамиду, метров четырёх высотой; чтобы снять «мероприятие» с верхней точки. Что мне, как бывшему организатору и распорядителю на съёмочной площадке, было особенно интересно. Другое дело, что подсказать, вроде было и неудобно. А как сдержаться? Скажу, что сдержался, - всё равно не поверите! Так что, по правде, я смело потопал в гущу событий, выбрав того, кто показался мне главным. Но, - как вам это нравится, - меня сразу блокировали ассистенты! Пришлось сделать вид, что я ищу, куда деть сумку с моими вещами. Сумку забрали, сказали, что сохранят и вернут. А тот молодой парнишка, с которым искали нужный нам вход, как-то с прищуром вдруг заинтересовался, чего это я такой нервный? Я и открыл свои карты: дескать, большой киношник с эрфарунгом, с опытом. А он оказался студентом Дортмундской киношколы. Ну и, чтобы  душу облегчить, пока съёмки начнутся, я рассказал ему всё, что не дали мне ассистенты. Что ненужную дату на памятнике надо просто заклеить лентой, а сверху мазнуть гуашью, под цвет. А пирамида, которую возводят из конструкции, лестничек и дополнительных ящиков, обязательно рухнет, как только на неё взгромоздят штатив и камеру, даже не считая самого оператора. Ветер сильный, порывистый. А народ, похоже, с похмелья: то молотки у них падают, то из рук выпадают доски. В общем, поспорили мы на пиво, что всё равно обязательно начнут снимать «крупняки», камерой с рук. И тут меня осенило! «Слушай, а может, это они упражняются, пока режиссёр не приехал? Может, это всё ассистенты?» «Нет, - говорит, - в джинсе режиссёр. Известный. А что у вас было лучше, иначе?» «Да нет, - отвечаю, - именно так, поэтому и удивился…»

Наконец, нас расставили по местам. И даже пару раз провели репетицию. Другое дело, - как я сказал, - день был ветреный, солнце то выходило, то пряталось, и оператор постоянно вынужден был менять объективы и фильтры, что тоже было где-то не под руками. А потом, как только оператор  начал взбираться на верхотуру (и режиссёр захотел), дунуло так, что вся конструкция закачалась, с камеры сдуло бленду и… всё начали разбирать и перестраивать камеру для съёмки с рук. Я, конечно, удовлетворённо разулыбался, - на что мне напомнили: грустным лицо должно быть. А парень, на мой вопрос о пиве, уважительно покачал головой и сказал что-то вроде русского «Да уж!» И добавил чуть позже: «Ставлю два!» Тем более что и дальше всё было «по-нашему».

Часть группы, отснятую в других эпизодах, автобус повёз обратно, в Кёльн. И, естественно, попал в пробку (я и это успел предсказать своему новому другу, плюс, рассказав о талантах водителя). Тогда нам предложили, - дескать, погода хорошая, - в гостиницу топать пешком. Метров пятьсот, сказали, не больше. Минут пять ходьбы. Мы и пошли. А я предложил будущему киношнику дополнительный спор: будет не меньше трёх километров, хорошие полчаса ходу. Что молодой человек тут же проверил. У него с собой был новый компьютер – планшет, с навигацией и другими прибамбасами, что и представить я не могу. В любом случае, получилось 2 километра, 868 метров, - так что пиво я всё-таки проиграл.

Марш наш был удивителен! Толпа, человек 30-ть, в несуразных костюмах; дамы в шляпах с перьями, и в мехах. А впереди – ксёндз, в белых одеждах, с крестом в руке, как носят топор. Водителям автомобилей, нас пропускавшим, и прохожим, кто удивлённо оглядывался, он важно кивал, осенял крестом и басил: «Благословляю тебя, сын мой, дочь, дитя» и т.д. Мужик юморной! У входа в одну пиццерию – кебаб, - стоял усатый товарищ, видать – хозяин. Ксёндз и его благословил. На что тот, на секунду оторопев, ответил: «Аллах агбар». Так мы и притопали. И обед уже был, - из двух блюд, десерта и соков, с учётом чая и кофе. А что до кино, - когда после обеда мы вышли на улицу, я тому парню попробовал пересказать книжку «Приключения капитана Врунгеля». Т.е. говорю, - когда будешь снимать, сначала придумай хорошее название. Как говорил Врунгель: «Как корабль назовёшь, так он и поплывёт!» Помните? Назвали «Победа», а получилось – «Беда». Так и с этим - Quellen des Lebens.

Название второго фильма я что-то забыл. Про комиссара. В Дюссельдорфе снимали. И подъехать – никак. Запарковался поближе, пошёл искать нужный дом. Не сразу понял, «где будет кино». Не было главного, - далеко разносящихся рупорами и мегафонами команд-выкриков (нередко с матом) ассистентов и режиссёров.

Я даже подумал, что не туда приехал. В любом случае, фотографируя по пути зримую «атмосфэру», я шагал дальше. Так что, следуйте по фотографиям.

И так, наконец, я попал в руки ассистентов режиссёра. 

Оказалось, никто не боится фотографироваться, правда, меня вежливо попросили не фотографировать... с фотовспышкой. Представляю, как это же предложение могло прозвучать по-русски.

А потом даже главный герой - криминал-полицай, позволил себя сфотографировать.

Естественно, во время съёмок я увидел много аппаратуры, о которой на нашей студии, 20 лет назад, можно было только мечтать. Т.е. снимали в небольшом баре, там и развернуться-то негде. В помещении был лишь оператор и ассистент режиссёра. А сам режиссёр, оказалось, следит за съёмкой на улице, возле специального монитора. Жаль, фотография с картинкой на мониторе не хочет сюда загружаться... Ладно, тогда покажу себя, как был там, - в втором Германском дебюте.

Третий фильм назывался "Вампиршвестер", что по-русски "Сёстры-вампирши" или... перевод - не мой профиль!

Съёмки здесь были днём, поэтому легче показать всё то, что касается организации.

Все служебные автомобили, включая фургон с горячим питанием, выстроены по линейке, так, чтобы не заграждать пешеходную дорожку. Кстати, был даже туалет, с приятным запахом и негромкой музыкой. А для актёров, не занятых в съёмках, был специальный автобус, дополнительно отапливаемый внутри. Ассистенты, - все имели наушники - переговорные устройства, - приходили за нами в автобус и провожали на нужное место. Здесь фотография моих коллег в этом фильме.

Девушка - ассистент, пока я вышагивал в нужном месте, держала мою куртку и быстренько надевала на меня после очередного дубля, чтобы я, не дай Бог, не простудился.  Рядом с ней парень, игравший роль почтальона.

Особое внимание, на фоне моих воспоминаний о нашей светотехнике и специальных грузовиках (лихт-свет-ваген), непередаваемо шумно гнавших ток прожекторам, заняла здешняя осветительная техника. Удивительно лёгкие и гибкие выносные краны, могли доставить осветительный прибор буквально в нужную форточку.

А сами прожектора, оказались просто надувными...

В общем, впечатлений было достаточно, тем более что я познакомился с добрыми - интересными людьми и даже посидел в кресле режиссёра.

После чего, конечно, хотелось бы и нашему, бывшему советскому кинематографу, - обязательно, включая Одесскую киностудию, пожелать полноценной жизни - в ногу со временем.
С Днём кино вас, дорогие друзья!

P.S. Не знаю, откроется ли, но здесь есть небольшой фильм на День кино.

  http://youtu.be/mmqkt5Qc504

------------
Из интернета:

В России 27 августа

отмечается День российского кино.
«Кино» в переводе с греческого означает «двигаю», «двигаюсь».
Родоначальниками кино считают братьев Люмьер, их первый киносеанс прошел в декабре 1895 года в Париже, на бульваре Капуцинов.
В России премьера первого фильма состоялась 15 октября 1908 года. Это была лента «Понизовая вольница» режиссера Владимира Ромашкова по мотивам народной песни о Стеньке Разине «Из-за острова на стрежень». Длился первый российский фильм всего 7 минут. А первая полнометражная отечественная лента вышла на экраны в 1925 году. Это был знаменитый «Броненосец Потемкин» Сергея Эйзенштейна.

Любимый многими поколениями фильм «Чапаев» братьев Васильевых был снят в 1934 году. На I Международном Московском кинофестивале в 1935 году, председателем жюри которого был Сергей Эйзенштейн, создатели «Чапаева» получили первую премию. С тех пор кинопроизводство претерпело масштабные изменения: от немого кино до звукового, от черно-белого до цветного и даже объёмного -3D.
Как известно, фильмы бывают разных жанров: научные, документальные, публицистические, художественные.
В последние годы проводится много кинофестивалей: «Оскар», , «Золотая пальмовая ветвь» в Каннах, Венецианский международный кинофестиваль,

Московский Международный кинофестиваль и другие.