От Администрации сайта

Уважаемые дамы и господа,

из архива сайта этот рассказ (впервые опубликованный в марте 2007 года) предлагаем для возможности поздравить дорогого доктора Семёна в комментах с его 89 -летием!

Пользуясь случаем, поздравляю новорожденного:

  Уважаемый Семён!

(по мотивам "сладкого монорима ДЕНЬ ВАРЕНЬЯ!" доктора Семена)

В День Рожденья -ДЕНЬ общенья
Принимайте поздравленья,
Восхваленья, восхищенья,
Крепкой дружбы заверенья!
Пусть совсем уйдут сомненья,
Повышая настроенье
И желаний исполненья,
И под сладость песнопенья
Окуная всё в «варенье» –
(Сладкоежек объеденье)
Без объёмов утолщенья!

Я желаю Вам с почтеньем
Долгих ярких лет творенья,
Новых книг и вдохновенья,
Мыслей здравых пробужденье,
Планов новых воплощенье,
А прошедших ссор- забвенье!

Принимайте ж в День РОЖДЕНЬЯ
Пожеланья, поздравленья,
Нашей дружбы проявленье
И сюрпризов появленье!

(от Администрации- В.Андерс)

-------------------------

   Публикуется впервые.

Доктор входит в палату, где лежит молодая женщина.
- Доброе утро, раздевайтесь — мне надо вас осмотреть…
- Но меня уже осмотрел ваш коллега и сказал, что я в хорошей форме!
- Да, да, он мне так и сказал…

(Анекдот)   

                      Красивое oбнажённое женское тело всегда, даже на больничной койке, возбуждает мужчину. Мужчина-врач, как правило, смотрит на больную заведомо, что называется, без задних мыслей, но, чего греха таить, иной раз пациентка способна заинтересовать его и как женщина, которую он оценивает с подсознательно возникшим вожделением, с интересом, выражаемым  в мужской компании банальной фразой: «Эх, вот бы я её!». Грешат, грешат доктора в мыслях, ибо откровение из Священного Писания гласит: «Кто с вожделением посмотрел на женщину, тот уже прелюбодействовал с нею в своём уме» \Евангелие от Матфея, 5:28/. Между тем, подобная мысль, возникшая подсознательно и укоренившаяся в сознании, не должна мешать врачу в его профессиональной работе, а чаще, как показывает опыт, имеет даже  свойство помогать излечить не обычную средне-статистическую больную, а конкретную красивую, вызывающую восхищение и чувственный интерес, женщину. Станет ли она его любовницей или уйдёт в никуда, покажут только время и обоюдное притяжение. Два эпизода из отношений врачей и пациенток чуть приоткроют и обнажат эту проблему.

        Начинался рядовой рабочий день, и врачи, заходившие в ординаторскую, обменивались приветствиями, последними новостями, обсуждали вчерашние или предстоящие события. Заведующая хирургическим  отделением, невысокая, крепенькая, круглолицая, по-матерински относившаяся к молодым врачам женщина, лукаво улыбаясь, сообщила, что в палату одного из молодых врачей поступила новая пациентка с болями в бедре, якобы, после травмы. Смысл ухмылки заведующей стал понятен доктору тут же, как только он увидел больную. Ею была очаровательная светловолосая молоденькая немка, лицо и поведение которой не выражали заметных страданий. Вытянув длинные стройные ноги, она лежала, укрывшись простынкой, чётко и заманчиво очертившей округлые прелести фигуры. Доктор выслушал жалобы и, с некоторой робостью и ещё не изжитым стеснением молодого хирурга, снял с неё простыню, намеренно стараясь осмотреть лишь место, вызывающее боли. Его взору предстало великолепное тело женщины в изысканном минимальном ажурном белье.  Тело поражало совершенством и скульптурностью форм, ибо, как выяснилось позднее, пациентка занималась художественной гимнастикой.

        Больная, хитро прищурившись, следила за действиями, ошалевшего от представшей взору красоты, эскулапа. Для обследования ему следовало приподнять ноги женщины, поочерёдно двигая ими во всех суставах, а также прощупать в верхней части бедра болезненное место, указываемое пациенткой. Для сравнения полагалось одновременно прижимать обе симметричные области, и это действие явно доставило доктору удовольствие.

        Со смешанным чувством воспринимая полученную от больной множественную информацию, где ощущения как бы наслаивались одно на другое, и которую он силился правильно и трезво оценить, доктор предположил воспаление вертела (костного выступа по наружной поверхности в верхней части бедра), после чего на ватных ногах вышел из палаты, приплёлся в ординаторскую и доложил заведующей о результатах осмотра новой больной. Хитрая баба, ещё прежде познакомившаяся с больной, с всё той же усмешкой согласилась с диагнозом.

                 Ежедневные одноразовые обходы больных казались молодому доктору явно недостаточными для осмотра новой пациентки. Ему было необходимо получать всё больше невероятно возбуждающих ощущений, в те моменты, когда он, прикасаясь к телу пациентки, «изучал» его анатомию. Обследуемое место при ощупывании постоянно «расширялось», но врачу приходилось намеренно ограничивать себя, хотя он отмечал, что  очаровательная страдалица была весьма податлива обследованию. Мужчине никак не удавалось придумать причины для того, чтобы включить в эту сферу грудь, соблазнительно выглядывавшую из декольте.  Однако, к его удовольствию, чресла женщины, восходившие к холмику Венеры, покрытому шелковистыми, отливающими золотом волосками, были совсем рядом с обоснованной профессиональной необходимостью областью обследования. Доктор ловил себя на том, что наглел раз от разу, не видя возражений, и с трудом останавливал свои немедицинские поползновения, когда чувствовал, что кончики его пальцев уже касаются  волосков на лоне.

        А какая у неё была кожа! Одновременно прохладная и  нежная, как атлас или бархат. От прикосновений и поглаживаний на собственной коже хирурга появлялись мурашки, как при ознобе. Он всякий раз ощущал сексуальное возбуждение, чувствовал напряжение от настигавшего его в такие минуты внутреннего беспокойства, вожделения и силился преодолеть предательски возникавшее косноязычие.      

Больная же ни разу не выразила недовольства или смущения, а лишь мягко и загадочно улыбалась в то время, как непослушные ладони доктора задерживались в местах предполагаемых симптомов дольше, чем этого требовала медицинская пальпация. Порой ему казалось, что и она желает продлить эти прикосновения. Только,  не будучи уверенным в своих предположениях и боясь быть неправильно  понятым,  мужчина старался вести себя максимально деликатно. С беспокойством следил он за процессом нежелательно быстрого «выздоровления», обнаруживая исчезавшие под контролем его осмелевших рук, вчера ещё ярко выраженные болевые симптомы.

Неожиданные и как будто случайные прикосновения её рук к его рукам и бёдрам, когда он наклонялся над ней, давали ему возможность предположить, что такими знаками женщина выражает намерение привлечь мужчину. Понятно, что при этом он ощущал трепет и сильное влечение. К счастью, естественную реакцию, скрывал предусмотрительно запахнутый медицинский халат. Ближе к  концу недели они были достаточно близко знакомы, слегка флиртовали во время бесед, чувствовали себя друг с другом раскованно и при выписке договорились о возможных встречах. Муж пациентки ни разу не заявлял о себе, и каких-либо контактов за время её лечения с ним у доктора не произошло.

         Первая встреча после того, как женщина покинула больницу, состоялась у них во время вечеринки, устроенной в квартире очаровательной блондинки  по случаю её благополучного выздоровления. Доктор был почётным гостем, обласканным вниманием подруг, всё время создававшим им условия для уединения во время танцев или сближения за столом, уменьшавшим освещение и отвлекавшим гостей. Подруги, по всей видимости, являлись соучастницами её плана, который, как потом оказалось, начал осуществляться с момента госпитализации в отделение, в палату к определённому врачу.

         Доктор несколько «перебрал»  и «головокружение от успехов» переросло в алкогольное опьянение, поведение его становилось всё более и более развязным. У него начало двоиться в глазах, но, прикрывая один глаз ладонью, он продолжал веселиться со всеми  и даже подпевал. Он перестал замечать, что окружающие обращают внимание на такие нюансы, как слишком близкое соприкосновение его тела с телом хозяйки в танце, довольно тесное сплетение ног под столом, а также трепетные прикосновения его руки к её бедру. Во всём его поведении сквозило явное нетерпение. Он плохо танцевал и позволял себе несколько па обычно после нескольких рюмок, но на той вечеринке доктор с удовольствием включился в быстрый фокстрот под популярную в те годы песенку: "О, Мари всегда мила, но полюбит ли она?".

        Отрезвел он лишь очутившись с сигаретой в руках на балконе 6-го этажа среди мужской части веселившейся компании, рядом с мрачно наблюдавшим  за всем происходящим хозяином дома, мужем соблазнительницы. Доктор тут же вспомнил, что супруг красавицы боксёр, поблагодарил за хлеб-соль и, быстро распрощавшись,  ретировался.

        Наутро он забыл и думать об опасности, а мечтал лишь о том, как бы поскорее увидеться с блондинкой.  Доктор не мог упрекнуть себя в использовании своей профессии или служебного положения с целью склонения даму к адюльтеру.  Он считал, что просто ответил взаимностью на желание женщины. Ему и в голову не приходило, что бывшая пациентка могла применить хитрую уловку, чтобы расставить сети молодому врачу, не ведавшему доселе интриг, не избалованному вниманием женщин и не знакомому с их коварством и лукавством.

        Молодой человек ничуть не разочаровался во время любовного свидания, будучи вознаграждённым умелыми ласками и возбуждающими ответными реакциями  на своё жадное обладание желанным телом. Нежные обольстительные груди женщины, умещавшиеся в его ладони словно  в футляр, оказались ещё более соблазнительными, нежели на глаз, а набухшие от желания соски,  как две созревшие ягоды, перекатывались между его губами и языком, вызывая неповторимые ощущения,  возбуждавшие обоих. Её бёдра в момент соития страстно обхватывали его, и она выглядела весьма сексуально в любой позе. Особенно сексуальной ему всегда представлялась поза амазонки, восседавшей на крупе коня и сжимавшей его своими бёдрами, разведенными в стороны на ширину седла. Эта поза, когда, двигаясь в том ритме и в том направлении, которое доставляет ей наибольшее удовольствие, женщина становится хозяйкой положения и легче добивается искомого наслаждения, тут же оказалась опробована партнёрами в сексуальной игре. Доктор с радостью предоставил женщине такую возможность. Ему оставалось только сдерживаться, чтобы не достичь цели прежде неё.  Сам он  знал, как это сделать, но чутко прислушивался ко всем проявлениям поведения женщины, сопутствующим соитию и предшествующим наступлению оргазма, стараясь не опережать их. Будучи достаточно неискушённым, он, вместе с тем, не был эгоистом в любви и при встречах всегда учитывал более сложную женскую физиологию, заботясь о том, чтобы женщина непременно получила наслаждение.  Оргазм её был чувственным, ярким и неподдельным. Доктор чувствовал удовлетворённость, счастливую усталость и опустошение. Ему доставляло искреннюю радость осознание того, что он, в первую очередь, подарил удовольствие женщине, наряду с тем, что получил его сам. Оба считали, что не было ничего пошлого и развратного в их откровенном, естественном и обоюдном прелюбодеянии.

        К сожалению, неведомыми ей путями, муж заподозрил измену. Честно признаться, она подозревала в своём провале одну из подружек-завистниц.  Физическое насилие со стороны мужа, его жестокость, грубое  обращение и шантаж заставили её признаться во многом. Причём, в её версии, лечащий врач выглядел соблазнителем, чьи попытки окончательной близости не осуществились. О такой версии любовники  договорились заведомо, почуяв, что «начали сгущаться тучи»...

Муж коварной соблазнительницы со своим братом явились к доктору домой и потребовали, под угрозой расправы, чтобы тот, если хочет остаться живым и не стать инвалидом, убрался из города навсегда.  Доктор всё отрицал, но обещал подумать. Вечером в ресторане, где обычно собирался городской бомонд, оказалась, говоря языком лихих 90-х, «забита стрелка», во время которой друзья доктора, здоровяки - хирурги, а также их "крыша", в лице вылеченных пациентов - горняков, потребовали у братьев признать конфликт исчерпанным и намекнули на то, чтобы ни один волос с головы  доктора не упал, в противном случае, мол, из города придётся уезжать мужу вместе с братом.

       После всего происшедшего в тот вечер, доктор со своей  очаровательной соблазнительницей, сексуальной и эротичной пациенткой и страстной любовницей больше не встречались.

       Вторая история, на мой взгляд не менее эротично окрашенная, имела совершенно иную подоплёку. Мой коллега, нейрохирург "божьей милостью", как-то поведал весьма романтичный мимолётный сюжет из своей практики. Случай этот, непосредственно связанный с его успешным врачеванием, имел развязкой необычную форму благодарности за исцеление. Причём, это далеко не тривиальное "спасибо" запомнилось ему на всю жизнь. 

Однажды весьма опытный и авторитетный невропатолог, знавший об увлечении нейрохирурга новокаиновыми блокадами при болевых синдромах и об их хорошем лечебном эффекте, направил к нему молодую красивую женщину, страдавшую приступами болей в области лица и головы. Все консервативные методы лечения, а также средства народной медицины, к которым прибегала пациентка, оказались мало эффективными или вовсе бесполезными, и тогда она, по совету невропатолога, решила испробовать блокаду нервного узла на шее, в том случае, если это совпадёт с мнением нейрохирурга.   Женщина оказалась женой одного из городских бонз.  

Как рассказывал мой коллега, при первой встрече он оказался просто-напросто ошарашен, увидев перед собой нежное и хрупкое создание, явившееся, наподобие видения, в его кабинет. Лёгкое шелковистое летнее платье облегало стройную фигуру женщины, повторяя все её формы. Типично славянское лицо было окружено золотистыми, свободно ниспадающими прядями вьющихся локонов. Косметики была самая малость, ибо голубые глаза и красивые губы в ней не нуждались, поскольку казались естественно и чётко очерченными самой природой. На очаровательных ножках доктор заметил ажурные туфельки на высоком тонком каблуке, со вкусом подобранные в тон платью. Небольшая грудь женщины, как и чётко проступавший бугорок соска, явственно контурировались, свидетельствуя об отсутствии лифчика. Приталенный фасон платья подчёркивал изящество фигуры и едва выступающий овальный живот, без излишков жировых отложений по бокам. Бёдра напоминали перевёрнутые античные, безукоризненной формы, амфоры, и плавно перетекали от аккуратных тугих ягодиц и всей области таза к чуть заострённым коленкам, стройным голеням и аккуратным лодыжкам.

       Слегка смущаясь и чуть розовея при ответах на врачебные вопросы при осмотре, пациентка вела себя просто и естественно, без претензий, присущих некоторым высокопоставленным жёнам. Она тут же согласилась на блокаду, не откладывая процедуру в долгий ящик, очевидно, настрадавшись сполна от частых приступов болей. Мужу звонить не стала, равно как и отсоветовала врачу делать это.

        Не без некоторого волнения, но с профессиональным спокойствием и выверенными длительной практикой точными движениями, нейрохирург произвёл блокаду, после которой боль у пациентки, тут же на столе, исчезла. Через несколько минут, приведя себя в порядок и с благодарной улыбкой на лице, попрощавшись, бывшая страдалица ушла, оставив после себя волнующий аромат духов. Видение исчезло, как всегда исчезают  красивые чужие женщины...

       Примерно через неделю-две нейрохирургу позвонил невропатолог, направлявший больную, и поздравил доктора с успехом, сообщив, что приступы боли у пациентки больше не повторялись. Он передал слова благодарности, а также рассказал о желании женщины высказать ему эту благодарность лично. Ожидая появления  прекрасной и соблазнительной пациентки, доктор заметил про себя, что ему никак не хотелось бы видеть красавицу с традиционной бутылкой алкогольного напитка, пусть и самого изысканного, и в самой красивой упаковке. Он хотел ещё раз полюбоваться ею и погрезить о виртуальной картине невозможного. Но она пришла с одной красной гвоздикой в руке, лёгкая, весёлая, смелая и раскованная. Подошла, поцеловала в щеку и сказала просто и чётко: "Я Ваша"!

       Вначале доктор подумал, что ослышался, и что всё происходящее, по меньшей мере, мираж. Возникшая неожиданная ситуация вызвала у него некоторое замешательство, хотя он, в силу натуры, не отличался робостью во взаимоотношениях с женщинами. Однако ведь и случай был особый: во-первых, пациентка, во-вторых, жена известного в городе крупного деятеля, а в-третьих, он просто не мог поверить в возможность такого счастья, предложенного в виде подарка от очаровательной женщины, которую не пожелать казалось неестественным для нормального мужчины без комплексов. У доктора же их и не водилось, а потому все сомнения оказались тут же отброшены, тем более, что и она, заметив его нерешительность, переспросила: "Доктор, Вы что - против?". "Поехали!" - выпалил  он, и они умчались навстречу неожиданным многообещающим событиям.

       Машина доктора, как обычно стояла под окнами его кабинета, но он сел в неё один и только на выезде с территории больницы, остановился, чтобы попутчица присоединилась к нему. Даже входя в квартиру,  доктор всё ещё не верил в претворение в действительность своих самых эротичных и сексуальных замыслов, которые ему так легко давались с привычными прежними партнёршами. С ними, прежними, всё было предопределено, знакомо и каждый раз выбиралось наилучшее из прошлого опыта. Здесь же всё было неожиданно, неизвестно, заманчиво и волнительно. Перед ним была прекрасная, обольстительная, но чужая и незнакомая ему женщина. Как к ней прикоснуться? С чего начать? Как и что она воспримет? Как отреагирует? Да..., как бы не ударить в грязь лицом от всех этих переживаний и ожиданий! Мысли эти промелькнули в голове у доктора, пока они поднимались по лестнице, входили внутрь и располагались в квартире. Женщина казалась спокойной и естественной.

       Когда доктор подошёл к незнакомке, обнял её за талию и привлёк к себе, она с неожиданным пылом и желанием прильнула к его губам, что сразу же разрядило обстановку, а главное, вернуло ему мужскую уверенность, смелость рукам, искренность чувствам и желаниям. Поцелуй был сексуально окрашен её углубившимся в рот доктора языком, а бедро, проникшее между его ногами, усилило вожделение и отмело все запреты. Его и её руки как бы вырвались на волю и стали страстно находить друг у друга те места, прикосновение к которым усиливало страсть и прибавляло наслаждения. Скромность незнакомки таяла на глазах, она превращалась в женщину, алчущую ласк и всяческого прелюбодеяния. Ко всему, она оказалась первобытно откровенна в выбираемых ею положениях тела  и желаниях ощутить и впитать  прикосновения его рук, губ, мужской плоти ко всем своим явным и скрытым, поверхностным и глубоким эрогенным зонам. Такое её поведение не выглядело примитивным и грубым, а, напротив, казалось естественным и оправданным. Позы и ответные реакции на его действия были  грациозны и сексуальны. Их отражения  в зеркале, стоявшем в углу комнаты, напоминало красивые  эротичные картины, которые ещё больше распаляли у обоих вожделение.      Они находились в плену неподдельной страсти, полны желаний, которыми и насладились сполна. «Какой ты сладкий!» - в конце оргазма выдохнула она, с трудом оторвавшись от его разгорячённого тела. А он старался насмотреться на неё вдоволь.

        Наш герой, как и каждый мужчина на его месте, не хотел сомневаться в искренности проявлений и воплощений женской сексуальности. Нет-нет, невозможно так разыграть роль, думал позже доктор, пытаясь трезво осмыслить происшедшее с ними. Мужчинам всегда проще быть естественными, женщинам - сложнее. Следовательно, лучше поверить, нежели сомневаться, хотя ещё Пушкин напоминал о подобных ситуациях в своих строках "вам обмануть меня не трудно - я сам обманываться рад..."

        Расставаясь с доктором после свидания, бывшая больная честно призналась, что и ей было хорошо, только, несмотря на это, видеться они не должны. Так и случилось. Правда, как рассказывал мой друг, случился один телефонный звонок во время какого - то далёкого  застолья, когда, танцевавший с нею другой наш коллега, передал доктору привет от женщины, и она сама, внезапно выхватив трубку, будучи явно навеселе, призналась, что любит его и будет помнить всегда, но слово своё сдержит. Вскоре очаровательная женщина с мужем уехали из нашего города, с тех пор доктор ничего о ней не слышал ...