«...\ К примеру, французская фирма «Коти» из дерьма изготовляет духи тончайшего аромата....\ не лучше ли, отбросив предубеждение и ложную брезгливость, потреблять его в чистом виде, как замечательный витамин...\а ведь, если разобраться, так это, может быть, самое ценное на земле вещество, потому что вся наша жизнь происходит из дерьма и в дерьмо опять же уходит...» Из рассуждений селекционера Гладышева.

                                                                \В.Войнович «Жизнь и необычайные 

                                                             приключения солдата Ивана Чонкина»/                                        

           Прогуливаются два джентльмена. Один из них философствует: «Как приятно смотреть, как летают птички! А почему же коровы не летают?»   Вдруг, одна из пролетавших птичек с весёлым щебетом  «капнула» ему на шляпу. - «Как хорошо, что коровы не летают!» - заключил он свою беседу, пытаясь очистить шляпу.                                  

          Этот старый анекдот вспоминается даже тогда, когда не на тебя лично попадают, наиболее частые голубиные,  испражнения. Головы и шляпы великих людей, запечатлённых в мраморе и бронзе благодарным человечеством, а также многочисленные памятники и изваяния в самых престижных туристических местах планеты, засижены, как любят выражаться, а, по - сути, загажены помётом этих милых птиц. Они тут же подкармливаются бесчисленными туристами, очевидно, для быстрейшего восстановления продукта их жизнедеятельности к удовлетворению любознательности кормильцев, позволяющих им садиться на все участки тела и даже на головы, вызывая у некоторых из них телячий восторг. А монументы от Петра Первого до Ленина, от Черчилля до Кромвеля и так далее до бесконечного их числа, стоят с белесовато зелёными грязными потёками от макушек до мундиров и атрибутов  на площадях, в скверах, на дворцах - во всех цивилизованных странах. А руки не доходят, не успевают, да и не могут успеть отмыть, очистить, убрать все эти издержки собственной инициативы людей по привлечению птиц в  города.

         Голуби, «вы наши сизокрылые» до чего же вы привыкли быть поближе к нам, к людям, у которых не было и нет голубятен, и которые и не мечтают об этом. Зато у нас есть балконы, лоджии, подоконники и, наконец, кондиционеры. И всё это вы обсираете на полную катушку. И от вас  не так легко и не так уж дёшево отгородиться. Не так давно в нашем городке появились специалисты по засетчиванию  балконов, но нет ещё изготовителей козырьков. Пусть уж на них скапливаются ваши обильные испражнения. А без сеток по одному - два раза за лето появляются такие аккуратные и премилые яйца - чаще одно, слава богу. А потом из него появляется довольно неприглядный  птенец. И пусть бы себе рос, а потом и улетел, если бы не кучи фекалий вокруг.

         А теперь пройдёмся по тротуарам многих городов Европы и Америки. Оставим в покое Индию с её священными коровами и полчищами обезьян  вокруг жилья. Там, наверное, имеется армия уборщиков улиц, либо люди мирятся и живут среди отходов их жизнедеятельности. Иначе представить себе невозможно. А для нас хватает самых близких и самых давних друзей человека, наших очаровательных и преданных собак. Не могу без уважения, а порой и умиления смотреть на какую-нибудь аккуратненькую старушку, выгуливающую своего небольшого и уже потерявшего былую прелесть из-за явных примет одряхления пёсика  с неуверенной походкой и слабым хриплым тявканием. Как только собачка с удовольствием облегчится, бабуся, насладившись этой сценой, тут же проковыляет к небольшой кучке, и аккуратно собрав её в подготовленный целлофановый кулёчек, опустит  в ближайшую урну для мусора.

          В центре Тель Авива есть даже специальные урны с картинкой оправляющейся собачки. Нет уверенности, что необходимо было муниципалитету тратиться на это, ведь собачье дерьмо не ухудшило бы состояние мусора в обычной урне, да и собачка со старушкой не обиделись бы. Но, что есть, то есть, а мэру Большого Тель Авива есть, чем выделиться и чем возгордиться.

          Но я не об этом. А о тех бесчисленных кучках и кучах в зависимости от величины собаки, которые там и сям, везде и всюду, в любое время суток украшают пешеходные дорожки больших и малых городов и являются угрозой войти с ними в непосредственный контакт. «Подорваться на мине»,  шутя, называют подобную ситуацию, но вступившему в кучку фекалий уж  не до шуток и произносятся проклятия в адрес нерадивых хозяев собак, проявляющих своё неуважение к прохожим  бессобачникам, дворникам или к тем владельцам любимых шавок, которые убирают отходы.                            

         Некоторые, выгуливая собаку, знают, что надо бы убрать за ней, но украдкой оглядывают улицу - нет ли свидетелей и стараются побыстрее скрыться, отмежеваться от свежей кучки, наложенной собственной сукой или кобелём, завернуть за угол. А другие нагло продолжают гулять, переступив через  отходы любимой псины, чувствуя свою безнаказанность и плюя на угрозы штрафа за это. И в большинстве случаев, избегают какого либо наказания. И удовлетворённые прогулкой оба, собака и её хозяин, уходят, оставляя кучку или кучу на тротуаре. Самое интересное и всем знакомое явление - это стремление самой собаки спрятать свои какашки, зарыть их. И они всегда производят эти движения задними лапами, даже на асфальте, где им нечем прикрыть свой стыд принародной оправки. Но и собаки постепенно теряют этот свой врождённый инстинкт, и нередко констатируешь, что собака в возрасте спокойно оставляет свою кучу,   не оглянувшись, и даже привычно не обнюхивая её, не говоря уже о попытках зарыть,  уходит вместе со своим хозяином восвояси.

         Но не всякие экскременты - дерьмо. Есть  и полезные отходы жизнедеятельности животных и птиц. Хотя бы не с таким уж неприятным запахом, не говоря об использовании их.  К примеру, я всю жизнь любил запах конского навоза. Ещё в детстве свежие клубни или шары свежего навоза, оставляемые лошадьми, проезжавшими по нашей улице или впряженными в повозку, стоявшую какое то время в ожидании недалеко от нашего крыльца, вызывали в моём обонянии ощущение этого запаха и положительное к нему отношение. У меня не было к этим шарам брезгливости. Кстати, их даже иногда  называют  «лошадиными яблоками» и признают эстетически наиболее привлекательными, нежели экскременты других животных и, в частности, коров. Когда они разбивались о камни мостовой, я убеждался, видя, что там внутри чистая крошковатая масса переваренных зёрен и травы. Я их использовал, как удобрение в нашем палисаднике у дома, где у меня был свой огород. Я не  выращивал там «пукс», как Гладышев, но цветы или зелень к столу. Позже я узнал, что крестьяне широко используют лошадиный навоз и коровьи лепёшки, замешивая их в глину при строительстве коровников, хат-мазанок. Брикетами высушенного навоза отапливают дома в сёлах. В Индии дерьмо их священных коров вмешивают в лечебные снадобья. И у О'Генри кто-то рекомендовал лошадиный навоз как средство от ревматизма. Это дерьмо является полезным и не пропадает зря, как пропадают валяющиеся в сельских местностях бесчисленные козьи и овечьи шарики. И только кошки всегда зарывают свои испражнения, и жидкие и твёрдые. И в этом их благородство и порядочность.

         К слову, гуано \испанское guano/ - весьма полезные экскременты. Разложившийся в условиях сухого климата помет морской птицы, скапливающееся веками в местах птичьих базаров - отличное азотное и фосфорное быстродействующее удобрение. Оно относится к бесценным фекалиям и на его добычу, в качестве сельскохозяйственных удобрений, тратятся огромные экономически оправданные средства. Ну, буквально из говна делаются большие деньги. Пусть простит меня читатель за сорвавшуюся с языка истину.

         А из экскрементов слонов в Таиланде делают отличную бумагу. Благо их много и дефицита бумаг там не будет. А  к неприятному  запаху этого процесса можно привыкнуть, как к издержкам производства. Работают же скорняки в атмосфере невыносимого для случайного посетителя амбре. И делают изумительную, отлично пахнувшую кожу и изделия из неё.                                                                                                  Так что дерьмо дерьму рознь. Я только не хотел бы, чтобы меня,  подобно  незаслуженно порицаемому талантливому и честному писателю Владимиру Сорокину не назвали, как  его «калоедом» за некоторые откровенные натуралистические описания в его произведениях. Я ведь просто высказал  свои впечатления, наблюдения и  отношение к экскрементам  некоторых животных, окружающих нас, с дерьмом которых человек сталкивается постоянно.