Феня Галошкина

КАЛОШИ
(эссе) 

«Шёл дождь и два  студента,
один  в калошах ,
другой в университет»

(Курьёзное выражение)  

Отдельные моменты из самого раннего детства  отложились в моей памяти в виде зрительных образов, звуков, запахов, красок и эпизодов. Эти картины вырисовываются в результате возникших ассоциаций или в связи с увиденным, услышанным, прочитанным. То ли сами по себе, удивляя меня необъяснимостью этих процессов.

Как объяснить воспоминание о, казалось бы, давно забытых калошах? Блестящих своей чернотой, контрастирующей с ярко насыщенной   малиново-красным цветом подкладкой, напоминающей мягкую байку, и обладающих неповторимым запахом чистой резины. Ещё ни разу не мытые, не надёванные, со всеми не стёртыми   пупырышками протектора подошв. Стоящие в ряд с уже ношенными, а то и прохудившимися старыми то ли рядом с большими отцовскими дома под вешалкой, то ли в детском саду среди ряда себе подобных, одинаковых и для мальчиков и для девочек. И отличавшиеся от всех других блеском, свежестью, новизной, зазнайством. Новые калоши так нравились, что я была готова их трогать, нюхать,  хотелось даже лизнуть. Не зря же Корней Чуковский вставил образ съедобных калош в своё стихотворение «Телефон», когда взамен уже съеденных заказали ещё:

«- Ах, те, что ты выслал
На прошлой неделе,
Мы давно уже съели
И ждем, не дождемся,
Когда же ты снова пришлешь
К нашему ужину
Дюжину новых и сладких калош!» 

О съедобных калошах можно прочесть и в автобиографическом романе «Обещание на рассвете» французского писателя Ромена Гари , где показана готовность мальчика в доказательство своей любви к соседской девочке Валентине съесть сырую калошу как высший подвиг самоотверженного чувства. Эпизод романа послужил основой для памятника Ромену Гари, открытого22 июня 2007 года в Вильнюсе на улице Басанавичяус (бывшая Большая Погулянка), на которой жил будущий писатель, и где разворачивается часть действия романа. Памятник представляет бронзовую скульптуру, изображающую мальчика с прижатой к груди калошей в руках.

Калоши некогда входили в привычный, а порой и обязательный набор обуви, для которых шились специальные мешочки для детей, посещающих садики, либо ходящих в школу, чтоб не заносить в них грязь. За этим следили дежурные или специально выделенные педагоги. Ибо прав был профессор Преображенский из «Собачьего сердца» М. Булгакова, когда утверждал, что « Хамы победили не тогда, когда пошли в калошах по мраморному полу, а когда воспитанные люди не сделали им за это замечания». На мешочках были вышиты имена, фамилии или инициалы учеников. Без мешочков в школу могли и не пустить. В некоторых учреждениях стояли посудины для мытья калош. Появились калоши для работы в саду, для валенок. Выпускались даже валенки с заведомо приделанными калошами.                                                  

Калоши, как некогда и гамаши носила городская публика, её мужская часть, служащие, чиновники, научные работники, учителя, врачи. Ещё А.С.Пушкин, к примеру, писал брату: "Да, пришли мне калоши..."

Профессор Полежаев в фильме «Депутат Балтики» без калош не выходил из дому, о чём ему постоянно напоминала заботливая жена. Чеховский «Человек в футляре» - учитель гимназии Беликов - «был замечателен тем, что всегда, даже в очень хорошую погоду, выходил в калошах и с зонтиком...». Они были частью его «футляра», в который он пытался спрятаться от жизни. В какой-то мере метафорически писал о калошах, защищающих душу поэта - имажиниста в новых революционных реалиях А.Б.Мариенгоф:

                                 «Этих бурь ломовая лошадь
                   Прёт червонной зари кули.
                       Что ж, оденем на души калоши,
                       И в калошах по крови земли...»

Когда появились толстые подошвы у ботинок и туфель из новых добротных и модных материалов, то ли чище стало на тротуарах, то ли люди стали опрятнее и начали снимать обувь, заходя в дом, постепенно исчезли калоши. Они остались у персонажей старой литературы и даже в одной старой сказке Ганса Христиана Андерсена, которая и называется «Калоши счастья». Фея Счастья решила подарить людям калоши, в которых надевшие смогут «мгновенно перенести в любое место и любую эпоху - стоит ему только пожелать, - и от этого он почувствует себя совершенно счастливым». Фея Печали наоборот предсказала владельцу всяческие несчастья и «он будет самым несчастным человеком на земле и благословит ту минуту, когда, наконец, избавится от своих калош». И тогда владелица калош фея Счастья решила так: «А пока что я поставлю их у дверей. Авось кто-нибудь их наденет по ошибке вместо своих и обретет счастье. Фея Печали исчезла, а с ней и калоши. Должно быть, она решила, что теперь они будут принадлежать ей».

Если бы она мне подарила эти калоши, то смогла бы я, надев их, стать счастливой. Отчего же не помечтать? И снова носить такие красивые новые блестящие своей чернотой и резко контрастирующей малиновой подкладкой калоши. Калоши - это память навсегда...

Существующее выражение «сесть в калошу» означает «попасть в дурацкое положение», «потерпеть неудачу», «испытать провал». Выражение «посадить кого-либо в калошу» также означает - «поставить в смешное или неловкое положение». Почему именно в калошу, я пока так объяснения и не нашла. Какая калоша? И почему в нее надо сесть? Почему в этом случае мы говорим о том, что это попасть в какое-то неловкое положение? Потому, наверное,  что в диалектах калоша - это лужа (калужа, калюжа, как говорили в Украине). И до сих пор в это название сохранилось. Произошла переогласовка и вот, пожалуйста, теперь "сесть в калошу" - это попасть в неудачное положение, причем, внезапно.
Как в лужу с размаху плюхнуться.

А пока радиостанция "Серебряный дождь" ежегодно с 1996 года вручает награду «Серебряная калоша» «за самые спорные достижения в шоу-бизнесе  в виде мини-монумента.

(Примечание: Русские словари и российские филологи признают правильными и однозначными в написании слова Калоши и Галоши).