Мотовилов   Анатолий

   

Читая Двойновича

ЯВЬ

Весна в Мюнхене. Ветерок тёплый цветы ласкает. Солнце при параде.

В Английском саду, звоном птиц усыпанном, застаю на месте Вована Двойновича. А куда бы он делся? Сидит, соловеет под криком чаек на облезлой чугунной скамье времён оных. Носом - в пивной бокал, ко мне, - боком. Весь в вельвете элегантно мятом, на фоне города, плющом вельветовым оплетённого, под вельветовым германским небом, у озера рябого с тёмными гусями и бесстыдно бродящими в вельветовой воде и вдоль берега натуралами голубыми и синими от осеннего германского ветра и дождя. Прихлёбывает себе «массу» пива баварского да с глубокой печалью размышляет про Россию-матушку, - чего бы ей ещё напакостить, какую чернуху с Чинкиным накатать, изыскивая образы в первичных и вторичных половых признаках нудистов.

Или нумизматов? Как правильно?

Осень, тучи чёрные. И тут я влетаю, - легко, воздушно, тепло, солнечно.

-  Здравствуй, Вован, - здороваюсь, присаживаюсь с искрящимся пивом и пеной бокалом, задыхаясь от мощной любви к человечеству.

-  Здравствуйте, - отвечает вежливо. Но сам меня не знает, - кто такой и откуда. Может агент ФСБ, - думает, - я же вижу. Он их не боится, но опасается и, если что, уходит от откровенного, под протокол, разговора. Сторонится, не желая потерять лицо в глазах морщинистых западных эстетов, вдовствующих королевских особ и прочих ихних спецслужб.

Объясняю ему, чтобы прояснить, что никакой не агент я вовсе, а как начинающий писатель и тщательный исследователь природы отношений, выяснить хочу мысли художника слова о весне вокруг и вообще: в порядке ведения, по мере поступления, особливо касательно жизни и необычайных приключений Пима Карноволова, выдуманного Вованом из головы писателя Зощенко, если я чего-нибудь не путаю. А ежели чего-то путаю, - извините, товарищ, и не досадуйте.

А откуда ему известно, что я писатель? Может наоборот, - агент подосланный, - вот он и молчит вглухую на фоне сырой германской погоды, экономно хлебает свою «массу» и прикидывает, что да как.

Но я-то, весь в брызгах солнца, инициативы разговора не упускаю и упорно настаиваю, - пусть ответит, если знает, о причинах и следствиях, и по половому вопросу, в историческом аспекте и перспективе приступившего тысячелетия. Не бросая тень на плетень, и не злобствуя.

-  Но не дай, - думаю, - Бог, если ты, Вован, как все прожженные эмигранты - литераторы про метафизику духа разведёшь, философию концептуализма на свет божий вытащишь или экзистенциональные пеньки! Лично я к этому не готов, потому что прост как «Комсомольская правда».

А Вован в это время соображает, изучая анфас синюшные попки натуралов, что надиктовать  начинающему по данному вопросу, если это не агент. А если агент, то, как проявить лояльность, чтобы не потерять доверия. Или наоборот.

-  Пим Карноволов, - это задуманный и выдуманный мной из головы писателя Зощенко собирательный образ плохого писателя, подлеца и никудышного человека Солженицына, чтоб ему пусто было!

-   Кто такой? - удивляюсь, - почему не знаю?

-  Как, - возмущается, - не знаешь? Обязан знать! Его весь мир знает. Кучу томов нагородил, на сто, приблизительно, языков переведён, Нобелевскую премию отхватил!

-  За что, - интересуюсь, - премия, ежели писатель плохой и человек никудышный? Может открытие какое в медицине ума сделал? Клон какой изобрёл, прогрессивному человечеству угрожающий?

-  Кто? - спрашивает Вован.

-  Как кто? Карноволов твой, - сам же пугаешь.

-  Ты не понял. Карноволов - образ собирательный, типичный представитель плохих писателей и никудышных людей, за тридцать американских рублей продающих принципиальные принципы.

К неограниченной власти призывает, а сам туда и метит.

-  Ну, гад! Так за что же ему премия? - настаиваю.

-  Кому?

-  Карноволову твоему.

-  Да при чём тут Карноволов! Премия - Солженицыну.

-  А за что Солженицыну?

-  В области литературы. Я же говорю, - кучу томов нагородил, на сто языков переведён приблизительно. Ты что, Солженицына не читал? А говоришь, писатель? Агент ФСБ, - я же вижу.

-  Никакой не агент. Писатель начинающий, мне простительно. Сам - то Солженицына читал? Или по слухам?

-  Читал, - говорит, - вдоль и поперёк.

-  И что, достоин? Тянет на Нобелевскую или опять строют козни прихвостни империалистические? Вон и Бродскому зарядили. Прям, культпоход какой-то против устоев!

-  Я тебе так про Солженицына скажу, - кое-что он для литературы сделал, пока был, вот как ты, начинающим. Все охали и ахали.

И я, захваченный общим восторгом, тоже охал и ахал.

-  Болели зубы? Живот крутило?

-  Солжефрения, - все охали и ахали и я, охал и ахал.

-  А потом он кое-что для литературы делать перестал и все перестали охать и ахать? И ты перестал?

-  Нет, кое-что для литературы он продолжал делать, и все продолжали охать и ахать. Пока он не взялся дразнить слона. Бедняге слону можно воткнуть шило в зад, а пока он будет поворачиваться чтобы ответить, забежать и воткнуть сзади шило ещё и ещё. Так, примерно, хамски и зверски терзал слона Солженицын. Нехороший человек, - садист.

-  В зоопарке, что, охраны не было? Цепных псов бы посадили, часовых на вышках кругом понатыкали. Жалко слона-то.

-  Нет, охраны хватало и псов цепных, и часовых на вышках с пушками и пулемётами. Но у него опыт. В тюрьме сидел, в лагерях школу прошёл, на химии прохлаждался. Раковый корпус проскочил, у музыкантов на дачах отсиживался. Хитрый, гад. Отсидится в глуши, накатает романец, и шилом - в зад, и ещё, и ещё. Слон ревёт, собаки воют, пулемёты палят, рабочие, колхозники, трудовая интеллигенция гневно осуждают. А он снова - шасть на дачу, и нет его! Все охают, ахают! И я охаю, ахаю и активно распространяю его сочинения по всей стране великой. Каюсь, было. Но моё сознание осталось не перевёрнутым и на мнение об авторе повлияло. Оно стало не лучше, а хуже.

-  Погоди-ка, мнение или сознание?

-  И то, и другое. Я уже не охал и не ахал. Сочинял своего Чинкина, открывал простым людям глаза на несправедливую их жизнь и позорное существование в зоопарке.

-  Выходит, сам к слону примеривался? А говоришь, жалко. Ну и рвали бы его с двух сторон. Слон большой, на всех бы хватило.

-  Нет, я на это не согласен. Мне одному мало.

-  Но если ты уже не ахал и не охал, надо ж было как-то реагировать, отвечать злу насилием. Ты ж не Толстой какой. Обошёл бы соседей, родственников, порылся в прошлом, посоветовался с вертухаями.

Глядишь, нарыл бы чего в его лагерном прошлом. Ну, и лыко в строку.

-  А ты точно начинающий? Молодой, гляжу, да ранний, с понятием.

Чтоб ты знал, я так и сделал. Из его же текстов нарыл. Тут он бумагу органам подписывает, тут пленного немца чемодан тащить заставил, а сам мечтает на другую сторону свалить. То евреи ему не по нраву, то малолетки, то министрам чернуху лепит, - вот я ему и вставил. Тут ты трус, тут - предатель, тут - соглашатель, тут - антисемит, тут - вообще писать разучился, у Даля слизываешь. Не голословно, с примерами, с мнениями жены моей, родных и близких. Попёрло, - только шум стоит!

Разжаловал ты себя, дорогой товарищ Солженицын из мировых писателей в провинциальные, - пожалуйте в Карноволовы! Мировой нынче - я. Врезал я ему по самое не хочу! Будут теперь мне охать и ахать. «Чинкин» есть, «Москва 2242», «Банкет на фоне рифа» - радуйтесь, господа, последнему слову, охайте и ахайте!

-  Силён, одобряю. И что там, на Западе? Куда теперь Солженицына? Авторитет, всё-таки, нобелевский лауреат, как ни как, тиражи, монографии, фильмы по его текстам, - поступают слухи, - снимают...

-  А кому он там нужен? Прожил в Отрадном затворником, носа не высовывал, на собственные премьеры не показывался. Ныряние в пруд ему дороже! Таких там не любят и скоро забудут. А мои тиражи уже есть и ещё будут, когда поймут там, кто такой Пим Карноволов и как он воюет против социал-демократов.

-  Здорово, - говорю, - у тебя, Вован, всё продуманно и смазано. Но мне лично старика жалко. Да и слона давно свалили и на части порвали. Одни козлы остались да сын юриста. Скукота, смотреть не на что. А за откровенный разговор благодарю душевно и желаю дальнейших успехов в боевой и политической подготовке будущего генерала Чинкина.

-  Спасибо, - отвечает, - юмор ценю с детства и всячески приветствую его как в жизни, так и на страницах своих бессмертных произведений.

Здесь вдруг замечаем, что заболтались и стремительно пролетело время. Солнце упало, дождь кончился, пришла зима. Над седой равниной чаек ветер в кучу собирает. Натуралы сбились в стаю, как увидели Вована.

Ну, тут автографы, воздушные поцелуи, фуё-муё под отдалённый шум пивной пены. Я, - тихо так, - от винта, в прохладу бунгало, отдохнуть, осмыслить новые впечатления, создать эссе, усилить конфликт, довести до абсурда. Лечь, уснуть, увидеть сон.

СОН

Весна в Мюнхене. Ветерок ласковый по цветам шастает. Солнце. Всё, как наяву. Озеро, гуси, нудисты. Тьфу-ты, думаю, по кругу пошёл. Щас Вован Двойнович подскребёт, на скамейку чугунную присядет. И... только я об этом мечту в сон закинул, глядь - две дамы в пелеринах, во всём чёрном и в тоске - не подходи. Погода сразу, - бац! - сменилась резко на хмурую. И место вроде не то. Серое местечко, не вельветовое вовсе. Деревья чёрные голышом над прудами тащатся. Москва вроде.

Пруды Патриаршие. Не был я тут сроду, но что-то подсказывает, - они. Cтарый трамвай вон побрякивает, тётка в телогрейке с банкой масла прошла. Ну, сон и сон, я ж соображаю. А дамы на скамейку ту присели и только что не плачут. Потонул, может, кто, или жизни лишился? Помочь надо как-то дамам, посодействовать, сюжет подтолкнуть. Топчусь тут без толку, а сон-то, он не резиновый, - проходит сон, как с белых яблонь розовый туман.

Ну, тучи я, допустим, убрал для перемены настроения и чтоб видны были обстоятельства. Подошёл, и в лоб, - О чём грусть, девушки?

Признайтесь, облегчите душу. Погиб кто, или опять непорочное зачатие? - И солнышком радости своей на них рассыпался. Сон ведь, ничего не жалко.

А одна мне, что помладше, - Человека родного потеряли. Сына, можно сказать, приёмного. Трепетный был, талантливый. Песню написал про космонавтов, книжку в Политиздате выпустили о революционерке - бомбистке, с Союзом Писателей поганым рассорился, три тома приключений простого советского солдата издал. Похоже это на него? - у старшей интересуется.

-  Простите мне мою резкость, - вступила старшая решительно, - но я всегда дивилась его мужеству. Как бесстрашно держался он здесь, на переднем крае с открытым забралом. Так с открытым на Запад и махнул Живи да радуйся, а он вон чего выкамаривает, - и плавно так в небо рукой поводит. А там, по голубому фону, стилизованной старословянской вязью, от Останкино до Воробьёвых гор, мама родная:  цифирь - 2242!

Пузырится цифирь, огнём радужным переливается, салютом наций гремит, ракетами постреливает, дирижабли запускает. А к прудам Патриаршим по небу текст поплыл. Сон, не сон, - судите сами.

Часть первая «РАЗГОВОР ЗА КРУЖКОЙ ПИВА» Место действия Английский сад, Мюнхен. Мы сидели в пивной на открытом воздухе.

(дамы слегка озадачились) ...Мы сидели друг против друга и Руди слегка загораживал мне общий обзор, но, скосив глаза чуть правее (дамы скосили и чуть не окосели), я видел перед собой отливающее свинцом озеро, по берегу которого, переваливаясь с ноги на ногу, медленно прохаживались жирные гуси (Видимо, осень - предположила младшая, - гуси жир нагуляли) и голые немцы (нет-нет, лето, жарко, - возразила старшая).

Сон в руку, понял я, -  Текстик какой-то муторный, - замечаю, - слабоватый текстик для маститого и талантливого. У гусей ноги выросли...

Дамы губки надули, кулачки сжали, - стыдно за приёмыша. А по небу:

«...Мне казалось, что наши отношения уже установились, но когда Зильберович попросил у Симыча что-нибудь почитать, тот взбеленился и, стреляя в Лео глазами, стал утверждать, что читать нечего, потому что он вообще ничего не пишет. А если что-то когда-то и маракует, то исключительно для себя. Видно он мне всё-таки не доверял. Зато Зильберовичу доверился настолько, что даже сообщил ему жгучую тайну своего сундука.»

-  «Жгучая тайна сундука» - это сильно, - восхищаюсь я, - а нет ли чего подобрее, с юморком, чтоб настроение откликнулось и деньги завелись.

-  Есть, - говорят, - пожалуйста. В этом месте все хохочут в голос, особенно родственники и иностранные корреспонденты.

-  Что ж вы раньше-то? Наливай!

«...Я не понял точно как это получилось. Сначала, кажется, раздался удар колокола, потом Том затрубил что-то бравурное, а Степанида ударила в барабан. И в то же самое время на аллее, идущей от дальних построек, появился чудный всадник в белых одеждах и на белом коне.

Пел саксофон, стучал барабан, пёс у крыльца рвался с цепи и лаял (Тут все валятся от хохота, - вставила младшая, - ну просто кишки рвут!) Конь стремился вперёд, грыз удила и мотал головой, всадник его сдерживал и приближался медленно, но неумолимо как рок («как рок» - ничего себе, - отметил я) Как я уже заметил, он был весь в белом».

«как рок. Как я...» - впечатляет. Накакал вундеркинд.)

Всё, дальше пошли разборки, розги, казни.

-  Вы ничего не перепутали, - на всякий случай уточнил я, - именно здесь хохочут в голос?

-  Есть документ, предъявила старшая, - ознакомьтесь.

«...сотни людей говорили нам, что они смеялись в голос, читая, например, сцену репетиции въезда на белом коне в Отрадном. И я им охотно верю, потому что сама смеялась в голос, когда читала её, причём это было со мной не раз».

-  Может им всем психоаналитика попользовать? Прогулки перед сном, говорят, успокаивают.

-  Я вспомнила! - вспомнила младшая, - У светлой памяти, Дюма - отца, которого писателем-то не считали, с лошадьми и стилем всегда было в полном элегантном порядке, - и зарделась от глубокого знания  жизни и литературы.

А по небу тем временем: «...Существо это, не имевшее на себе ничего кроме подобия набедренной повязки, было, пожалуй, женского пола, о чём свидетельствовали вялые груди, (дамы потупились), но в то же время для женщины оно было каким-то слишком уж бесформенным и безвозрастным. Работая медленно и вяло, существо не обратило на нас никакого внимания и продолжало свою деятельность, заунывно напевая песенку...»

-  Мамочки, - пролепетала мысль, - как же всё запущенно и вяло.

Давайте, девушки свернём эту бодягу, ударим по полбанке и забудемся, - предложил я предложение, - мальчика не вернёшь. Вы же видите, он вяло продолжает свою деятельность, заунывно напевая песенку.

-  Мне кажется, рано ставить столь удручающий диагноз, - стала на защиту старшая, - дадим автору ещё один шанс. Я не исключаю отдельных шероховатостей, но шарм, признание, европейский уровень, знаете ли...

-  Вам голубушка этого не достаточно? - читаю, - «я ухватил бумагу за конец и потянул к себе» - Это он шутит так?

А в небесах продолжалось: «...Сила разочарования была столь велика, что семиты объединились и стали крушить всё подряд... Когда же на улицах появились колонны танков, то от грохота вообще не стало никакого спасения. По всему городу то там, то сям вспыхивали зарева пожаров и слышались выстрелы. Перед рассветом, завернувшись с головой в одеяло, я заснул, но долго спать не пришлось. Около семи часов что-то где-то так рвануло, что со звоном брызнули стёкла.

Потом выяснилось, что какой-то лётчик - идиот на сверхзвуковой скорости прошёл над самыми крышами. Хорошо, что я был укрыт с головой. Делать было нечего...»

Небо напоследок полыхнуло оранжево, осыпалось буковками, скукожилось и завернулось с головой в одеяло... Стало серо. В опустившейся на пруды тишине треснула о трамвайныё рельс стеклянная банка, ойкнула и выматерилсь тётка. Прошмыгнули трое. Пробежал кот, села ворона. Сон истлевал.

-  Не жалейте об ушедшем, девушки, - он бездарь. Кстати, если не секрет, о ком печалитесь?

-  Как?! - возмутились обе, - Как вы смеете так о замечательном русском писателе! Неужели вы не читали...

-  Я не читатель, я писатель, - вспомнил я чукотский эпос, - И всё-таки откройте мальчика имечко, не стыдитесь.

-  Владимир Двойнович, - унизила меня старшая, - вернёмся, Клюша, у нас ещё в запасе четырнадцать минут.

Они обнялись и ушли бульваром. А по городу то там, то сям, то рядом вспыхивали зарева пожаров. Пим Карноволов восходил на трон.

 

НИ СОН, НИ ЯВЬ

-  Да, девушки, - вспомнил я, проснувшись, - он и вам борьбой со слоном мозги законопатил. Ладно, Пим Карноволов... Ясно всё с Карноволовым. Но Чинкин-то, Чинкин, на котором Вован в западный рай въехал. Что это?

Я не читал. Я открыл книгу, увидел: «роман - анекдот». Анекдоты я люблю, - прекрасно рассказчика трактуют. Пробежал страницу, другую, - нет, не колышет меня смех, не берёт за яблочко. Заглянул поглубже и попал: «Во дворе было тихо, грязно, но дождь перестал. Ещё не совсем рассвело, но видимость была уже не плохая. Самолёт, расставив свои нелепые крылья, стоял на месте».

Я закрыл и забыл.

В далёкой светлой юности моей была женщина, на всю жизнь оставшаяся кумиром, эталоном красоты и чести. Обнорская Людмила Александровна, учитель литературы и русского. За подобные обороты, даже при безупречной грамотности письма, выводила она подателю сего великолепной красоты пару и добавляла каллиграфически, - «Это Вам за стиль, сударь!»

Да, тяжёлая выпала ночка, тоскливая. Разгулять бы её лёгкой выпивкой на двоих, смыть осадок. Звякнул Зильберовичу, тот откликнулся, подскочил с бутылкой беленькой. Выпили, посудачили.

-  Колись, - догадался он, - чего накропал опять? Кому фитиль вставил?

Сунул я ему рукопись, - Какой фитиль, так, - игра слов смешливых. Ознакомился приятель, - очки вспотели. Отодвинул, - убери, мол, и забудь. -  Сожги лучше, не знаешь ты Войновича. Я ему как-то по поручению Александра Исаевича звонил. Лучше не вспоминать...

-  Что ты, - говорю, - побойся Бога, какой Войнович?! Да разве ж я бы посмел? Солженицын ему раз в протекции отказал и правильно, кстати, сделал, так он две книги вони намешковал, не поленился. А меня бы с говном съел, не подавился. Нет, Двойнович, - персонаж вымышленный и никакого отношения к маститому правозащитнику не имеет. Зачем мне неприятности? Так что, как принято предварять в современных сериалах: «Все события вымышлены, совпадения с историческими личностями - случайны».

И такое сошло на меня облегчение, что гладышевский «Water closet» отдыхает по большому счёту. И по маленькому.         


Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться

Люди, участвующие в этой беседе

  • Гость - 'Гость'

    Текст памфлета, г-н Непомнящий в большей степени направлен не на то ЧТО пишет Войнович, а КАК он это делает. И привидённые отрвки из его нетленок яркое тому подтверждение. Какие бы соображения ни двигали автором, слово его (если уж взялся за Солженицина) обязано быть безупречным. Об этом, в основном, я попытался. А сопоставлять значение в истории литературы этих авторов, думаю занятие бесперспективное. Тут скорее, упомянутая Семёном Талейсником, басенка подходит. С ответным к Вам уважением.

  • Гость - Непомнящий Михаил

    Уважаемый Анатолий.
    Начну с того, что оба затронутых в Вашем произведении писателя находятся вне круга моих литературных пристрастий и интересов. Тем не менее я , конечно, читал их произведения, и у меня имеется собственное мнение о них как о литераторах и как о личностях , но это мнение я оставлю при себе, так как речь сейчас не об этом, а о Вашем памфлете и развернувшемся вокруг него споре.
    Мне очень нравится, как вы пишите (прочитал несколько Ваших произведений на «Острове» и в «Загранице» ), но зачем Вам ввязываться в полемику, а тем более, срываться и разбрасываться оскорблениями в адрес Войновича, чья вина заключается в том, что не считает он Солженицина священной коровой и личностью неприкасаемой, ведь в конце концов, это его(Войновича) личное право и личный взгляд на вещи, который, кстати сказать он никому не навязывает. А что до произведений провинившегося перед Вами писателя, так "Портрет на фоне мифа", конечно, не литература, а опять же попытка (абсолютно ненужная как и в Вашем случае) полемики по поводу достоверности-недостоверности художественного текста. Но художественный текст по определению недостоверен, поскольку является плодом вымысла-воображения ("выдуман из головы писателя Зощенко"), по сему претензии к автору по поводу того, как он изобразил своего героя, на мой взгляд, наивны - как хотел, так и изобразил, это касается не только Сим Симыча, но и Вашего Двойновича.
    Всем совершенно ясно, что прототипом Сим Симыча был Солженицын, но далеко не всем почему-то удается провести грань между героем романа и маститым писателем.
    Наверное, "Москва 2042" не самое лучшее произведение, написанное на русском языке, тем не менее это произведение художественное и судить его нужно по законам искусства, а не по моральному(уголовному) кодексу строителя-обустроителя коммунизма, России или чего бы там ни было.. Кстати , само по себе произведение не лишено определенных достоинств и даже прозрений . Конечно, в нем многое гиперболизированно и доведено до абсурда, но эти приемы еще никто не отменял в литературе (ну разве что советская цензура) . А образ Карновалова, пожалуй самый удачный , и несмотря на все преувеличения и комические черты, перед нами настоящий Властитель дум, Духовнй Отец и Пастырь нации, человек с сильной волей, несгибаемым характером, уверенный в собственной правоте и беззаветно преданный собственным идеалам. Разве не таков Солженицын, разве не таково его влияние на умы современников, разве не вернулся он в Россию на белом коне (фигурально, конечно, выражаясь), подобно герою романа?
    Пародия один из многочиленных и равноправных литературных жанров, и ее предметом может быть что угодно, только тоталитарные режимы имеют обыкновение вмешиваться в творческий процесс и диктовать автору, о чем писать можно , а о чем нельзя.
    Русская и мировая литература знает немало примеров, когда перо пародиста касалось самых громких имен – писались пародиии на Шекспира и Пушкина, дже само Евангелие подвергалось неоднократному осмеянию и пародированию (чего стоит, например, книга Лео Таксиля или «Гаврилиада» Пушкина), тем не менее величие великих осталось незыблимым, а святость святынь незапятнанной.
    Александр Исаевич Солженицын конечно же глыба и матерый человечище, но отнюдь не святой, а если и святой, то далеко не для всех, в частности, не для Войновича – вот он и написал на него пародию, лейтмотивом которой стало библейское «не сотвори себе кумира» , а Вы написали - на пародиста, и это нормально, так же нормально, как , если бы я написал пародию на Вас. Единственный критерий, который правомерно применять к литературному произведению (в том числе и к пародии) – это критерий качества – художественности, а правда-неправда – это все для журналистики-публицистики-документалистики, и это уже совсем другая тема.
    С огромным уважением к Вам и Вашему таланту.
    Михаил

  • Гость - Андерс Валерия

    Уважаемый Семён,
    я сняла много последних комментов. Если что-то забыла -то прошу доснимать лишние с Вашей и Автора точки зрения.
    Успехов,
    В.А.

  • Гость - Редколлегия.

    переходящих на личности НАШИХ Авторов, о комфортном состоянии которых заботится наша Редколлегия. Если кто-то настаивает на возвращении того или иного комментария -напишите в Редакцию.
    Дискуссия продолжается по теме, затронутой Анатолием Мотовиловым.

  • Гость - Талейсник Семен

    Я думаю, что убрать надо много, и не забыть убрать Мендельсона с его бредом. Я могу убрать только свои комменты, так как я не хозяин странички. Но моим оппонентам (с жёлчью) надо убрать и свои, а Мотя должен и может навести порядок, ведь он хозяин. Я не против вообще исчезнуть со своими комментами с этой страницы, коль скоро они раздражают.
    И Коровкина - миротворец наш - тоже может - раз и нету...

  • Гость - 'Гость'

    Встречаются двое друзей:
    - Привет! Что такой грустный?
    - Зуб болит!
    - Так сходи к стоматологу!
    - Да боюсь я их!
    - Ну, тогда иди на станцию, привяжи нитку к зубу и к поезду. Поезд дернет, и нормально!
    Через пару дней встречаются опять:
    - Ну, как дела? Как зуб?
    - Сесть стук оторвал!
    - Шесть зубов?!
    - Не! Сесть вагонов! А субы мне все масынист повыбивал!

  • Гость - 'Гость'

    Из одесских междусобойчиков:

    - Хаим, правда что джаз придумали негры?

    - Изя, я вас умоляю . . . У них в паспортах было, что они негры!?

  • Гость - 'Гость'

    - Почему ты до сих пор не женишься?
    - Честно говоря, я все время думаю о твоей жене.
    - Что, о моей жене?! Ты подонок!
    - Не волнуйся, я только опасаюсь, что и мне такая попадется...

  • Гость - Борисов Владимир

    Хочу еще раз повториться,за исключением последней книги (продолжение Чонкина),Войнович прекрасный автор,к-й вполне может иметь свой взгляд на фигуру масштаба Солженицина.Кстати,Семен,хочу поблагодарить вас за вашу книгу.Я уже делал это через сайтовскую почту,но боюсь вы не получили моего письма.Прошу у автора памфлета прощения за то,что пишу несколько не по теме.С уважением Владимир.

  • Гость - 'Гость'

    Совершенно с Вами согласен. Мотя.

  • Гость - 'Гость'

    А я думаю иначе. Извини.
    Надеюсь наши добрые отношения от этой разницы не рухнут.

  • Гость - 'Гость'

    Как бы ни принижали заслуги Солженицына, он останется в литературе, как Писатель! Вспомните «В круге первом» - «Я не ловец за человеческими душами!»
    Или в «Раковом корпусе» зацветающее весной дерево и др. образы, западающие при чтении.
    Как ни злословят его недруги, коих немало, но Солженицын –классик, и все шавки типа Войновича зря стараются. Суть в том, что Солженицын оставил после себя не только публицистику (к чему хотят низвести все его произведения), но и прекрасную художественную ЛИТЕРАТУРУ !
    Войновича забудут скоро, т.к. его вытеснят новые имена современных талантливых авторов, а имя Солженицына останется на века, как бы Войновичу не хотелось очернить имя учителя, что не делает ему чести.
    Валерия А.

  • Гость - Талейсник Семен

    Ну, и задал ты мне задачку, дорогой друг Мотя! Заставил сесть и прочитать «Портрет на фоне мифа» от первой до последней строки. «Москва 2042» была прочитана давно, но запомнилась. И я был в числе тех, кто обиделся на Войновича на пародию, представляя себе Сим Симыча Карноволова только Солженицыным. И думал, как он посмел замахнуться на автора «Одного дня Ивана Денисовича», «Архипелага..» со всеми Корпусами и Колёсами…Но прошло много лет. И теперь можно оглянуться и построчно вычитать у Вайновича всё, что он проанализировал и написал. Сравнить с тем, что сам видел, слышал, знал. И…согласиться почти со всем, что написал Войнович о Солженицине. О самом Войновиче у меня компрометирующих его материалов нет. Может быть, ты знаешь? Сообщи и я прочту и это. Кое-что в Солженицине, его поведении и высказываниях раздражало, но я не смел, считал, что не понимаю, не моего ума дело, не имею права, тем более, когда уехал из страны… Уже прочитал «200 лет вместе»… Так что, изменяю несколько свои высказывания и принимаю на веру написанное Войновичем, не имея аргументов против того, что им написано в отношении Солженицина. Но и оставаясь благодарным ко всему тому, что написал и сделал Александр Исаевич. Homo erare sunt (Человеку свойственно ошибаться)...
    На каком основании ты Войновича называешь «предателем и фигляром»? Он ведь привёл факты и неопровержимые доказательства, включая документы…
    Позволь вставить цитаты из Войновича, говорящие, что он не охаивает Солженицина, а критически относится к нему, как человеку, так и писателю.
    «Мое мнение, может быть, ошибочное, но честное. Солженицын - историческая фигура. В истории он останется. Как потомки оценят его роль, не знаю. Думаю, оценят по- разному, в зависимости от пристрастий оценщика. Но как писателя... « И далее:
    «Мое мнение сводится к тому, что писатель он был неплохой, местами даже замечательный, но представления о его величии, гениальности, пророческих способностях и моральной чистоте относятся к числу мифических. Миф под названием "Солженицын" постепенно (и с его собственной помощью) развеивается. В сознании некоторых он уже развеян настолько, что эти люди (в основном литераторы) вообще машут рукой, отказывая ему в серьезных литературных способностях (Татьяна Толстая считает его скучным публицистом)….»
    И закончить также, как закончил свой «Портрет…» Войнович:
    «Это все укрепляет меня в убеждении, что жить не по лжи трудно.
    Но надо.
    Но бесполезно».
    И я так думаю. Извини.

  • Гость - 'Гость'

    Сёма, что с тобой? Где ты в ткесте увидел МОЁ отрицательное отношение к Солженицину? Всё, что относится к этому, священному для меня имени, говорится устами Войновича. Предателя и фигляра.
    И это не выдуманные мной факты. Открой и прочти в Википедии его знаменитый опус "Портрет на фоне мифа". Вот где истинное лицо этого, с позволения сказать, правозащитника. Всю жизнь он защищал только своё право быть на слуху. Сначала просоветскими стишками, песенками, пьесками и книжками о борцах с царизмом. А затем, по стопам Солженицина, решил протолкнуться в литературе протеста, одновременно затоптав учителя. Об этом мой памфлет (смею так обозначить свой текст).
    С неизменным к тебе уважением, Мотя.

  • Гость - Умеренко Ефим

    Господа, перечитайте комменты, здесь все пишут об одном, цитирую:
    «Двойнович -образ двойной, и больше отрицательный...Глубины падения показаны. А пиков подъёмов, вдохновения и взлётов нет ни у одного из 3-х приведенных писателей. (я имел ввиду 3-го –А.Мотовилова)».
    Семён: «Пишите, друг Матвей, не только очерняя заслуги даже тех, кто ошибался».
    Так что, фактически Анатолию был поставлен один вопрос о том, что же позитивного в Войновиче? на который он частично ответил:
    «активно распространял сочинения Солженицина, по всей стране великой. Каюсь, было».
    В отрывках из Войновича Вы, Анатолий, показали корявый стиль этого автора. Но в то время ещё не было альтернативы в юмористичнской литературе, не было ни "Алкогольных прогулок" А.Бизяка , ни "Иронической прозы" С.Судакова. Поэтому, довольствовались тогда , чем могли.
    С уважением,
    Др.Ефим.

  • Гость - Талейсник Семен

    У Войновича, как и у Солженицина, а также и у третьего писателя, о котором пишет д-р Ефим(?) несомненно есть много, к чему можно придраться, с чем можно не согласиться, на что можно и посетовать...Но и заслуг у каждого из них немало и почитаемы они среди народа не зря. Что же это Вы ищете, выискиваете вместе с Мотовиловым, Валерией, вкупе, самые недостойные стороны, завуалируя их несомненные заслуги..? Они люди, писатели, описыватели, а не Боги, хотели как лучше для своей страны, а в патриотизме их сомнений нет. Может быть что-то и не получилось, как всем бы хотелось. А их личные взаимоотношения (отказ в протекции) и мелкие огрехи мало весят на чаше весов наряду с их заслугами. Не согласен в корне!
    Давайте лучше вспомним и споём: - " Заправлены в планшеты космические карты...". Давайте спросим у Растроповича мнение о Солженицине, давйте сами откроем глаза на "Архипелаг ГУЛАГ", давайте перечитаем "Один день Ивана Денисовича", вернувшись в молодость.. Что это с Вами, господа хорошие? Ищете по сусекам темы для литературных опусов? Тем вокруг и в прошлом невпроворот. Пишите, друг Матвей, не только очерняя заслуги даже тех, кто ошибался. Удачи. С уважением, Семён.

  • Гость - Талейсник Семен

    Цитата из моего коммента к Концерту Растроповича: - "Я думал отмолчаться в связи с тем, что личность великого маэстро была подана с восприятия его пацаном, не способным оценить ни исполнителя, ни музыки, что было мне местами довольно неприятно, хотя язык и стиль произведения автора были, как всегда, на высоте по своей самобытности, построению фраз, выборе слов, созданию и написанию текста". Так что "обхезал" Растроповича не Мотя, а тот пацан, который ещё не смог его воспринять как Великого Музыканта и Человека. Так и сейчас, подчёркивая достоинства автора, как писателя, защищаю от шельмования уважаемых мною Солженицина и Войновича, поданных им в неприглядном и карикатурном виде. "Слизывать" у Даля - это не преступление. Все "биографы" (и я, когда тем же занимаюсь) компилируют понемногу, я не устаю об этом говорить, вызывая недовольство. Хотя сам Войнович в своей "Москве 2042" не слабо проехался по дутому авторитету Солженицина, но в духе доброй сатиры, а не по злобе. Если автор располагает доказательством предательства Солженицина на фронте, то это серьёзный "наклёп"...(или правда?), то почему об этом не пишут другие знатоки его биографии? А чем Вам не пофартил "знаменитый чонковед"? Назвать произведения одного или второго "маразмом", конечно, можно, но зачем. Это же не всем нравиться и не все с этим согласны. Удивлён ещё больше!

  • Гость - 'Гость'

    Согласен с мнением старших коллег, что ДВойнович -образ двойной, и больше отрицательный, чем позитивный. Глубины падения показаны. А пиков подъёмов, вдохновения и взлётов нет ни у одного из 3-х приведенных писателей. Примеров взлётов.
    А хотелось бы прочитать и про эту сторону писательского бытия.

  • Гость - 'Гость'

    Уважаемая Валерия, обсуждаемый текст возник не по поводу конкурса и давольно давно, после прочтения двух "выдающихся" произведений Вл.Войн.
    "2042" и "Портрет на фоне мифа", в которых знаменитый "чонковед" разоблачает Солженицина во всех грехах, включая предательство на фронте и "слизывание" у Даля. И всё это "на фоне" вопиющей бездарщины, которую он прикрывает своей правозащитной деятельностью. При случае прочтите этот маразм. Мой текст, - реакция на словоблудие Войновича, которую я попытался выразить в сатирической форме. Жаль, что не все поняли мою попытку. А уж "Ай, Мотька..." и "обхезал Ростроповича" от друга Семёна не ожидал никак. Тем более, что в комменте под "Ростроповичем" он, чуть ли не единственный, защитил меня. Коротка наша память. Благодарю Вас за верное прочтение. И Верочке спасибо. Мотя.

  • Гость - Андерс Валерия

    Уважаемый Анатолий, в рассказе Вы высмеиваете Войновича и то, как сей известный писатель расправился с Нобелевским лауреатом Солженицыным за то, что тот ему отказал в протекции.
    Напомнило мне стычки- разборки по симпатиям и пр. у писателей на нашем Острове.
    Читала с интересом, ведь рассказ о личностях известных и нам небезразличных.
    Забавна с самого начала - конструкция рассказа : Мотовилов создал собирательный образ Двойновича, который в свою очередь создал «выдуманный мной из головы писателя Зощенко собирательный образ плохого писателя, подлеца и "никудышного человека» Солженицына.
    Диалоги крепко сбиты, с иронией, порой бьющей в самую суть писательской натуры:
    «- Я тебе так про Солженицына скажу, - кое-что он для литературы сделал, пока был, вот как ты, начинающим».
    "- А потом он кое-что для литературы делать перестал и все перестали охать и ахать? ...
    - Нет, кое-что для литературы он продолжал делать, и все продолжали охать и ахать. Пока он не взялся дразнить слона.
    -В зоопарке, что, охраны не было? Цепных псов...
    - Нет, охраны хватало и псов цепных, и часовых на вышках с пушками и пулемётами. Но у него опыт. В тюрьме сидел, в лагерях школу прошёл, на химии прохлаждался. Раковый корпус проскочил, у музыкантов на дачах отсиживался. Хитрый, гад. Отсидится в глуши, накатает романец, и шилом - в зад, и ещё, и ещё. Слон ревёт, собаки воют, пулемёты палят, рабочие, колхозники, трудовая интеллигенция гневно осуждают. А он снова - шасть на дачу, и нет его! Все охают, ахают! И я охаю, ахаю и активно распространяю его сочинения по всей стране великой."
    ......
    "- Выходит, сам к слону примеривался? ... Ну и рвали бы его с двух сторон. Слон большой, на всех бы хватило.
    - Нет, я на это не согласен. Мне одному мало."
    И дальше появиляется- ПОДЛОСТЬ!
    Которая, оказывается, присуща и «кузнецам человеческих душ!»:
    "- Но если ты уже не ахал и не охал, надо ж было как-то реагировать, отвечать злу насилием. Ты ж не Толстой какой. Обошёл бы соседей, родственников, порылся бы в прошлом...
    Глядишь, нарыл бы чего в его лагерном прошлом. Ну, и лыко в строку."
    "- Чтоб ты знал, я так и сделал. Из его же текстов нарыл...."
    -----
    Анатолий, здесь Вы, как Достоевский, открываете тёмные стороны завистливых душонок, ещё один пласт в глубине подсознания.
    Я не знаю, сравнить ли прочтение рассказа с «перемещением из слоя в слой», или переходом их одного коридора в другие пространства , но Ваше путешествие по разным замкнутым каналам оказалось и впрямь интересным и полным неожиданностей.
    Посмеялась и погрустила. И пожалела, что припозднились Вы с публикацией на Конкурсе «Юмор-2008», глядишь,на призовом месте она могла бы оказаться. Кстати, из членов ЖЮРИ никто, кроме Семёна, своё мнение не высказал.
    С наилучшими пожеланиями,
    Валерия

  • Гость - 'Гость'

    Язык вымороченный, искусственный.
    Стиль именно что "оригинальный". Поменьше оригинальничья и выкрутас, побольше естественности и простоты. У Вас это прекрасно получалось.
    С уважением,
    ЧИТАТЕЛЬ.

  • Гость - Талейсник Семен

    Я высказал своё мнение. Мне эта оригинальность языка у автора нравится, как и своя у Аксёнова, как и своя у Верника и т.д. А коли Вам не нравиться чья то манера писать, его язык, то и пишите автору не через кого-то, а напрямик, "естественно и просто", или Вы боитесь беседовать с глазу-на-глаз.
    Трусливый Вы комментатор, уважаемый Гость...

  • Гость - 'Гость'

    Язык вымороченный, искусственный.
    Стиль именно что "оригинальный". Поменьше оригинальничья и выкрутас, побольше естественности и простоты.
    ЧИТАТЕЛЬ.

  • Гость - Талейсник Семен

    Язык отличный, стиль оригинальный - индивидуальный (личный), сюжет надуманный и совсем не смешной,а в подстрочник у меня напрашивается дедушка Крылов: -"Ай, Мотька, знать он сильна, коль лает на слона!" (даже на двух). Смеяться из личных симпатий могут непринципиальные смехачи, понимающие лучше иных, вовсе неостроумных,не таких, как г-жа В. Стремковская...
    Как-то Ваш герой "обхезал" Растроповича. Теперь проехались по Войновичу и Солженицину. Ну, прямо, Фаддей Булгарин, какой-то. Неймётся...
    Не смешно-с, и обидно-с...
    С неизменным уважением к таланту Матвея Мотовилова, Семён.

  • Гость - Борисов Владимир

    М-да... Грустно братцы... Войнович конечно продолжение Чонкина вылепил дерьмово, но все остальное (что до того как), у него на высоте...
    Одно радует, что госпожа Стремковская смеялась, понравилось ей вышеизложенное... Искренне рад за нее. Я же, по всей видимости, оказался не слишком подготовленным читателем (увы, увы, увы)...
    И читая комент уважаемой Веры, вспомнилась отчего-то сказка про голого короля,:мол, если кому-то данный рассказ Анатолия Мотовилова не понравится, значит, не умеет он, бедолага, из слоя в слой перемещаться, и не испить ему (ужас какой!) предложенный коктейль "ума и остроумия". Ну а если серьезно, открыв страницу и увидев фамилию над рассказом, честно говоря, ожидал нечто более ...С уважением Владимир.

  • Гость - Стремковская Вера

    Мотя, браво! Потрясающе смешно со слоном и вообще..такая игра ума, со знанием образов, авторов. литературы и событий. что увлекает и тянет к разгадке. И такой подтекст во всем, что нужно быть подготовленным читателем, чтобы перемещаться из слоя в слой и не потерять нить..Браво! Спасибо за удовольствие настоящего литературного коктейля ума и остроумия. Вера

  • Гость - 'Гость'

    Ну, брат, ты и наколбасил...

  • Гость - 'Гость'

    "Пробежал страницу, другую, - нет, не колышет меня смех, не берёт за яблочко".

    "Дочитала, -И такое сошло на меня облегчение, что гладышевский «Water closet» отдыхает по большому счёту. И по маленькому."

    "Одним словом, Солжефрения"...

    - "А мне кажется, рано ставить столь удручающий диагноз, - стала на защиту старшая, - дадим автору ещё один шанс".

  • Гость - Вайнер Ирина

    Глубокоуважаемый Анатолий, я с трудом дочитала такое большое повествование только лишь потому, что написали его вы... Но я почему-то не смеялась. Похоже, что к концу конкурса все смешинки испарились. Не обессудьте...
    С искренним уважением - Ирина В.

Последние поступления

Кто сейчас на сайте?

Бобраков Игорь  

Посетители

  • Пользователей на сайте: 1
  • Пользователей не на сайте: 2,327
  • Гостей: 900