Сквозь дымку лет    

  У входа в театральную кассу девушка читала афишу.

-  Ваш билет на "Пер Гюнт" у меня, - сказал ей.

-  Вы думаете, что я хочу на "Пер Гюнт"?

Она обернулась, и я увидел ее глаза. 

-  Я знаю все! - сказал, не отводя взгляда.

«Сейчас повернется и уйдет, - подумал я. - Куда мне с моей-то рожей?!».

- Знать все - это, пожалуй, большое несчастье. Вам не кажется, что вы слишком преувеличиваете? Как меня зовут, всезнайка?

- Не знаю, но желания людей во многом одинаковы. И я подумал - почему бы вам не хотеть того же, что и я? Конечно, я  рисковал...

-  Боже, какой вы рисковый человек!

- Вы бы дослушали меня... Я рисковал, потому что...  мне очень не хотелось, чтобы вы ушли. Решайте.

-  Я тоже рисковый человек.

Мы вбежали в полупустой троллейбус. Сели. И я рассмотрел свою спутницу.

-  Вы очаровательны, сударыня, - сказал я. - "Веня, - говорила мне бабушка, -  мужчине с красивыми женщинами слишком много хлопот и мало счастья».

-  Зачем переживать заблаговременно? Ей-богу, вы себя не жалеете. Вот моя бабушка говорила...

-  Давайте не будем ссориться до спектакля. Хорошо? - предложил я. - Так что же говорила ваша бабушка?

-  "Рита, -  говорила мне бабушка, - держись подальше от трепачей - в потоке их слов обнаружить мысли затруднительно. Поверь моему опыту, детка".

-  А детка - это вы?

-  Детка - это я.

Мы смеялись громко, как смеются, бывает, дети по любому маломальскому поводу. На нас стали оглядываться, и я, изображая человека слишком воспитанного, раздраженно брюзжал:

-  Ведите себя прилично! На нас обращают внимание...

Лишний билет спрашивали за квартал от театра. Спрашивали с надеждой и  обреченно. Спрашивали, волнуясь, словно от нас зависело подарить им счастье или нет. Мы чувствовали себя обладателями пропуска в волшебный мир, и было немного жалко этих интеллигентных людей, которым сегодня не повезло.

За время, проведенное нами в театре, все изменилось - в город ворвалась оттепель. Капало с крыш. Туман окутал уличные фонари - они стояли, как святые, с сияющим нимбом.

Мы шли по безлюдным улицам. Рита напевала мелодии Грига. Казалось, что его музыка об этой тишине, щедрой капели, гаснущих окнах, темных зеркалах луж и надеждах, незримо витающих над нами. Когда мы подошли к ее дому, я, прощаясь, спросил:

-  А вам не приходило в голову проверить права ли ваша бабушка? Давайте начнем проверку завтра. У театральной кассы в семь.

-  Вы - Веня?
Я сразу признался.
-  Очень приятно. Мария Александровна - бабушка Риты.

Открыла сумочку и достала из нее лист бумаги. "Веня, - прочел я, - не сердитесь. У меня - температура, и в проверке участвовать не могу. Давайте к ней приступим, когда выздоровлю. Рита".
И ниже - номер телефона.

-  Большое спасибо, Мария Александровна. Мне давно хотелось познакомиться с вами.
-  Давно? - удивилась она.
-  Со вчерашнего вечера, - улыбаясь, уточнил я.

Она засмеялась, и сходство с Ритой обозначилось еще больше. "Так вот какой станет Рита, когда состарится", - подумалось мне.

- Насколько я понимаю, завтра мы сможем считать себя старыми знакомыми. Не правда ли?

Возражать ей было бессмысленно. Я промолчал, и после паузы спросил:
-  Разрешите - провожу вас?
- О, меня так давно не провожали молодые люди! Когда-то нравилось. Вы не находите, что я с вами разоткровенничалась?

-  Ну что вы! Все в меру. Как сказано в "Экклизиасте": "Не будь слишком правдив и не умствуй слишком", - сказал я.

Мы шли по улице Рубинштейна. Остановились возле  дома, часть фасада которого был в ремонтных строительных лесах.

- Здесь живет моя подруга. Мы с ней часто вспоминаем былое. Трудно поверить, но мы когда-то были такими же молодыми, как вы. Увлекались поэзией.

-  Мария Александровна, признайтесь - вы писали стихи?
-  Почему - писала? Пишу.
Фантазия приходит ко мне на дом -
сквозь дымку лет вернуться в юность. Мне
важней гораздо с юностью быть рядом,
чем ей внимать когда-нибудь во сне.

-  Великолепно!

-  Воспитанный человек иное не скажет. Рада была с вами познакомиться. Всего доброго.

Я смотрел ей вслед. Она шла походкой Риты.

Мы выбирали самые безлюдные улицы. Контуры крыш черной причудливой рамой обрамляли фрагменты звездного неба. Постанывал под ногами снежок. Вдыхая морозный воздух, превращали его в серебристый иней, делавший седыми наши волосы и  воротники пальто.

Когда идешь с женщиной, которая нравится, город преображается. В нем появляется таинственность. И многое, на что раньше не обращал внимания, становится интересным и значимым: причудливый ствол дерева, уходящего в ночное небо; освещенное окно в черных прожилках ветвей, глухие переулки, страдающие одиночеством. Словно давно не видевшиеся друзья, мы делились впечатлениями, мыслями, надеждами. 

Долго стояли у двери ее парадного, не решаясь проститься. И вдруг услышали сверху, словно глас Божий:

-  Ребята, идите пить чай!

И увидели на балконе Марию Александровну. Она стояла в накинутом на плечи пальто.

Мы пили чай янтарного цвета с нежным ароматом цветущей липы и ели вкуснейшие пирожки. Мария Александровна зажгла свечу и погасила люстру.
-  Так вкуснее, - объяснила  она.

Маленький огонек вцепился в короткий столбик фитиля и испуганно трепетал от смеха и громко сказанных слов, и  наши огромные тени шевелились на стенах.

Далеко за полночь я возвращался домой. Мне хотелось кому-то рассказать о необыкновенной девушке, о том, что обожаю ее, и что она пригласила меня на встречу Нового года. И я вошел в ближайшую телефонную будку, набрал номер.

-  Милиция? - спросил я.
-  Дежурная капитан Седова, - услышал уставший женский голос.
- Товарищ капитан, вы знаете, что произошло? Я влюбился!
-  Очень вам сочувствую, - и гудки, гудки, гудки...

Я смеялся, скакал на одной ноге, лепил "снежки" и швырял их в ночь. 

Рита распахнула дверь и увидела меня, запорошенного снегом, с переброшенной через плечо парой валенок, связанных бечевкой, с сумкой в одной руке и букетом красных гвоздик в другой. Из-под мышки у меня торчала коробка конфет.

Я шагнул во вкусно пахнущий дверной проем. Поставил сумку возле вешалки. На сумку положил валенки. Поцеловал Риту, вручил ей конфеты и цветы.

-  С наступающим! Ты не представляешь, как я спешил!

-  Сумка? Валенки? -  удивилась она. -  Что это значит?

-  Меня выгнали...

-  Как?! -  Рита застыла в недоумении.

- Меня выгнали в командировку. Как я не хотел! Представляешь? В самом конце дня. Срочно! В Омске жуткие неприятности с нашими приборами. Самолет в три ночи.

В комнате сверкала елка. Гости уже сидели за столом.

-  Его зовут Веня, - представила меня Рита.

Усадила меня на свободное место между Марией Александровной и белокурой девушкой.

-  Прошу принять, - сказала Рита, - и жаловать.

-  А любить? - лукаво спросила девушка.

-  Можно и любить, -  разрешила Рита.

Мария Александровна улыбнулась мне, как старому знакомому.

-  Что новенького вычитали в "Экклезиасте"? - спросила она.

- Приходи вовремя, и не обделенным будешь, - придумал я на ходу.

Мария Александровна недоверчиво посмотрела на меня.

- Принято считать, что кратчайший путь к сердцу мужчины лежит через желудок, - сказала девушка, щедро наполняя мою тарелку. - Суждение спорное, но все может быть. Меня зовут Настя. Хотите - я буду вашим гидом?

И она поведала сначала о тех, кто произносил тосты, а затем о присутствующих. В основном это были школьные и университетские друзья Риты. Через полчаса я был заочно знаком со всеми.

А тосты следовали чередой и были один умнее другого. Из-за суеты, всегда предшествующей неожиданной командировке, я не успел пообедать, и был очень голоден. Мне казалось, что на расстоянии вытянутой руки я опустошил все тарелки с закусками. Настя, сочувствуя мне, на некоторое время умолкла. Наконец-то пришла сытость. Я откинулся на спинку стула и огляделся.

-  Настя, - сказал я, - вы не находите, что интеллект из публики прямо-таки сочится?

-  Похоже, что вы пришли в себя. Кстати, когда ко мне обращаются на "вы", я чувствую себя старой теткой. В нашем кругу не принято быть очень вежливым.

Настя встала, подняла наполненную рюмку и громко сказала:

-  Ребята, я предлагаю коллективно выпить на брудершафт с Веней. Я буду олицетворять коллектив. Как мысль?

Все шумно согласились. Пришлось встать и совершить обряд перехода на "ты".

Когда начались танцы, и мы с Ритой кружились в вальсе, стал говорить о впечатлениях от ее друзей, называя их по имени. Рита была удивлена.

-  Настя, - догадалась она и засмеялась.

Мое внимание привлек парень богатырского сложения. Он танцевал, как танцует на волне большой корабль в окружении мелких суденышек. Его бас рокотал над хрупкой партнершей, голова которой едва доходила ему до подбородка. Когда музыка умолкла, он проводил ее к креслу.

- Петя, что ты сделал, чтобы родиться русским? - продолжала она разговор. -Можно подумать, что при желании ты мог родиться папуасом. Можешь гордиться не тем, что ты русский, а своим народом, но при этом не должен забывать, что и другим есть чем гордиться и не меньше. Но если гордишься, никто тебе не мешает. Стой себе и гордись. При этом не забывай закусывать, а то захмелеешь от гордости...
- Рита, скажи ей, чтоб не приставала, - попросил Петя.

Рядом собралась небольшая мужская компания. Ребята, оглядываясь, рассказывали анекдоты, не предназначенные для ушей милых дам, и хохотали.

-  Случай из жизни! Случай из жизни! - кричал светловолосый паренек с ярким пестрым галстуком и продолжал в полголоса.

Ребята плотно обступили его, чтобы лучше слышать. Взрыв смеха разбросал их головы по сторонам.

-  А еще! - продолжал тот же парень, но уже громко. - Иду вчера по коридору. Возле кафедры математики народ толпится - третья группа зачет сдает. Толик Васюк что-то зубрит - заглядывает в учебник, закатывает глаза, словно в обмороке, и шевелит губами, повторяя прочитанное. "Толик, - говорю ему, - ты не помнишь уравнение Васюкелли?" и напираю на два "л" в этой "итальянской" фамилии. "Васюкелли? - удивляется он. - Впервые слышу!" И давай листать  учебник.

После танцев возобновилось застолье. Настя куда-то пересела, а Рита - ко мне.

-  На правах тоста, - Рита встала с бокалом в руках и неожиданно запела  один из любимейших моих романсов:

   Гори, гори, моя звезда.

 Звезда любви приветная!

  Ты у меня одна заветная,

Другой не будет никогда.



Воспользовавшись паузой, я в ответ запел другой романс:

  День и ночь роняет сердце ласку,

День и ночь кружится голова,

День и ночь взволнованною сказкой

Мне звучат твои слова:



Только раз бывают в жизни встречи,

Только раз судьбою рвётся нить,

Только раз в холодный зимний вечер

 Мне так хочется любить!



 Попеременно каждый исполнял свой романс. 



   И неожиданно получился музыкальный диалог 



двух влюбленных.



   Нам аплодировали. Не хотелось уходить, но стрелки 



часов заставили встать. 







   Встретился глазами с Ритой и кивнул в сторону двери. 



Она торопливо стала собирать    для меня бутерброды, 

пирожки, пирожные. Я надел пальто. 

Перебросил через плечо 

 валенки. 



-  Какой ты смешной! - потянувшись ко мне,



 сказала Рита. 

Я поцеловал ее в губы. Потом еще раз и еще. Она ответила ласково и нежно.