Ириска
Уже несколько месяцев, несколько унылых зимних месяцев, я очень неохотно надеваю по утрам свою обычную школьную форму: шерстяное коричневое платье и, шерстяной же, чёрный передник. На этом тёмном и пустом фоне мне остро не хватает яркого красного пятна: пионерского галстука. Подумайте, какая несправедливость - семерых моих одноклассников приняли в пионеры уже в ноябре. А меня нет! Хотя я и учусь хорошо, и веду себя тоже очень хорошо. Просто мне осенью еще не было десяти.
Но вот, наконец-то, одним прекрасным весенним утром, я иду по улице со своего первого пионерского сбора. Тепло! Солнышко осторожно, через беретовый блин, гладит меня по макушке. Новое весеннее пальто на мне - нараспашку. Оно ещё чуть длинновато для меня. Твёрдые обшлага, не успевшие пока обмяться, скрывают половину ладони, большие накладные карманы пусты и прохладны, как пещеры. Я только что дала клятву! Моя готовность служить своей Родине и быть всем-всем примером так же свежа и необношена, как
моё новое пальто.
Рядом со мной идет моя подружка Оля. У неё день рождения только в сентябре - в пионеры ей пока рано. Но мы всё равно дружим. Мы пересчитываем наши копейки и, как обычно, в складчину, покупаем в киоске пару ирисок. Я не решаюсь положить свою ириску в рот: ведь пока её как следует не сомнёшь зубами, ириска будет твёрдая и квадратная, а щека оттопырится. И тогда можно нечаянно закапать сладким ирисочным соком свою ослепитель-
ную пионерскую форму.
Вдруг я вижу старичка! Он очень старенький и очень устал, совсем не может идти: всем телом прислонился к стене, а сумку поставил на скамейку. Сумка, наверное, очень тяжёлая...
- Дедушка! Вам помочь? - кидаюсь я к нему.
Но старичок, не отрываясь от стены, поворачивает ко мне голову и отвечает что-то очень злое, а что - я даже понять не могу. Удивлённая, я обхожу его с другой стороны и опять спрашиваю: - Дедушка! Вам помочь?
Но дедушка снова поворачивает ко мне только голову и, не отрывая туловища от стены, ещё раз бормочет что-то злое и шипучее. А Оля тянет, тянет меня за рукав и, наконец, совершенно огорошенную, оттаскивает в сторону.
- Почему он злится? - растерянно спрашиваю я у подружки.
- Ты что, не видишь? - Он же писает! - шепчет мне Оля. - Что ты к нему пристала?
Я машинально вытаскиваю из кармана ириску и так же машинально отправляю её в рот.
- Потому что у него тяжёлая сумка, - говорю я с оттопыренной щекой.
И жёлтая ирисочная клякса расплывается на моей белоснежной блузке...
* * *