Во время перестройки и реформ основная часть народа чувствовала себя униженной и оскорбленной. Среди поэтов тут же возникло новое поветрие под кодом Правдорубы. Так называл себя Игорь Ирьеньев (Рабинович).





И я тоже какое-то время в них числился и пытался донести до масс как свое мнение, так  и мнение некоторых соседей:

На подходе к коммунизму,
    Нас скрутило только так.
    Перестроечную клизму
    Вставил нам один… чудак.
    И с тех пор вот все основы
    Вводят нам посредством клизм
    Популярно, – вот и слово
    Появилось – популизм
    Вновь раздрай по нашей хате:
    – В коммунизм! – В капитализм!
    Но куда-то все же катим,
    И похоже в катаклизм.
    Вновь вливание – мол, скоро,
    Будем все и все иметь,
    Лучше б дали от запора
    Нам спокойно помереть.

Таких же правдорубов как я в 80-90-х было предостаточно. Редакции местных СМИ  были завалены "криками" их души:

"Ну почему тЕлик включая
Ты забываешь где живёшь?
Там на экране речь чужая,
Там мордобойства и грабёж".




Их, конечно, не печатали и эти «крики» появлялись на стенах домов, подъездов и на заборах.
Профессиональных поэтов среди правдорубов было немного.
Кроме Иртеньева на слуху были Игорь Губерман и Дмитрий Быков.
А еще  Евгений Лукин... и, если особо не скромничать - я (две первые юмористические книги уже выпустил.
Но у Иртеньева был выход на ТВ, у Дмитрия Быкова на литературные журналы  и в СМИ. Губерман освоил самиздат. Мы же с Лукиным были больше известны по дворовым стишкам-прибауткам, авторство которых приписывалось народу.
Иртеньев был интеллигентен и осторожен в оборотах речи. Он  сам свои стихи читал с экрана:


Каков итог недели?
Итог недели прост —
Нас снова поимели,
Как в гриву, так и в хвост.
Но мы покажем xpен им
Со всею прямотой,
Поскольку только крепнем
От процедуры той.


Губерман часто был груб и циничен, пытаясь этим привлечь рабочую интеллигенцию:

 Нельзя поднять людей с колен,
покуда плеть нужна холопу;
нам ветер свежих перемен
всегда вдували через жопу.

Лукин был более близок к улице, но не чурался изящности в своих виршах:

Нам демократия дала
свободу матерного слова.
Да и не надобно другого,
чтобы воспеть ее дела.

Я тоже стремился к обывательской аудитории подходя к событиям в стране с прагматичным видением ситуации:

Пойдешь налево – флаг нести заставят,
Пойдешь направо – там обокрадут,
И только прямо – к ордену представят! —
Представят точно – только не дадут!

Но все эти прибаутки мне  стали надоедать, так как большого смысла писать их не было. Все и так все понимали где мы и чем от нас пахнет:


Сивушный дух проходит сквозь года,
По времени реформ ядрёным ароматом,
И бывшие товарищи, а ныне господа,
Его нанюхавшись вокруг всё кроют матом.



 Наконеец, мне надоело тратить время на временьщиков. Захотелось заглянуть вглубь взаимоотношений власти и народа. А это уже было ближе к философии:


МЫ И ОНИ

    Там вот снова всех колышет
    – Президент неровно дышит.
    А у нас протечки в крыше,
    Да еще в подвале мыши.
    Там вон слышно снова делят
    Министерские портфели,
    Мы же дотянуть сумели
    До получки еле-еле,
    Мы одни – они другие,
    Там такие – мы сякие
    Там асфальт – у нас все кочки,
    Там дела – здесь заморочки,
    Там живут – мы существуем,
    Там поют, а мы кукуем
    И боюсь, не каждый знает,
    Что же нас объединяет?
    Просто! – Как тут не крутись,
    ИМ БЕЗ НАС НЕ ОБОЙТИСЬ!

Позже узнал – все поэты-правдорубы имеющие достаточную аудиторию, были под колпаком в идеологических отделах. Там даже шло изучение их поэтических «безобразий».
Мои книги оказались в Госдуме - случайность? Раньше так и считал - сейчас уже сомневаюсь. Видимо кто-то хотел чтобы там почитали, что о них народ думает:

Коридорами власти - коридорные ходят,

Что товарищи были - теперь господа,

И порядок наводят, наводят, наводят,

Но порядка нам с ними не видать никогда.

 

Коридорные эти не очень приметны,

Так мелькнут на задворках каких новостей,

Знаю только что опыт у них многолетний,

По замене на стенках портретов вождей.

 

Их улыбка порою ужас наводит,

Улыбнутся учтиво, а все при клыках,

Коридорами власти коридорные ходят,

Их тяжелая поступь на наших плечах.

 

А еще по просьбе моего случайного знакомого (отставного майора с Лубянки) я подписал книги нескольким высшим чинам Госбезопасности. Тогда я тоже посчитал это случайностью.
Сейчас прокрутив все эти моменты, почти уверен, что тогда находился под присмотром,  но, слава Богу издалека...


P.S. Все мое правдорубство  из первых книг 1996-2003 годов рождения. В следующих к политике я уже не возвращался. И вновь подошел прагматично: сатирические  стихи - стихи однодневки, и тратить на них время  и талант (польщу себе) - нецелесообразно. Например, мои эпиграммы и шаржи быстро устаревали:

- Побольше женщин бы в политику нам надо.

    Таких как я!
Ирина Хакамада.

    - Вокруг одни обноски недоноски!

    Один лишь я - что надо...
Жириновский.

Правда, иногда получались чуть более долговечные:

   
- Над всей страной уже роятся мухи!

    А им не свойственны ошибки...
Говорухин.

Но одни из моих "героев" уплыли за рубеж, кто-то ушел в тень, а другие  улетели в мир иной.
А я ушел в  серьезную поэзию и в прозу.Наступала эпоха затуманивания мозгов - дураки становились выше в цене, а сатирики наоборот:

Туман ползёт и над рекой,

и над оврагом,

Туман стоит и над Кремлём

с российским стягом,

Туман и в Лондоне -

его там кличут смогом,

Туман в квартирах,

в головах уже у многих,

Элементарно: взять везде всё затуманить,

Потом свалить всё на него... плохую память.

 
 Задача возбуждать и прояснять мозги стала неактуальной. Понемногу затихли мои бывшие "соратники".  Лет десять еще "повоевал" Губерман. Ирьеньев затих и живет на земле обетованной.  В настоящее время только Дмитрий Быков остается в сатирическом жанре.Но слишком иносказательно и с сексуальным подтекстом:


Я так хотел, чтоб мир со мной носился, —
А он с другими носится давно.
Так женщина подспудно ждёт насилья,
А ты, дурак, ведёшь её в кино.

 Я тоже только иногда возвращаюсь к сатире, но уже в прозе - в   анекдотах и  памфлетах, в открытых письмах известным политикам.  Срок их актуальности их, как правило, 2-3 года.


В начале нового тысячелетия в связи с изменениями в личной жизни потянуло в лирику. Я не стал сопротивляться. Вот так - поменяешь жену, меняется "муза" и жанр меняется. Но об этом позже.