Он крутился у моих ног белым пушистым комком и отчаянно визжал. Глупый маленький щенок, видимо, только что брошенный возвратившимися в Москву дачниками. Он был еще упитанный, чистый и ухоженный, а через несколько дней должен был превратиться в жалкого дворового пса.

     «Да, не повезло тебе, дружок. Бросили тебя, да еще в таком неподходящем месте, как платформа Каланчёвка, где полно хулиганов, пьяниц и других противных типов, которых мама называет «черным маревом», - подумала я и заскочила в электричку.

     Возвращаясь с первых занятий в институте, я была полна ожиданий беспечной студенческой жизни. Вытирать лужи за глупым щенком и несколько раз в день выгуливать его во дворе никак не входило в мои планы. Я прислонилась к вагонному окну и постаралась думать о чем-то приятном. Но мысли крутились вокруг бедного щенка. Подъезжая к своей станции, я окончательно решила вернуться на Каланчёвку и забрать собаку, чтобы потом ее пристроить в «хорошие руки».

     Я вышла из электрички, перешла через мост и поехала в обратном направлении. Щенка я нашла не сразу. Уже испачканный в грязи, он свернулся калачиком у забора и дремал. Не могу сказать, чтобы пес очень обрадовался моему появлению. Он даже пытался вырваться из моих рук и схватить меня за волосы. Но, почувствовав мою решительность, смирился и затих.

     Маму растрогала история щенка, и она сразу потащила его купаться в ванную, где маленькая мохнатая дрянь кусалась и фыркала. После душа мы завернули его в розовый махровый халат и стали ждать папу и его решения. Ждать пришлось довольно долго, так как именно в этот день было заседание кафедры кинодраматургии, которое обычно стихийно перерастало в пикник в ближайшем лесопарке или в буфете гостиницы «Турист» (см. «Алкогольные прогулки»).

     Папа пришел в веселом настроении, но, к счастью, один, без завкафедрой и других преподавателей.

- Я же просил, никаких собак и кошек! - воскликнул он, увидев щенка. То, что пес живет у нас временно, папа в этом состоянии понять не мог. Он в данный момент был переполнен кинодраматургией.

      Папа внимательно заглянул в собачьи глаза.

- Кого мне напоминает этот взгляд? - удивился он. - Сколько в нем ума и смысла! Точно, вспомнил: так смотрит председатель Госкино Ермаш. Мы назовем тебя в честь Ермаша - Филиппом Тимофеевичем, - сказал щенку папа.

     Тот радостно завилял хвостом и забрался ему на колени. Мы с мамой только пожали плечами, к нам такого внимания и любви он не проявлял.

Розовая болезнь

     На следующее утро к нам зашла папина приятельница - врач психиатр Н. Каждому члену нашей семьи она давно уже поставила диагноз, но было интересно, что она скажет о собаке. Доктор не стала заглядывать в умные собачьи глаза, а сразу принялась рыться в шерстяном покрове.

- Посмотрите! У щенка розовая шерсть! Кого вы взяли в дом?! Это же страшная собачья болезнь! - воскликнула она.

      Мы склонились над Филиппом Тимофеичем. И действительно, шерсть имела неровную розовую окраску.

 - Вчера он был белый,- неуверенно я стала защищать щенка.

- Он спал у меня под боком, может быть, я тоже порозовел? - спросил папа у врача, демонстрируя ей свой волосяной покров.

- Вы неисправимо легкомысленны! - Возмутилась доктор Н. - То у вас живут эти невыносимые коты, а сейчас розовая собака.

     Я поняла, что к нашим постоянным диагнозам прибавились новые.

    Собаку выручила мама:

- Это полиняла ткань, - и продемонстрировала махровый розовый халат, в который мы закутали Филю после ванны.

- Надо же, - глубокомысленно заметил папа. - Когда мы покупали этот розовый халат, продавщица обещала, что он не красится. Вот и верь после этого людям! - И тут же добавил, - надо срочно выпить за здоровье Фили, а то как бы опять чего не случилось.

«Филипп вернулся домой»

     В течение нескольких дней я нашла новых хозяев для Фили. Его согласился забрать соседский мальчик. Решив все домашние проблемы, я со спокойной душой укатила в колхоз, чтобы вместе с однокурсниками помочь крестьянам собрать их скудный урожай картошки.

    Оправдались мои самые смелые ожидания бесшабашной студенческой жизни. Каждый день нашей помощи народному хозяйству стоил колхозу все больших и больших средств, сил и нервов. Мы же искали только повод для веселья.

    Мое повествование относится к тем далеким временам, когда не было интернета, скайпа и даже мобильных телефонов. Люди пользовались почтой и телеграфом. Письма и телеграммы для студентов выкладывали на стол перед входом в столовую, где каждый желающий мог с ними познакомиться. В тот вечер я задержалась в поле и пришла в столовую последней. Меня окружили возбужденные однокурсники:

- Филипп вернулся домой! Кто такой Филипп? Не скрывай, рассказывай!

     В руки мне сунули телеграмму: «Поздравляем тчк Филипп вернулся домой тчк мама папа». «Опять папины приколы», - с тоской подумала я и начала сочинять для однокурсников слезливую историю о сбежавшем и вернувшемся женихе.

     Через несколько дней в колхоз пришло письмо, в котором на пяти страницах папа описывал процедуру передачи Фили с мисками и ковриком в соседскую семью. Там почему-то Филю переименовали в Шарика, что особенно задело папу.

     Потом пришло новое письмо, уже на десяти страницах. В письме подробно описывались каждый час страданий без Филиппа, папино раскаянье в предательстве безвинного щенка и героические усилия по вызволению Филиппа из чужой семьи.

     Через неделю  приехал и сам папа. Мы расположились с ним на берегу Оки, и папа, распив бутылочку портвейна, вновь подробно посвятил меня в пережитое. А пережить ему, действительно, пришлось немало. После долгих и мучительных переговоров с мальчиком, папа поехал с ним на Птичий рынок и за большую цену купил ему породистого пса. А Филя вновь вернулся в родные стены. На вопрос, почему он не приехал сразу и не рассказал о судьбе щенка, папа мне ответил, что раньше он не мог, так как всю неделю отмечал с коллегами по ВГИКу возвращение Филиппа.

Тапочки вместо шляпы

     Оставшись жить у нас, Филя почувствовал себя полновластным хозяином. Он не только решил затопить нашу квартиру своими лужами, но и сгрызть все доступные ему предметы. Особенно доставалось обуви. Куда ее прятать? Мы решили ставить туфли на верхнюю полочку вешалки, предназначенную для шляп.

     Как-то папа привел домой студента. Видимо, для обсуждения его дипломного сценария. Рассуждая о жанровой стилистике документальных фильмов, папа снял ботинки и привычным движением поставил их на полочку для шапок. Смутившийся студент последовал его примеру. «У творческих работников свои причуды или, точней сказать, заскоки», - наверняка, подумал молодой киносценарист. В это раз Филипп не смог погрызть студенческую обувь.

     Но в следующий визит дипломника Филипп придумал хитроумный план: прикинувшись равнодушным к обуви, он дождался момента, когда мы потеряли бдительность. Почему студент оставил на полу свои новые, модные тогда кроссовки «Адидас», которые он приобрел по блату за большие деньги, сейчас я вспомнить не могу. То ли по рассеянности, то ли увлёкшись жарким спором о кино, то ли под воздействием спиртного, которым студент и педагог сопровождали бурную дискуссию.... Факт остается фактом, Филипп обезобразил престижные кроссовки.

Образование

     Филипп стремительно взрослел и вымахал до уровня кухонного стола. Когда его нос смог спокойно нюхать лежащую на столе колбасу, Филя решил, что увеличивать свои размеры дальше не имеет смысла. Внешне он был просто красавец. Хвост завился кольцом, одно ухо стояло, другое свисало. Посмотрев на такую собаку, ни у кого не оставалось никаких сомнений - это чистопородный дворянин. Но, несмотря на это, я твердо решила дать ему хорошее образование. Уж так заведено в нашей семье: каждому иметь диплом...

      Я выделила деньги из своей стипендии и записала Филю на курсы служебного собаководства. Вечером я с гордостью об этом сообщила папе.

 - Какое совпадение! - радостно воскликнул он, - мы с Филей начинаем учиться одновременно!

- Зачем тебе еще учиться?! - удивилась я.

 - Нет предела совершенству, дочка, - назидательно ответил папа. - Меня заставили поступить в вечерний Университет марксизма -ленинизма. Теперь мы будем грызть гранит науки вместе, - добавил он, потрепав щенка по холке. Филя радостно завилял хвостом. Видимо, эта идея ему понравилась.

Потянулись месяцы учебы. Папа не утруждал себя посещением занятий, предпочитая вечера проводить ближе к народу - в шашлычной «Ласточка» на ВДНХ или в буфете гостиницы «Турист». Я же следила, чтобы Филя не пропускал уроки.

    Сообразительность Филиппа напрямую зависела от вознаграждения, которое я держала в руке. Если это были сосиска или колбаса, Филя понимал команду с полуслова и выполнял ее безукоризненно. Сушка или сухарик замедляли восприимчивость «студента», хотя с третьего или четвертого окрика он все-таки предпринимал какие-то ленивые движения. Если же подкормки не было, Филя оставался глух к моим приказам и мольбам. Моя амбициозность не допускала, чтобы Филя числился в списке хорошистов. Он непременно должен быть отличником! Поэтому чуть ли не вся стипендия уходила на покупку лакомств для курсанта.

     Опозорились мы неожиданно. Занятие было посвящено запрету брать корм с земли. Хозяева собак разбросали лакомства и пошли с питомцами по кругу. Овчарки и терьеры рвались с поводков за яствами, и только Филя ходил по кругу абсолютно равнодушным. После часа хождения вокруг кусочков колбасы и сахара даже самые тупые собаки поняли, что брать корм с земли нельзя. Хозяева спустили псов с поводков, и четвероногие ученики тоскливо бродили по площадке, даже не пытаясь понюхать лежавщую на земле еду. И только «равнодушный» Филя сразу же набросился на лакомства и быстро смолотил их.

     Инструктор только ахнул.

 - Вам никогда не сделать из него служебную собаку, - печально произнес наставник. Но, увидев мои слезы, сочувственно добавил, что диплом об окончании учебы он Филиппу все же выпишет.

     Папа сдал свой выпускной экзамен на «отлично». Видимо, сказалось тесное общение с народом.

- Откуда у вас такие глубокие познания в марксизме-ленинизме, если вы не посещали лекций? - поразился педагог.

- Можно, я открою вам секрет? - потупив взор, замялся папа.

 - Откройте.

 - К вашему экзамену я нанял репетитора....

      Потрясенный педагог откинулся на спинку стула и долго протирал очки, чтобы лучше разглядеть то ли придурка, то ли наглеца.

     Получение дипломов папой и Филиппом чудесным образом совпали. По столь торжественному случаю мама испекла торт и даже не стала возражать против ненавистной ей бутылки водки. На обмывание дипломов были приглашены доценты ВГИКа (и даже два профессора) и несколько известных режиссеров киностудии Мосфильм. Провозглашая первый тост, папа вместе с рюмкой торжественно поднял свой марксистко-ленинский диплом. Бедный-бедный папа! Как же проигрывал его диплом в невзрачной коленкоровой обложке в сравнении с ярким, с золотым тиснением дипломом конкурента Фили. Все смущенно замерли. Но папа, как всегда, нашел верный выход из неловкой ситуации. Он лихо выпил и предложил собравшимся последовать его примеру. Все  дружно поддержали папу. Настроение гостей резко поднялось. Веселье было бурным. В конце застолья Филя по-хозяйски взобрался на диван и уселся между известным режиссером и завкафедрой истории КПСС во ВГИКе. И даже позволил себе слизать розочку с маминого торта. Но никто не осмелился его одёрнуть. Как-никак - виновник торжества...

Два подвига Филиппа

    Летом Филя со всей нашей семьей выезжал на дачу. В садово-огородном товариществе «Дубки» обосновались неутомимые педагоги ВГИКа. В их рядах наметился идеологический раскол. Одни гордились богемной запущенностью своих участков, предпочитая духовное начало и бесконечные беседы о прекрасном - материальному. Другие же, напротив, проявляли чудеса хозяйской хватки: неизвестно где и как добывали доски и кирпич, цемент и шифер, огородную рассаду. А если очень повезет (пусть и за большие деньги) - дефицитнейший навоз для грядок. С раннего утра до поздней ночи киношники обустраивали свои просторные угодья площадью в шесть соток.

      Парторг института относился ко второй категории обитателей «Дубков». В редкие минуты отдыха он позволял себе пойти поплавать на ближайшее торфяное озерцо. Именно там и подстерегла беда. Труженник идеологического фронта, а в данный исторический момент - обыкновенный дачник, блаженно растянулся на траве, закрыл глаза... И тут из зарослей кустарника, рядом с его ковриком, послышалось шуршание. Парторг, отдавшийся мечтам построить на участке баньку, на подозрительные шорохи не обратил внимание.

     Но дипломированный Филя, дремавший по соседству, проявил бдительность. Одним прыжком он влетел в кусты и громким лаяньем огласил окрестности. К парторгу, извиваясь и шипя, подползала ядовитая змея... На филькин лай сбежались люди и прикончили гадюку.

     Героический поступок пса папа предложил отметить премиальным килограммом колбасы и Почетной Грамотой от вгиковской парторганизации: «За спасение парторга».

     Второй подвиг Фили относится к страшным временам «борьбы с пьянством и алкоголизмом». Мы шли по лесу, собирая ягоды. Вечером на дачу к нам должны были приехать гости. Хрустящие малосольные огурчики, маринованные грибки, кабачковая икра уже охлаждались в холодильнике, но выпивки не было. Не только в нашем в доме, но и во всей округе Киржачского района, где располагались наши дачные участки. На папу было жалко смотреть. Он прокрутил в голове все возможные варианты добычи алкоголя (а он знал в этом толк!), но все бесполезно. Нас ждал трезвый ужин. И вдруг раздался громкий лай Филиппа. Вначале мы решили, что глупый пес нашел очередного ежика и строит из себя азартного охотника. Но лай усиливался, переходя в победный вой.

- Пойду посмотрю, что там у него, - сказал папа и бросился к Филиппу.

     Спустя минуту он прокричал:

- Чудо! Свершилось чудо! - и показал нам непочатую бутылку водки.

     Как она оказалась на обочине дороги? Возможно, ее обронили или спрятали и не нашли? Но это уже было не важно. Главное - ужин в честь гостей был спасен. Авторитет Филиппа возрос до небывалой высоты.

Филя и «перестройка»

     Времена круто изменились. С полок магазинов стали исчезать продукты и напитки. По утрам Филя все чаще обнаруживал в своей миске сваренную на воде овсянку без масла и без мяса. Длительные прогулки по лесопарку сменились нудным стоянием в очередях. Вместо вальяжного отдыха на ковре в центре комнаты, Филе пришлось довольствоваться подстилкой в тесном коридорчике: в семье появились двое маленьких ребят, которые воспринимали пса как живую забавную игрушку.    

     Характер Фили портился с каждым днем. Он стал злым, нервным и непредсказуемым. Рычал на детей и даже укусил однажды папу.

     Папа тоже тяжело переживал трудную ситуацию в стране. Однажды он пришел из ВГИКа «на автопилоте». Мы с мамой и Филей никогда  таким его не видели. Вечером он так и не смог ничего сказать, зато утром с гордостью заявил, что в институте создана Комиссия по борьбе с пьянством, и его единогласно избрали председателем.

     По этой причине все члены комиссии задержались вплоть до закрытия буфета в гостинице «Турист»: составляли план мероприятий по борьбе с алкоголизмом, спорили до хрипоты и, не щадя себя, уничтожали все спиртосодержащие напитки...

     После этого случая папа впал в состояние депрессии. А Филя все больше начинал звереть.

     Я записала его на прием к ветеринару. (Не папу, а Филиппа). Доктор внимательно отнесся к пациенту, осмотрел его и сделал заключение:

- Собаке не хватает витаминов. Необходимо разнообразить рацион. Включайте в пищу больше мяса, овощей и масла. И не менее трех часов в день необходимо проводить на свежем воздухе. Пес нуждается в отдельной комнате, где его никто не беспокоил бы, и он мог отдыхать между прогулками.

     Я поблагодарила доктора. Но подобный образ жизни я не могла тогда обеспечить не только псу, но даже детям.

Операция «Картошка»

     В один из тоскливых осенних дней нам позвонил доцент операторского факультета ВГИКа О.Р., большой папин друг. Он был известен не только своими фильмами, но и житейской мудростью. Что для кинематографистов было редчайшим случаем.

 - Ирина, у тебя двое маленьких детей, - сообщил он. Я согласилась, и О.Р. продолжил:

- Нужно запастись картошкой и крупой. Москве угрожает голод. Мне об этом по секрету сообщили достоверные источники.

      И тут же в трубке раздались частые гудки.

     Идея запастись продуктами нашла в моем мозгу, воспаленном перестройкой, горячий отклик. Я поделилась своими соображениями с домашними. Все кроме дедушки посмотрели на меня, как на сумасшедшую. Дед же поддержал мой план безоговорочно:

 - В семнадцатом многие тоже крутили пальцем у виска, не верили. Что было дальше, мы помним хорошо...

      Мы начали запасать продукты. С детьми и Филей обходили магазины, выстаивали очереди и, нагрузив сумками детскую коляску, везли домой «добычу». Крупу мы высыпали в банки и ставили их на антресоль, а мокрую картошку сушили на растеленной газетке в кабинете между стеллажами книг. О.Р. договорился со знакомым лесником, и мы за 100 рублей сняли у него часть погреба для хранения картошки.

      Лесник приехал за деньгами и картофелем подозрительно быстро. Засовывая наш мешок в раздолбанный «Запорожец», он жаловался на участившиеся случаи разбоя в их районе, а в конце неожиданно спросил:

- Не могли бы вы помочь мне найти хорошую служебную собаку?

Так была решена  судьба Филиппа.

Расставание

    К новым хозяевам я с Филей поехала на электричке. За окном накрапывал унылый дождь, серый туман пытался скрыть убогие дома и грязные, разбитые дороги. Филя чувствовал трагичность ситуации. Он не баловался, не крутил хвостом, не пытался обнюхать пассажиров, а, забившись под лавку, тихонечко поскуливал. Было ли мне его жалко тогда? Мучила ли меня совесть? Нет, нисколько. В это время мы сами уже оформляли документы в незнакомую страну к чужим людям. И не только мы. Всех понесло по свету, погнало невидимой силой.

- Мы люди нездешние, помогите, чем можете... - слышалось со всех сторон.

     Нищие шли по вагону бесконечной вереницей, беженцы из Карабаха и Баку, инвалиды без ног или без рук, матери с грудными младенцами, старики.

 - Люди добрые, помогите! - просили несчастные. Хмурые пассажиры отводили глаза и сосредоточенно разглядывали за окном мелкие капли дождя и мутное облако тумана.

     Через два месяца в залитой солнцем Хайфе я выучила первую фразу на иврите: «Они оля хадаша.», что в дословном переводе означает: «Я новая репатриантка», а по смыслу: «Мы люди нездешние, помогите, чем можете»...

     Мама писала из Москвы, что картошка проросла, а в крупе завелся шашель. Но все равно эти запасы помогают выжить. Что она научилась продавать оставшиеся детские вещи на рынке, и они не голодают. Что когда папа ездил за картошкой, он видел Филю. Пес заматерел и одичал, теперь его взгляд совсем не напоминал выражение лица Председателя Госкино Филиппа Тимофеича. Папа погулял с Филей в ближайшей роще и вернул его новым хозяевам. Всю дорогу до электрички он слышал его вой, вернее, плач. Но забирать собаку было некуда. Будущее представлялось туманным и неопределенным. Больше о судьбе Фили мы ничего не знаем.

Эпилог

     Вот уже больше десяти лет с нами живет Мегги. Черный маленький тибетский терьер. Мегги получает все необходимые витамины и собачий корм «Догли», три раза в год посещает специальный «Салон красоты», где ее стригут, чистят зубы и делают педикюр, а по пятницам смотрит по телевизору платные кинофильмы для домашних собак. Мегги давно завоевала мое сердце, но где-то в его потаенном уголке живет память о Филе, смешном и трогательном дурне, нелепом, как вся наша прошлая жизнь.