«Пациент должен чувствовать себя с врачом
 так же легко, как с самым близким другом»
(Бернард Лаун. «Утраченное искусство врачевания» М. Эксмо, 2010) 

                             ЧУДНОВСКИЙ

       Высокий, красивый, с пышной шевелюрой, с молодым задором уезжал студент одного из днепропетровских вузов Эмка Чудновский в составе комсомольского стройотряда на лесозаготовки в тайгу. Воистину: - "Каждый выбирает по себе женщину, религию, дорогу..."
       Кроме воспитанного в атеистической среде безбожия, Эмма всё остальное выбрал для себя сам. Можно было и не в тайгу на лесоповал, а строить курятники в каком-нибудь селе над Днепром. Можно было ответить на любовь Валюши, выбравшей его единственным суженным на всю жизнь, а не брать себе в жёны смазливую и ненадёжную девчонку, бросившую его в самый трудный период. Но, кто знает, где и когда надо подстелить соломку, чтобы упасть помягче. Скатившееся с крутояра бревно поломало ему позвоночник и разорвало полностью спинной мозг.
      Это был приговор окончательный и бесповоротный. Такие травматики и сегодня, как и более чем полвека назад, когда это всё случилось, обречены на полную неподвижность ног, чтобы ни обещали даже современные специалисты и самые раскрученные шарлатаны. Ещё не найден тот способ соединения частей спинного мозга и не родился ещё тот эскулап, которому будет вручена нобелевская премия за это и не будет установлен золотой памятник, якобы обещанный...
      Во время операции разрыв спинного мозга был подтверждён и Эмма пополнил традиционные многочисленные ряды шахтёров - спинальников и более мелкие группы пострадавших при других обстоятельствах (ныряльщики, спортсмены, водители и пр.). Многие из них, отчаявшись, начинают пить, становятся наркоманами, мельчают, замыкаясь в круге таких же несчастных слабовольных людей, которые ищут того врача, лекаря, волшебника, шарлатана, который мог бы вернуть им утраченные движения. И теряют время.
      Молодой здоровый организм плюс воля и надежда помогли Эмме преодолеть возникшую тяжёлую стрессовую ситуацию, перевернувшую его полноценную, активную, многообещающую молодую жизнь, выбившую его из седла.
      Ожидавшая его бесперспективность, которую он смог оценить, отрезвила его и помогла понять, что ему надо научиться жить по-новому, что надо преодолеть всё и остаться человеком, сохранившим уважение к себе самому. И он принял вызов, борясь за каждый рубеж, испытывая при этом наряду с успехами и тяжкие разочарования.
     На первых этапах с парализованными и бесчувственными ногами он «входил» в море на руках, поддерживаемый за ноги женой, но её терпение таяло вместе с надеждой на быстрое выздоровление. И она бросила его уже в самый тяжёлый первый год, а Валя, соседская девушка, любившая его с детских лет, прилетела на крыльях этой любви во всеоружии настоящего друга и помощника и прошла с ним рядом всю его нелёгкую, но мужественно перенесенную дорогу жизни. Они прошли её вдвоём, так как и ей было далеко не просто, а порой и тяжелее. Ведь она страдала за двоих, а Эммануил был эгоистом и привык только себя считать пострадавшим, забывая, что страдальцев вокруг него достаточно.
      Он научился ходить на костылях, управлять машиной с ручным управлением, обслуживать всесторонне эту машину. Он наперегонки со мной менял колесо и опережал меня, а водителем он был и подавно лучше многих, изъездив всю страну вдоль и поперёк. У него была своя яхта, и он ходил под парусами по Днепру, от истоков и до моря, из Азовского в Чёрное. После окончания института Чудновский преподавал студентам и работал в проектном институте.
      Вся эта активная и полноценная для спинальника жизнь периодически прерывалась необходимостью проходить очередной курс лечения по поводу столь частых осложнений как «пролежни», возникавшие у него, активного человека, не столько от «лежания», а от малейших травм, неосторожных ушибов, непредугаданных сдавлений или ущемлений не чувствующих опасность ног... Да и нарушения функции тазовых органов иногда давали о себе знать вспышками мочевой инфекции...
      А ещё мучительнее были боли в ногах, связанные с повреждением нервных корешков спинного мозга в результате травмы и последующего рубцевания вокруг них. Эти боли выбивали Эмму из седла и вызывали необходимость применять порой довольно опасные и болезненные способы лечения (операции, блокады). Эммануил никогда не прибегал к наркотикам с целью борьбы с изнуряющими его корешковыми болями. Только обычные мало помогающие аналгетики Против болей была возведенная в принцип отвлекающая занятость, огромное количество постоянных дел и забот. Он щедро раздавал свои трудовые часы и помощь всем, кому мог. Он был безотказен. И это ему помогало гораздо в большей степени нежели лекарства.
      Страдающий Эмма в коляске был непривычен для знавших его врачей, а он был знаком со многими из нас, так как был нашим хроническим пациентом. Он со многими из нас дружил не как пациент, а как интересный и необычный человек. Он был готов посоветовать и помочь каждому.
      Он чертил и объяснял маршруты путешествий для того, кто уходил в отпуск. Он принимал у себя дома в Днепропетровске гостей, катал их на яхте по Днепру.
      Чудновский советовался с нами, как помочь наладить в стране производство облегчённых и мобильных колясок для инвалидов вместо тяжелых и грубых колымаг, писал письма в разные инстанции, объединял спинальников в инициативные группы, возбуждал прессу, посылал статьи в журналы и участвовал в конференциях нейрохирургов по спинальной тематике, как живой экспонат, как пациент.
      Он давал деньги в долг тому, кто хотел купить машину, как ему когда-то помогли с покупкой машины таким же манером. И я воспользовался отработанным им способом, когда покупал первую машину, "собирая с миру по нитке". Хитро увеличивая месячный возврат, он приучал меня к экономии и способствовал более быстрому возвращению долга.
      Беседуя с Чудновским, мы забывали, что он пациент, инвалид, что чем - то отличается от нас, ибо он достиг полной социально-трудовой, физической, медицинской, а главное психологической реабилитации, чего пытаются достичь и внедрить врачи - реабилитологи при последствиях любой патологии.
      Сердечный инфаркт, спровоцированный очередной операцией и болями, оборвал эту неуёмную жизнь в 52 года. Валя осталась ему верным другом и после его смерти, приводя в порядок его материалы, посвящённые вопросам реабилитации спинальников.  
      Это был настоящий друг, товарищ, благодарный пациент, умный, волевой мужчина и Человек с большой буквы!

                                       ФИЛИМОНОВИЧ

      Был у меня друг-приятель из потомственной шахтёрской семьи Владимир Филимонович Рымарь или просто Филимонович, как величали его многие за глаза и мы, в том числе. Было их три брата, три шахтёра - Владимир, Валентин и Виктор. Филимонович был старший.
      Познакомился я с этой семьёй случайно в силу своей профессии, когда был направлен администрацией института из Донецка в Крым, в город Ялту, для оказания квалифицированной нейрохирургической помощи младшему из братьев. Валентин, слегка навеселе, смело нырнул во время отлива с волнореза и ударился головой о дно, получив перелом шейных позвонков с повреждением спинного мозга. Оказав первую помощь, я перевёз его в клинку, где тут же и прооперировали. Ему повезло и его спинной мозг, освобождённый от сдавления отломками позвонков, расправился, и утраченные вначале движения в конечностях постепенно восстановились. Да до такой степени, что он снова смог работать шахтёром.
      Ну, как было не подружиться с доктором после всего этого. Вот и стали мы друзьями-приятелями на долгие годы. Помимо застолий по поводу и без таковых, мы поддерживали друг друга, родственников и друзей по возможностям каждого из нас. Это касалось и решения различных медицинских проблем, покупки и обслуживания машины, доставания бензина, неожиданных поломок и нехватки, чего бы то ни было. Обменивались жизненным опытом - врач и шахтёр, всесторонне обогащаясь этим общением. Сын Филимоновича от первого брака стал врачом. Произошла смена профессий в семье Рымарей.
      Здесь я должен оговориться, что Владимир Филимонович по своей натуре, знаниям и умениям, был на шахте незаменимым человеком. Его посылали на помощь в забоях, проходке для решения внезапно возникавших затруднений, для быстрого налаживания работы внутришахтного транспорта, для организации помощи пострадавшим, их быстрому подъёму и эвакуации, снабжению необходимым оборудованием работы шахтёров... 
      Выйдя на пенсию, Филимонович со своей женой решили сменить запылённый воздух Донбасса на чистую экологию Приднепровья Украины и построили свой новый дом в селе Дахновка, что под Черкассами. В этот престижный двухэтажный особняк, выходивший окнами на широкую улицу, а дверьми на хозяйский двор и огород, были вложены трудом заработанные средства, физические и душевные силы.
      С любовью и гордостью водил меня Филимонович по не совсем ещё готовому дому, частично находившемуся в строительных лесах. Было боязно ходить по наружной лестнице-времянке без перил. А он показывал, показывал, показывал, где будет гараж и въезд в него, где будет его мечта - финская сауна, сооружаемая по последнему слову. Его лицо светилось улыбкой человека, реализующего свою мечту, почти воплощённую в жизнь.
      Он уже видел внуков, вбегающих по лестнице на второй этаж или, наоборот, скатывающихся вниз, играющих в прятки с использованием многих удобных закоулков и углов в доме. Он видел сидящих во дворе вокруг накрытого стола друзей и гостей, любующихся оттуда домом и желающих побывать в сауне. И мы приезжали, и другие гости побывали, а уж о детях и внуках и говорить нечего. Они были как в раю, как на самой лучшей даче в их жизни.
      Апрельским днём 2004 года, за месяц до своих семидесяти двух лет, мой друг и земляк Владимир Филимонович Рымарь натопил домашнюю сауну и, очевидно, выпив в одиночестве, прилёг на нижнюю полку в своей личной сауне, чтобы понежиться, отдохнуть, отпотеть и взбодриться.
      Жена его весьма активная шустрая невысокого роста крепко сбитая женщина, непоседа и труженица-пчёлка,  уехала в этот день по делам на неделю в Донецк. От села Дахновка, что под Черкассами, это был непрямой и долгий путь разными видами транспорта. Вера Прокофьевна была полной противоположностью первой жены Владимира Филимоновича,- скромной и тихой лбительнице  книг и театральных спектаклей, далёкой от понимания рабочей увлечённости и приверженности братьев к шахтёрской романтике.
      Приехав через неделю домой, Вера Прокофьевна лишь по странному неприятному запаху обнаружила разложившееся тело мужа в сауне. Его сердце остановилось, очевидно, в тот день, когда они расстались и причиной были водка, высокая температура в бане и возраст. Филимонович последние годы пристрастился к зелёному змию, хотя в молодые годы, когда мы с ним пропускали пару-тройку рюмок, он никогда не перебирал и всегда хорошо закусывал.
      Так и похоронили моего друга-приятеля Филимоновича в закрытом гробу, и никто уже больше не смог ещё раз увидеть его красивое волевое лицо с глубоко посаженными умными глазами и с сохранившейся, густой, рано поседевшей шевелюрой, чтобы попрощаться с ним.
      Ни те, кто был рядом, ни я, давно уже находившийся в другой стране. И письмо с печальным для нас сообщением о его кончине мы получили только через 10 месяцев. 
      А я всё собирался написать ему о нашем житье - бытье, и спросить его - «Как живёшь»? А он уже, как оказалось, давно ушёл из жизни в небытие так и не отдохнув на чистом степном воздухе после многих лет вдыхания полной грудью активного работяги шахтёрской пыли... 
      Хороший у меня был верный, безотказный друг и добрый по натуре человек .