Мы с женой врачи. Со стажем более чем полвека- каждый!  Хотя,  уже давно не практикующие по разным причинам.  Во-первых,  в связи с переездом в Израиль,  где нужно было получить лицензию, подтвердить свою профессиональную пригодность и познакомиться  с некоторыми  особенностями местного врачевания.
Во-вторых, необходимо было освоить иврит для контакта с пациентами и коллегами.
Ну, и  в-третьих, наш возраст, а мы приехали после 60, исключал возможность прохождения стажировки для получения ришайона (лицензии).

    Оформили пособие и все остальные положенные репатриантам  права и начали привыкать к новой жизни со всеми сравнительными преимуществами, трудностями и неожиданностями её на Исторической Родине…

   Израиль кое в чём, особенно в бюрократизме и кумовстве несколько напоминает нам  страну исхода, как в положительном, так и в отрицательном смысле.  И мне удалось  по просьбе моего сына, работавшего в центральной больнице Тель - Авива, пройти истаклют (стажировку) подтвердив свой статус врача, и получить лицензию общего врача в 64 года.  Это дало мне возможность поработать дежурным врачом в частных клиниках, заодно подрабатывать лечением импотенции и пересадкой волос…

  Почти не зная языка, я мог дежурить в палатах прооперированных больных в клинике пластической хирургии только потому, что средний и младший медперсонал состоял в основном из репатриантов, которые меня выручали  в затруднительных положениях.

Иногда я мог допустить полный абсурд,  сказав, например, что боли пройдут через «полгода», вместо «получаса», так как произношение этих слов близкое (для меня, конечно). Слёзы и возмущение пациентки и её мамы были оправданы, так как хирург обещал более успешное обезболивание…

    Но врачей не хватало, так как многие не прошли стажировку и меняли род занятий для работы, а такие «пенсионеры», как я соглашались на мизерную оплату… Этим и пользовались создатели и владельцы частного медицинского бизнеса. С юридической точки  зрения всё было по закону, а о моральном ущербе не говорилось…

     Так и при пересадке волос, я, как хирург, мало оплачиваемый по сравнению с израильтянином (на порядок),   проводил хирургическое вмешательство, не имея страховки, что запрещено. Её оформляли на анестезиолога вместо меня.  Хотя, по-честному говоря, он и больше рисковал в случае осложнений, ибо операция была не опасной, но длительной, и от большого количества обезболивающих средств, случались передозировки, которые удавалось купировать…

   Оплата по устному договору с хозяином клиники  была ниже самой минимальной врачебной ставки, но торг был неуместен и не корректен, учитывая «неполноценность» работника, не знающего иврит, о чём я уже рассказывал. Но порой допустимое число часов работы и, следовательно, оплата её могли превышать разрешённый минимум, учитывая получаемое пособие. Выручала оплата чеками без росписи в ведомости и наличные суммы по согласованию с хозяином или коллегами, желавшими «продать» своё дежурство и освободить время для личных дел.

  ***

    Слывёт народная молва, что, якобы,  от  врачебных ошибок и некорректных методов лечения погибло больше больных, нежели от болезней. Это поверье распространено во многих странах, хотя такой статистики не существует за много веков врачевания  и существования медицины как науки, профессии и узкой специализации врачей. Ибо медицина  - наука не точная, во многом субъективная и таит в себе ещё много неразгаданных тайн. Возможности её также не абсолютны и нередко врачи проигрывают сражения с неизлечимой патологией, неизвестной причиной и новыми формами болезней и их возбудителей. К примеру, это касается новых вирусов и новых переносчиков инфекций, таких как  вирусы лихорадки  Эбола или Зика, и сегодня губящих немало заразившихся пациентов.

     В мою задачу написания этого откровения не входит разбор врачебных ошибок и обсуждение нерешённых вопросов диагностики и лечения болезней. Я хотел бы показать на личном примере, сколько и какие ошибки допустили наши лечащие врачи,  я и члены моей семьи в  вопросах лечения и профилактики заболеваний, перенесенных нами  и нашими детьми или ближайшими  родственниками, о чём нам всё доподлинно известно.  И постараться ретроспективно честно признать или объяснить те  допущенные ошибки, вина за которые лежит на совести каждого или отразилась в их судьбах.

   Рассказать о перенесенных опасностях, допущенных  или непредусмотренных заранее ошибках при рисковых методах обследования, отказе от лечения или излишней щепетильности. Особенно  в отношении к слову «нет» при решении некоторых проблем, боясь обидеть коллегу или авторитетного консультанта, к которому приходилось обратиться…Конечно, я не могу быть уверенным, что приведу все исчерпывающие сведения. Но "попытка- не пИтка", как говаривали Сталин и Берия…

    Начну с родителей. Моя мама родилась и выросла в обеспеченной семье мелкого торговца в одном их местечек черты оседлости евреев на  Подолии в Винницкой области. В семье было 10 детей. Все выросли, создали семьи, родили детей и внуков. Из них заболели сахарным диабетом двое - брат и сестра, моя мама. «Еврейская болезнь», как называли эту патологию,  поражавшую чаще евреев, подчеркиваемое  в старых справочниках, особенно зарубежных. Болезнь считалась наследственной,  но анализов дедушек и бабушек у нас, естественно, не было, хотя по слухам говорили, что мой  прадед со стороны матери, страдал фурункулёзом, а гнойники у диабетиков всегда часто появлялись и плохо лечились. У мамы и её брата, соблюдавших диету, фурункулов не было, но даже мелкие царапины требовали внимания и правильного лечения. И у мамы был гнойный отит (воспаление среднего уха) развившийся позже и потребовавший операцию.

    Мамин брат относился к диете спустя рукава, нарушая её, основываясь лишь на самочувствии. Регулярных проверок уровня сахара в крови и состояния графика его динамики («сахарная кривая») в городке Тульчин Винницкой области, где они жили, не проводилось.  Об инсулине в те давние предвоенные годы на местах ещё не знали, и препарата у врачей не было.     

    Однажды, после банкета по случаю успешного завершения плановых работ, главный инженер предприятия, мамин брат, излишне выпил опасный для него алкоголь и обильно закусил. Через пару часов мой дядя  почувствовал себя плохо,  у него развилось коматозное состояние, и он был срочно самолётом отправлен в Киев. Но не долетел и умер от диабетической комы в самолёте. А ведь можно было срочно сделать анализ крови на сахар и доставить инсулин из столицы. И можно ведь и разумно не нарушать диету.  Вот так,  нелепо, по недосмотру врачей  и собственному небрежному отношению к своему здоровью и погиб относительно молодой мужчина …

***

   Диабет у моей мамы был компенсирован постоянным контролем показателей крови и мочи, строжайшим соблюдением диеты. Но  тяжёлые условия эвакуации с мамой в Уральск Западно-Казахстанской области, жизнь впроголодь, отсутствие диеты, присоединившийся туберкулёз  лёгких, привели к срыву, зыбкого равновесия и по возвращению в Украину, в Донецк, у неё возникла с трудом остановленная прекома, после чего она стала получать инсулин дважды в день пожизненно.

    Возникший гнойный отит развился через много лет в результате простуды был поздно диагностирован, ибо тлел бессимптомно. Во время операции иногда повреждаемый лицевой нерв удалось сохранить. Профессор уехал в отпуск на следующий день и поручил своему ассистенту перевязки для удаления гноя, если появится. Имярек, провёл перевязку небрежно и грубо, повредив лицевой нерв… Появившийся тут же паралич лицевого нерва, с последствиями которого мама мучилась до конца жизни,  из-за искривление лица, нарушения жевания и не смыкания глазной щели с развившимся в результате кератитом… Оснований для жалоб и возбуждения дела с компенсацией потерь, в советской медицине было не принято. Очевидно, надо было попросить другого врача делать перевязки, но и это не практиковалось в нашем бесплатном и общедоступном здравоохранении. Да и я ещё был пацаном, а не врачом и вмешаться не мог…

    Ещё одна рисковая манипуляция была произведена моей маме при  проверке функции почек для исключения туберкулёзного процесса в них. Для контрастирования сосудов почек на рентгенограммах применили раствор сергозина, не проверив индивидуальную чувствительность к препарату. Анафилактический шок, который развился, чуть не погубил маму. Виноваты врачи и я с ними, ибо не подумал вовремя о таких случаях, имевших место в практике врачей...

    С диабетом она справлялась, но присоединившаяся опухоль кишечника свела её в могилу в 77 лет. Хотя опухоль была относительно доброкачественная и удалена полностью, метод операции был выбран неверно, так как была разделена на два этапа с образованием временного искусственного отвода содержимого через отверстие на стенке живота.  Но я отказать моему коллеге и «собутыльнику»  из дружеской компании не смог. И не сказал «нет!». А надо было после установления диагноза забрать маму и перевезти в клинику отличного хирурга  - онколога,  моего соседа, делавшего такие операции  по своей щадящей методике одномоментно с восстановлением непрерывности кишечника. Но умерла после закрытия свища из-за перитонита…

    Она могла бы ещё жить…… Достаточный набор для одного человека, моей страдалицы…
В её смерти виноватым я считаю и себя.

    Находясь в ясном сознании и понимая всю пагубность её болезней в сочетании, мама просила помочь ей тихо и без усиления страданий уйти из жизни, чего я сделать не мог… Не потому, что не понимал её или не решился бы, а просто не располагал такими средствами. У нас в стране, и сейчас ещё во всем мире, окончательно  и повсеместно вопрос о праве больного на жизнь или смерть не решен.
Эвтаназия не имеет ещё распространения и законного признания кроме некоторых стран, как Нидерданды, Бельгия, Швейцария, некоторых штатов в Америке…

***

     Моего отца в 78 лет с внуком, студентом мединститута я на лето отвёз в лагерь отдыха под Славянском в посёлок Щурово, что не реке Северский Донец, не сделав предварительно кардиограмму. Обширный инфаркт развился во время вхождения в холодную воду из-за спазма уже неполноценных и суженных склерозом сосудов сердца. Он умер на пляже в присутствии множества моих коллег… «Как в седле» иронизировали мы позже, обсуждая свои и врачебные ошибки и пренебрежения к профилактике того, что можно было избежать…

***

    В арсенале  лечения, казалось бы,  не столь уж опасной, но доставляющей определённые проблемы, такого заболевания как парадонтоз, которым страдала одно время моя жена, не было сильно действующих или опасных лекарств. Но, желая поскорее избавиться от неприятной болячки, она допустила врачебную ошибку, из-за которой едва не погибла.

    Будучи в Москве на курсах, приобрела по совету коллеги-стоматолога не прошедший ещё достаточной проверки и регистрации в фармакопее, отсутствующий в перечне и в аптечной сети препарат продигиозан, якобы, хорошо помогающий в лечении парадонтоза. Небольшой пузырёк с двумя-тремя мл прозрачной жидкости привезла в Донецк и, ничтоже сумняшеся, во время приёма больных в поликлинике попросила медсестру ввести его ей внутримышечно. Через некоторое время почувствовала себя плохо, а ещё через пару минут совсем плохо и уже не могла сидеть, потемнело в глазах, появились признаки нарушения сознания. Артериальное давление резко упало и никакими средствами его стабилизировать не могли.

Коллеги сообщили мне в клинику, и я тут-же поговорил с одним из лучших терапевтов, моим приятелем, который порекомендовал безотлагательно ввести внутривенно  гормональный препарат. Что и спасло пациентку, врача, безответственно и безграмотно поступившую по отношению к своему здоровью, от чего  едва не погибла.

      Когда моей супруге назначили и провели самое современное обследование головного мозга в виде MRI - ядерно-магнитный резонанс (ЯМР проверка структуры тканей мозга в магнитном поле), для выявления возможной  внутримозговой патологии, то у неё развился тяжелейший гипертонический криз. Остановить аппарат можно с большим риском и это требует времени, что и было сделано. А данные полученные при этом виде обследования были такими же, как и при  совершенно безопасной и быстрой компьютерной рентгенографии. Давление удалось снизить.  Риск был, а овчинка выделки не стояла, ибо все данные уже имелись и без проведения MRI. Эта ошибка в выборе метода обследования могла кончиться трагически.

   Как говорится, комментарии излишни. Теперь эти рискованные и оказавшиеся излишними методы обследования превратились в «душераздирающие» семейные истории, которые иной раз и стыдно рассказывать…

***

     Одной из ошибок пациентов является отказ от проведения небольшой операции для предупреждения или от избавления от возможной крупной, более опасной и болезненной. Так, после детской травмы в эвакуации, во время игры в хоккей на привязанных к валенкам коньках в холодную казахскую уральскую зиму, я получил удар коленкой о лёд и перенёс её как банальность по всем параметрам: ни осмотра врача, ни рентгена, но ограничения физических нагрузок.

   Все жалобы  постепенно прошли, и я забыл об этом ударе. Впервые симптомы появились  через три-пять лет , как обычно с болей при ходьбе, беге, нагрузке, а потом и неожиданно лёжа в постели или плавании. Тогда и был первый рентген. Оказалось, что кусочек суставной кости выпал в его полость  и раскрошился. Появились «суставные мыши» (мелкие косточки), число и величина которых увеличивались. А мне ведь в Ленинградском НИИ институте Травматологии и ортопедии на консультации предлагали удалить всё лишнее, предупреждая о дальнейших ухудшениях. Но я «мужественно» отказался и решил, что спорт поможет. Он и помогал, когда не болело, и мешал,  когда я не мог и шагу ступить без костылей или избавлялся от «заскочившего в сустав мышонка» в той же ванне, когда мышки прятались. И я снова бегал, получая грамоты за бег с барьерами, плавание и прыжки…

    Пока не стал хромать, ходить с палочкой, а сустав постепенно разрушаться. И только уже в Израиле при томографии суставных поверхностей понял, что сустав надо менять и поменял… в 80 лет. По состоянию всё прекрасно. Хожу без палки, стал «выше» (разогнулся), функция почти полностью восстановилась… Но зачем столько лет страдал,  ковылял, периодически не мог ходить? Не по-врачебному всё это было, ошибочно…

***

    Пришла очередь рассказать, как мы потеряли одного (первого) внука и спасали второго. Не простим себе излишнюю щепетильность и коллегиальность в вопросе выбора врача для оказания помощи, о чём я уже рассказывал, когда разрешили оперировать маму приятелю, хотя бы другой вариант…

     У дочери в предродовом периоде обнаружили резус-фактор (антитела в крови матери) , угрожающий здоровью и жизни плода. В то время в  стране ещё не было препаратов, введение которых нивелирует этот процесс и у ребёнка не развивается послеродовая желтуха и другие, более неприятные осложнения. И  роды старались проводить быстрее и  аккуратнее.

     В ночь родов  дочери дежурила врач-гинеколог со скромным уровнем знаний и опыта  для обеспечения их нормального проведения и предупреждения осложнений. Но амбиций, чтобы сказать, что справлюсь одна, хватило. И мы с коллегами решили, что заведующая отделением и доцент прибудут в родзал по первому её или нашему требованию. Я работал в больнице уже два десятилетия,  доцентом клиники нейрохирургии, не нуждался в рекомендациях и мог выбрать другого врача, или  попросить об участии более квалифицированного коллеги.

   При затянувшемся проведении плода через родовые пути,  с наложением щипцов,ребёнок перестал дышать и, боясь развития возможных осложнений со стороны мозга,  мы решили реанимационные меры не предпринимать…Так я потерял первого внука, возможно, за счёт нерешительности и излишней деликатности.

     При вторых родах резус конфликт был ещё более выраженным, но  быстрые роды и почти полное переливание крови помогло спасти внука и избежать грозящих ему последствий. Он уже прошёл армию, окончил университет, живёт полноценной  жизнью.

    Когда у жены сына в Израиле тоже был обнаружен резус-конфликт, одна инъекция специального препарата разрешила эту проблему… Стыдная  аналогия.

***

    Теперь я хочу вновь вернуться в Израиль, где проявились все мои врачебные ошибки, допущенные в процессе развития и лечения перенесенных мною операций и с точки зрения ретроспективы у нейрохирурга, сделавшего их сотни раз……

   Мне предстояла банальная операция для удаления выпятившегося межпозвонкового диска в поясничном отделе. При обсуждении её перед операцией на равных с профессором, так как мы оба нейрохирурги, много раз производившие подобную. И договорились , если ничего экстраординарного не произойдёт, то  оболочку спинномозгового канала  не вскрывать, а только расширить позвоночный канал и удалить диск, дабы не было проблем с её ушиванием для герметизации его.

   Во время операции профессору не понравилось напряжение оболочки, хотя повторные исследования с помощью ядерно-магнитного резонанса (самое точное из имевшихся) другой патологии не показывало. И он пригласил в операционную моего сына (врача-специалиста по реабилитации и неврологии), чтобы обсудить это предложение, поскольку я был под наркозом…. Что мог сказать приглашённый молодой врач, мой сын?  Мол, делайте, как считаете необходимым…

    Но зашивание оболочки было затруднено выпиравшими корешками. Хирург хорошо намучился,  прежде чем зашил рану,  применив дополнительную пластику. Хотя на этом этапе профессор нарушил договорённость с пациентом той же специальности и опыта и поступил вопреки данным объективного обследования. Но всё могло пройти благополучно, если бы вторую ошибку лечебного процесса не допустили ещё два её участника: - врач анестезиолог и я к своему стыду…

    При установке катетера перед наркозом и операцией анестезиолог установил его небрежно, что вызвало боли после выхода из наркоза, и мою настойчивую просьбу его удалить, надеясь на ложные позывы и самостоятельное опорожнение, натуживаясь при этом и не зная о проблемах с зашиванием оболочки…Разумнее было попросить вернуть катетер. Но врачи – плохие пациенты и допускают ошибки.

     Моя ошибка привела к истечению спинномозговой жидкости из раны и к необходимости двух повторных операций для закрытия свища…И вместо недели-двух я провел в больнице два месяца и ещё долго восстанавливался, ибо при зашивании раны со свищём на спине работали не нейрохирурги, а пластические хирурги и не были столь осведомлены и скрупулёзны в обращении с мелкими чувствительными и двигательными корешками спинного мозга, оставив достаточно неприятных симптомов, включая приступы  каузалгических болей в пальцах стопы.

Вот, пожалуй, и все врачебные ошибки, которые случились в нашей семье за прожитые годы.
Хотелось бы, чтобы больше их не было  ни у нас, хотя уже времени на них мало осталось, но и у детей и внуков, а также и у почитавших эти откровения врача об ошибках и осложнениях, которые можно было во многом избежать…

                      *  *  *