Марк Давидович дождался знакомых звуков из прихожей: вот захлопнулась входная дверь, и в замочной скважине с лязгом повернулся ключ. Послышался шум вызванного лифта. Всё, домочадцы ушли. Теперь можно вставать. Пенсионер медленно спустил ноги с кровати, сунул их в тапки и поплёлся в туалет.

С тех пор, как два года назад его вежливо попросили уйти с завода на заслуженный отдых, дни проходили невесёлой чередой. Жизненная круговерть заметно поутихла, и ему, бывшему руководителю большого коллектива, поначалу было не по себе от ощущения пустоты и собственной ненужности. Он слонялся из угла в угол, тупо смотрел в телевизор, листал книги, отложенные когда-то специально для чтения на пенсии – все ухищрения мало помогали в борьбе со свободным временем, навалившимся непомерным грузом. Иногда выручал приятель-театрал, приглашал Марка Давидовича на спектакли.

А однажды его занесло в клуб евангелистов. Изучение Старого и Нового Заветов немного разнообразило скудный досуг, но тамошняя публика разочаровала: мужская половина клуба представляла собой пару-тройку забитых неудачников гуманитарных профессий, а закутанные в платки женщины шарахались при попытке хоть как-то пообщаться.

Газет он не читал – жёлтая пресса раздражала, а серьёзные издания были не по карману, да и что теперь от них толку? Ну, узнает о ситуации на фондовом рынке, и что – побежит спасать свои триста тысяч, отложенные на чёрный день? Или прочтёт об очередном воровстве и только расстроится, давление подскочит. Отвоевался уже, пусть молодёжь со всем этим разбирается...

Марк Давидович включил радиоточку и под рекламный трёп об очередном чудодейственном лекарственном препарате занялся привычным делом: стал готовить овсянку и заваривать некрепкий чай.

Главной проблемой Марка Давидовича было его холостяцкое положение – новоявленный пенсионер всё ещё мечтал о женской ласке и понимающем собеседнике,  его мысли занимало лишь одно: как найти близкого человека. Целый год торчал на сайте знакомств и понял – беготни много, а толку чуть, и потому по старинке надеялся на знакомых и друзей.

Наконец, ему повезло – познакомился с достойной женщиной, и сегодняшнее утро согревало Марка Давидовича надеждой на возможное начало новой жизни. Он собирался позвонить избраннице, и, не откладывая дело в долгий ящик, начать серьёзные ухаживания…

А случилось всё неделю назад, когда вышел прогуляться до магазина и возле дома встретил бывшую сослуживицу, живущую в соседнем подъезде.

– Привет, Давидович, всё один гуляешь? Эх, жаль, такой мужик пропадает, неужели нет невесты?

– Кому мы, пенсионеры, нужны? Помогла бы найти, у вас, у женщин лучше получается.

– Готовь магарыч, есть на примете то, что надо, – обнадёжила соседка.

И не обманула.

Потенциальную невесту звали Галиной, она была немного моложе и жила

неподалёку, на Щукинской.

Перед свиданием Марк Давидович сильно волновался, долго выбирал рубашку и

галстук: вдруг сложится так, что придётся пойти в приличное кафе.

В условленное время он был на месте, сжимая в руке букетик хризантем, и радовался не по-осеннему сухой и тёплой погоде, в самый раз для прогулки. Не надеясь, что незнакомка узнает его в допотопной, непонятного цвета куртке, напряжённо всматривался в толпу, чтобы не пропустить Галину – она обещала прийти в голубом плаще.

И всё-таки прозевал. Сзади окликнули: «Не меня ли ждёте?».

Разумеется, плащ на женщине был не голубой, а какой-то сизый, впрочем, в цветах он никогда толком не разбирался.

– Этот цвет называется «светлый металлик», – объяснила Галина, поймав недоумённый взгляд Марка Давидовича. – Не стала вас грузить по телефону тонкостями. Ведь почти голубой, не правда ли?

– Угу, – с первого взгляда Марк Давидович оценил симпатичную моложавую женщину и потому был готов согласиться с любыми её доводами.

Они долго бродили по осеннему парку, шурша неубранной с дорожек листвой, и он, отвечая на вопросы спутницы, незаметно для себя поделился тем, что никогда бы не рассказал даже близким друзьям.

Карьера Марка Давидовича складывалась успешно, он занимал высокие должности на авиационном заводе и даже поработал в Главке. В семье тоже всё было благополучно: мягкая по характеру супруга не сильно перетруждалась в своём НИИ, много времени уделяла домашним хлопотам. Родился сын, потом дочь. На работе выделили четырёхкомнатную квартиру в Строгино. Лихие девяностые семья успешно пережила – столичный военно-промышленный комплекс пока держался на плаву.

Десять лет назад Марк Давидович потерял жену: по собственной глупости  запустила рак груди, не любила ходить по врачам, твердила: «Залечат, ну их…».

К тому времени сын Вовка женился и переехал к тёще, а дочь Ленка привела в дом «мужа» Костика. Отец не возражал: места много, девушке пора замуж, а то, что молодые не спешили расписываться, так это теперь сплошь и рядом. Ладно, пусть хоть так поживут, это лучше, чем по кустам и подъездам…

Глядя на молодёжь, Марк Давидович начал подумывать о том, чтобы со временем разменять квартиру – не сразу, конечно, одному с непривычки пока тоскливо, но потом –обязательно.  

Смерть супруги его подкосила, стало пошаливать сердце, появился шум в голове, слабость. Врачи стали настаивать на операции на сосудах. Предупредили: болезнь  запущенная, шансы есть, но могут быть сложности.

Перед операцией дочь навестила в больнице.

– Пап, ну ты как?

– Пока живой, – отшутился.

Ленка вела себя немного необычно: отправила Костика в коридор и начала разговор, спотыкаясь на каждом слове. 

– Папулечка, всё будет хорошо, ты не переживай только…

– Что случилось, говори, – разволновался Марк Давидович.

– У меня всё нормально, я о тебе беспокоюсь. Врачи здесь хорошие, но… всякое может случиться… – хлюпнула носом. – Не дай бог, останемся с Вовкой одни… Неизвестно, получится у меня с Костиком или нет, а у брата жена та ещё, своего не упустит…

– К чему ты это?

– Пап, может, сделаешь дарственную? Отпиши свою долю на квартиру на меня, а то мы с Вовкой раздерёмся. А ему лучше деньгами отдадим.

– Ты что меня хоронишь? Выйду, разменяю жильё – мне самому квартира нужна.

– Глупенький ты у меня. Будешь с нами, зачем тебе отдельно жить, ты к семье  привык, один пропадёшь, обдерёт тебя какая-нибудь шустрая провинциалка, знаю тебя, лопушка влюбчивого… ты же в людях не разбираешься, только в железках.

Марк Давидович сомневался недолго: дети были для него главным смыслом жизни.

На следующий день Ленка пришла с нотариусом и договором дарения.

После успешной операции Марк Давидович чувствовал себя вполне счастливым: пройдя санаторное лечение, восстановился на работе и собрал денег на компенсацию для сына. Тот возражать не стал, да и обстоятельства складывались так, что после тяжёлой болезни тёща могла со дня на день отойти в мир иной, освободив жилплощадь. 

Марк Давидович радовался за дочь, которая воспрянула духом, получив, наконец, от Костика согласие дойти до ЗАГСа. Молодой человек из рязанской глубинки вознамерился прочно засесть в столице и потому не мог не оценить выпавший ему шанс в лице симпатичной Ленки. Во-первых, она стала единственной владелицей большой квартиры недалеко от метро, во-вторых, они ждали ребёнка.

Казалось, всё складывалось как нельзя лучше. Пока Марк Давидович работал и  проводил отпуск то в Сочи, то в Турции, особенно не страдал от одиночества. Дочь сидела дома с малышом, он помогал, чем мог, вечерами давал возможность молодым сходить погулять, отдохнуть.

В три года внучку устроили в садик. Карьера зятя шла в гору, у дочери на работе тоже всё было в порядке. Молодые стали выезжать на отдых в Европу, купили престижную иномарку. Дошла очередь до ремонта квартиры.

Однажды Ленка постучала в комнату Марка Давидовича, чтобы показать  шикарный дизайнерский проект.

– Пап, твоя комнатка на твоей совести, смотри, чтоб не хуже остальных была. Сам понимаешь, гости будут приходить, осматривать квартиру…

– А мне и так хорошо, да и денег свободных нет.

Это было правдой: Марк Давидович понемногу откладывал на будущую жизнь на пенсии…

Рассказывая Галине обо всём этом, он попытался вспомнить, в какой момент почувствовал, как изменилось отношение к нему со стороны дочери. Отцовское сердце не хотело мириться с мыслью о предательстве родного человека, и её охлаждение связывал с влиянием нагловатого, нахрапистого зятя. Не раз ломал голову: что послужило причиной разлада? Может, тот пресловутый евроремонт? Или ощущение собственной ненужности возникло после появления няни, забиравшей внучку из садика и убиравшей квартиру?

Постепенно Марк Давидович из полноценного жильца превратился в мешающуюся под ногами приживалку. В доме, который заслужил ударным трудом и многолетним стажем, он чувствовал себя чужим.

Во время редких разговоров у дочери и зятя всё чаще стали проскакивать  раздражённые нотки. Стоило ему немного задержаться в ванной комнате, Ленка тут же  стучала в дверь:

– Пап, ты скоро там? Ты же всё-таки не один…

Или оповещала капризным тоном:

– О, боже, ты опять в гостиной разбросал свои вещи…

По утрам в маленькой кухне приходилось завтракать по очереди: молодые готовили сэндвичи и омлет и не спеша трапезничали. Марк Давидович варил замоченные с вечера овсяные хлопья – врачи настоятельно рекомендовали следить за холестерином. Стараясь не мешать, он принимался за еду, когда супруги уходили будить внучку.

– Молодые со мной почти перестали разговаривать и всячески давали почувствовать, что я лишний в их семье, – делился Марк Давидович с новой знакомой. – Иногда внучка приходила в мою комнату, я читал ей книги, но постепенно и у неё интерес ко мне пропал. А сейчас она и вовсе все дни проводит за компьютером. Здесь я ей не авторитет, она лучше меня в нём разбирается. А как обидно мне было, когда внучка вернулась с родителями из Италии и целую неделю не могла найти время, чтобы поделиться впечатлениями и показать фото. Вот так. Я всю жизнь вкалывал, а Италию так и не увидел, а она – пожалуйста: «Ну, дед, потом фотки покажу, мне некогда…».

Чтобы не выглядеть в глазах Галины совсем уж беспомощным неудачником, поведал о самом неприятном, стыдном и до сих пор мучившем его поступке: попытке вернуть свою долю в квартире через суд. Судья отнеслась к нему, как к неразумному, выжившему из ума старику: «Вас из квартиры не выгоняют?». «Нет». «Так что же вы хотите, дарственная оформлена по закону».

Галина с сочувствием выслушала исповедь доверчивого мужчины, оставшегося ни с чем после сорока лет тяжёлого труда.

– У вас, наверное, все вопросы по дому жена решала?

– Вы угадали. Супруга была в курсе любых проблем, хорошо разбиралась в людях. Мне сейчас её очень не хватает.

Марк Давидович понимал, что оказался в тупике по собственной глупости: нужно ли говорить, что после суда его жизнь стала совершенно невыносимой. Он полностью отделился от дочери, стал самостоятельно вести своё нехитрое хозяйство. Днём, когда молодых не было дома, старался переделать все дела, приготовить обед. Вечерами приходилось подолгу ждать, когда закончат ужинать настоящие хозяева квартиры.  

«Всю жизнь на заводе, со станками, да чертежами… наверняка Шекспира не читал», – подумала Галина.  

– А помните пьесу «Король Лир»? И кино такое было… там описана точно такая же ситуация.

– Как же, помню. И ещё сказка есть про ледяную и лубяную избушку. Всё-то мы читали и знаем, да только к своей жизни приложить не можем, вернее, надеемся, что с нами уж точно так не будет. Кто ж знал, что родная дочь может так перемениться?

Закончив невесёлый рассказ, Марк Давидович с надеждой посмотрел на спутницу. Он был в курсе, что Галина живёт одна, работает библиотекарем – не бог весть какие деньги. Нужен ли он ей со своей пенсией?

– А у меня есть приличная сумма, отложил на чёрный день, на похороны…

– Разве можно в наше время запастись на всю жизнь? Не понимаю тех, кто бедствует, ограничивая себя в самом необходимом, копит деньги. Неужели дети вас не похоронят? Живите, радуйтесь, съездите, наконец, в Италию – вы же заслужили.

– Не хочется напрягать своим уходом близких людей, пусть по-человечески проводят.

– Ну вот, опять двадцать пять. Так вы же не будете знать, как вас похоронят, по высшему разряду или как малоимущего. Знаете, недавно пришлось прощаться с хорошим знакомым. Жил, как вы – только ради сыновей, в девяностые бросил мало-оплачиваемую работу, потерял квалификацию, пошёл в челноки, чтобы обучать детей в платных вузах. На пенсии продолжал трудиться, имея тяжёлую гипертонию, но ни один из сыновей не предложил ему бросить работу и помочь, хотя имели такую возможность. Покойник лежал в гробу в затрапезном пиджаке из синтетики, дешевле которого трудно себе представить. Знаю точно: ему бы не понравилось, что сыновья пожалели хороший костюм, при жизни он любил пощеголять и имел приличный гардероб. Устроили убогие поминки на квартире, будто для галочки, даже друзей отца не пригласили, хотя свои дни рождения отмечают исключительно в дорогих кафе. Создалось впечатление: папа для них – отработанный материал, доставивший своим уходом лишние хлопоты. К сожалению, сейчас молодёжь оценивает людей только по толщине кошелька. Даже близких и родных.

Марк Давидович слушал, опустив голову, и молчал.

– Вот после всего, что произошло, вы уверены, что все ваши отложенные деньги уйдут на достойные похороны? – допытывалась Галина.

– Нет, наверное. Давайте закончим этот невесёлый разговор и пойдём, перекусим в кафе, тут недалеко…

Галина с жалостью смотрела, как тщательно пенсионер изучает меню, бережно отсчитывает мелочь официанту. «Вот так и будем жить, дрожа над каждой копейкой. Эх, кавалер, о чём только раньше думал? Всю жизнь деткам посвятил, а о себе не позаботился».

За трапезой Марк Давидович посетовал на прежние неудачные знакомства: почти все кандидатки давали понять, что ищут обеспеченных мужчин.

– Ну, зачем вы так. Не всем непременно нужны успешные и богатые, – попыталась объяснить Галина. – Но и вы поймите: если, к примеру, женщина всю жизнь работала, не имела такого, как вы заботливого мужа, одна вырастила ребёнка и на пенсии хочет отдохнуть и достойно пожить, что же в этом плохого? Зачем ей чужие проблемы?

Марк Давидович промолчал: сказать было нечего.

Он проводил Галину до самого дома. Условились, что позвонит ей на следующий день.

И вот, это завтра наступило.

Марк Давидович доел свою овсянку и включил телевизор. Терпения хватило только на полчаса: «Сколько можно показывать одно и то же: как готовить и что есть. Ну, ещё что надеть и куда съездить. Не зря теперь людей называют то потребителями, то электоратом, наверное, других званий не заслужили…».

Он намеренно оттягивал момент, когда подойдёт к телефону. Что-то мешало так просто взять и позвонить. В нём боролись два чувства: желание поскорее услышать Галину и страх перед возможным отказом.

Марк Давидович набрал номер телефона, долго ждал, когда возьмут трубку.

Каждый гудок молоточком отзывался в голове, сердце грозило вырваться из груди.

– Алло, – буднично прозвучавший знакомый голос заставил задохнуться от волнения.  

– Галечка… я долго думал над вашими словами, – выдохнул с отчаянием. – Вы совершенно правы, сколько той жизни осталось! А-а..! Гори всё синим пламенем, давайте поедем на Канары, в Италию, куда хотите. Денег на книжке хватит на три поездки. Очень прошу…

После свидания с Марком Давидовичем у Галины было время поразмышлять о возможных будущих отношениях. В теории прожить только на пенсии двум неработающим пенсионерам вполне возможно. Вопрос – как? Пополнить бюджет поможет бесконечная пахота на дачном участке, да только где взять на это здоровье? Через полгода она собиралась на заслуженный отдых и видела лишь один способ достойного существования – съехаться с таким же пенсионером и сдавать лишнюю жилплощадь. У Марка Давидовича не было ни денег, ни жилья, ни готовых помочь детей.

– Извините ради бога. Я тоже много думала и поняла: нам лучше не встречаться больше, – произнесла она выстраданную фразу и замолчала, пытаясь подобрать подходящие слова, чтобы объяснить своё решение, не обидев старика.

Она старалась напрасно. Марк Давидович её уже не слышал.

На другом конце провода трубка неподвижно лежала возле безжизненного тела.