Госпожа осветительница.

Мэй родилась в солнечный майский день. Когда акушерка проносила красный орущий комочек мимо окна, яркий луч солнца упал на тельце новорожденной. Малышка внезапно вздрогнула и замолчала... Как только сестра отошла от окна, крик возобновился с новой силой. Ей это показалось забавным, и , запеленав малышку, она снова вошла в зону солнечного света. На лице ребенка появилась гримаса, отдаленно напоминающая блаженную улыбку.

- Ну, мамочка! Принимайте «солнечную доченьку».                                                                                                                                        
  - У нее что, синдром!? – испугалась Лиз, и вжалась в подушку.                                                                                                                  
– Да, слава Богу, нет! Просто интересная реакция на свет. Но вы проследите за развитием.

Мэй с раннего детства проявляла страстный интерес к театру теней, который ей показывал отец. Обычный кукольный театр или мультик её не удовлетворял. Она и сама любила играть со светом, подставляя под ножки стульчик, переключая и комбинируя освещение в доме. Она не могла оторвать взгляд от своей тени, видя изменения её размеров в разное время дня. Любое «почему?» относилось только к свету.

Как-то родители Лиз нагрянули с визитом, и решили сделать семейную фотосессию «в старинном стиле». Они нарядили Мэй и поехали в ателье известного в пригороде фотохудожника.

Мэй млела от восторга! Она следила за постановкой света. Она вдруг поняла, что при определенной подаче света из чудовища может получиться красавица, и наоборот! Фотограф подарил ей фонарик, и рассказал, как можно подсвечивать лицо в темноте для получения нужного эффекта.

Это был момент истины! Она вдруг поняла, что хочет быть только «госпожой осветительницей». Дома она всерьёз увлеклась «подсветкой» всех домочадцев, заставляя отца фиксировать полёт творческой фантазии на фото.

То , что у девчонки талант «видеть» , не вызывало никаких сомнений. Когда ей исполнилось 13 лет, фотограф взял её в ученицы. Если она хорошо ставила свет и заказчик был доволен, то поощрение выливалось в 20 долларов!

Однажды на фотосессию пришли актёры молодежного театра. Они с любопытством наблюдали, как «сопливая» колдует над светом. Некоторые тихо высказывали недовольство, что фотограф не вмешивается в этот процесс... Мэй попросила разрешения посадить ребят в определенных позах. Она, видя какие-то недостатки черт лица, решила несколькими подсветками сделать всех красивыми.

Через две недели фотограф пригласил её с родителями на премьеру молодёжного театра. Каково же было удивление, когда в фойе они увидели огромный фотопортрет ребят с ЕЁ подсветкой!

Их попросили задержаться после спектакля...

Майк Браун, известный в городке режиссёр, пригласил «сопливую» на подсветку своих спектаклей. Так, в 13 лет, талант Мэй был признан! Но реальность быстро всех привела в чувство. Нужно было учиться, а затем куда-то поступать.                  Родители не собирались игнорировать способности дочери, и на семейном совете было решено послать её после школы .....на курсы электриков, дабы не убило током... Нужен был сертификат электрика для получения работы в театре.

С выпускного бала она убегала в слезах...              Подростки – беспощадный народ. Многие ребята получили приглашения в престижные колледжи страны. Они издевались над Мэй по полной программе. Бог не наградил девушку привлекательной внешностью, и насмешкам, в виде карикатур с электрическим кабелем через плечо, не было конца.

На курсах морально было полегче. Она была американкой среди эмигрантов и единственной девушкой среди мужчин. Они отнеслись к её появлению с любопытством, но не более того. Каждый думал о том, как бы поскорее пробиться в этой стране.

Она с достоинством переносила эту ситуацию, но родителей просила не задавать никаких вопросов. Она ощущала себя жертвой во имя большой мечты. По крайней мере, ей так казалось.

Лиз также вносила лепту в судьбу дочери, создавая файл из фотографий с подсветкой Мэй. Тайком от дочери она отсылала копии в редакции модных журналов. Но гламур не прельщал Мэй. Она грезила театром и продолжала общаться с режиссером, который как-то странно посматривал на Лиз...

Он написал рекомендательное письмо своему коллеге-режиссёру в Сент-Луисе, приложив несколько фотографий. Вопрос с работой был решен как нельзя лучше.                                                                                                                                                                 Мэй сняли квартиру, и по объявлению в газете подыскали симпатичную соседку-студентку.  Начиналась новая жизнь, полная надежд и ожиданий.

Бригадиром осветителей театра был колоритный итальянец предпенсионного возраста, мистер Петриззи. Его дежурной шуткой была фраза «не суй пальцы куда попало!». Он открывал Мэй театральные секреты, показывал как работать со сценарием освещения, и на пульте.

Он хотел поскорее передать свой опыт Мэй, и свалить на флоридский песочек со своей полногрудой женой Джулией, которая была счастлива подкармливать эту парочку в подсобке театра.

Как-то зимой, после спектакля, Мэй столкнулась носом к носу с начинающим актёром Эриком.                                                  Он не мог найти ключи от квартиры, и ждал, что кто-нибудь пригласит его на чашку кофе.  Мэй, имея опыт общения с мужчинами, пригласила его домой. После скромного ужина в компании соседки, они очень долго обсуждали положение дел в театре.

Эрик страстно выплёскивал своё недовольство режиссёром, который не видел в нем героя. Он получил хорошую школу, но внешне проигрывал другим, более привлекательным и импозантным коллегам. Он был высок и тощ, и это лишь подчёркивало его нервозность. Жил он в полуподвальном помещении и питался довольно скудно.

Мэй предложила ему фотосессию для портфолио со своей подсветкой. Посоветовала набрать несколько паундов и пойти к стилисту.   Девочки, ради спортивного интереса, решили взять, на какое-то время, шефство над Эриком.   Они досыта кормили его, и заставляли отдыхать днем перед вечерним спектаклем.

Месяца через три, он достиг нужной кондиции, сменил имидж и был готов к фотосессии...                  Стоит ли говорить, что за это время Мэй прикипела к нему душой. Кто может видеть глазами влюблённой девушки, да ещё с художественным воображением?

Она колдовала над каждой подсветкой, меняла угол зрения, надевала ему шарфы, шляпы, очки... В то же время, она осознавала, что идти самому на ковёр – бессмысленно. Режиссёр видел Эрика каждый день, и его глаз был «замылен».

Было решено сделать «ход конём»...           Мэй отослала фотосессию Майку Брауну, и попросила его написать письмо коллеге в Сент-Луисе. Он должен был попросить его отпустить для главной роли «одного артиста», с приложенными фото.

Не прошло и двух недель, как Эрика пригласили в кабинет режиссера...

- Ну что же ты, парень, льёшь воду на соседнюю мельницу? У нас тут работа есть. Главная роль, второй состав. Не спеши, подумай. Засиделся в массовке?

- Да уж. Благодарю!

- Ну и отлично. Сценарий возьмёшь у помрежа. А ты, кстати, возмужал. Личная жизнь налаживается?

Эрик почти бежал на встречу с Мэй, прихватив букетик гвоздик. Он понимал, что это была победа некрасивой, но талантливой девушки. Проблема заключалась в том, что в отличие от нее, он не испытывал романтических чувств.