Рассказ

        Анюта спешно складывала вещи в большой серый пакет. Простенькая беленькая блузка, джинсовая юбка до пят да плащ, купленный на бабушкину последнюю пенсию. Вот и весь девичий скарб!

        - Ганулька, ты хустку узяла? - Заботлива спросила бабушка, и вновь  морщинки её впалых щёк нервно запрыгали, пересохшие губы задрожали, и отцветший взгляд затерялся в опущенных складках век. Бабушка с военных лет  плакала сухими слезами.

        Анюта послушно опустила в пакет едко-зелёный платок с яркими островками  вышитых цветов и присела на дорожку.

В хате пахло деревенской сыростью и свежим хлебом, у печки на домотканом ковре, как турист на морском пляже,  растянулся рыжий кот. Своим пропеллерным урчанием он словно подпевал ритмично цокающим стрелкам старинной Кукушки.

        - Вот, так! Думали внучку отправить в райцентр учиться, а она за границу убегает! И слово выдумала какое - гувернантка. - Возмущалась тетя Ира. - Хоть бы баян свой забрала... Раньше каждый день за десять километров ходила учиться, артисткой мечтала быть. По колхозам, говорила, буду с баяном выступать. И на тебе... Уезжает! Ничего ей теперь не надо!

- Тёть, Ира перестаньте! - Протестовала Анюта. - Вы ведь  сами при первой возможности в город сбежали. Вон с деревенского дома дачу себе сделали! А мне тут  тоже ловить  нечего. На всю деревню - один жених и то сорокалетний выпивоха!

        В уголках Анютиных глаз теснились слёзы. Грусть постучалось в сердце, и решительность под  натиском воспоминаний  рассыпалась на тысячи горьких «прощай».

Анна обняла  баян. Гладкое драже чёрных клавиш  соприкоснулось с холодом её вспотевших рук. Баян вздохнул полной грудью, и  грубая плиссировка его меховой камеры разъехалась в довольной улыбке.

- Грай, Гануля, грай! -  Где-то в подсознании  били барабаны Анютиного прошлого.

И она заиграла, с тоской вспоминая  свои  первые уроки музыки.

- Зачем в деревне баян? - Кричала на неё мать. - Кто тебя, лентяйку этакую, с музыкальными цацками замуж возьмёт?

«Бедная, мама!- Качаясь на волнах незатейливой мелодии, думала Анюта. - Она умерла так рано...  Перекосившаяся дряхлая избёнка, руки в мозолях, голова в колхозном песке да муж пьяница... Нет, я так не хочу!  Я вырвусь. Обязательно вырвусь из трясины житейской скуки.

- Грай, Гануля, грай! - Когда-то весело кричали соседи, возвращаясь вечером  с поля.

«Жаль, они уже не молоды и коротают  зимние вечера в компании  «гарэлки». - Думала Анюта. - А многих уже нет в живых... Вымирает деревня - пятнадцать дворов да три здоровых мужика на всё хозяйство».

- Грай, Гануля, грай! - Командовал старый учитель. А Анюта плакала: дома опять ей попадёт - коров без присмотра на пастбище оставила.   

-Грай, Гануля, грай! - Пританцовывая вместе с ветром, шумел лес. И, прячась в ветвях коряжистого дуба, Анюта грела своими маленькими ладошками самого  близкого, преданного друга. Выплёскивая музыку  души в просторы родного края, она предвкушала своё сказочное лето. Ей казалось, что и у баяна есть сердце -  тряпочно - бархатное, алое-алое, как переспелая вишня! И она чувствовала себя богатой и сильной, свободной и лёгкой, словно парашютик одуванчика.... 

        - Грай, Гануля, грай! - Утром стучали колёса уходящего поезда... Теперь, глядя в помутневшее от дорожной  пыли окно, Анюта мечтала о модной стрижке, интересной работе и новых знакомствах. Навязчивые звуки из прошлого она гнала прочь...

        Лишь громила-баян, засыпанный желтизной давным - давно прочитанных газет, бездыханно лежал в пыльном углу бабушкиной хаты...Некому теперь было плести  веночки грёз из  его сладких мелодий.

        Деревня продолжала умирать.