Фестивалю Евровидения в Мальмё предшествовало множество разных событий, в том числе и выступление на сцене широкобедрой арабской певицы с анти-израильской песней, смысл которой заключался приблизительно в пожелании Израилю не существовать более, а также массовое выступление ее соотечественников в том же Мальмё с требованием не допустить Израиль к участию в конкурсе.
Местного политика, позволившего себе публично покритиковать антисемитский образ города, разрисовали на столбах в виде красного пятна — лица с большими ушами, и подписали для непонятливых, что он - еврей.
Зато сегодня начинается неделя «Вест-прайд» - то есть, солидарности с различными меньшинствами, и везде уже развесили полосатые цветастые флаги, чему также предшествовали несколько событий.
День, который раньше был выходным и праздновался на общенациональном уровне — теперь перенесли на 6 июня, то есть, вместо Пятидесятницы (Троицы) - праздника Святого Духа, празднуется национальный день.
Оно и правильно.
Правда день этот (национальный) издавна ассоциируется с «кровавой баней» при освобождении Стокгольма. Но независимость и кровь удачно заменили Святой Дух по наличию красного дня календаря.
Справедливости ради и для сравнения можно вспомнить Францию с ее Днем взятия Бастилии, но есть ведь и англичане, у которых просто День рождения Королевы.
Теперь праздник Пятидесятницы просто так называется, и каждый решает сам - как его отмечать.
Например, пробежать общегородской марафон, в котором участвуют более 60 тысяч человек.
Событие, само по себе - знаменательное, к которому задолго готовятся все.
И городские службы тоже: устанавливают бесплатные туалеты, меняют расписание и маршруты движения транспорта, перегораживая центральную часть города, освобождая ее для бегунов, размещают рекламные компании с добровольцами, раздающими бесплатную воду участникам забега, обязанных убрать брошенные тут же пустые стаканчики после окончания праздника.
Другие рекламные компании раздают всем желающим тюбики шампуня, зубной пасты, йогурты...
Представители коммунистической партии устроили красные ворота, над которыми надпись «Дорога к счастью», и многие бегуны сворачивают с маршрута, чтобы пробежать сквозь.
Рядом стол, покрытый красным кумачом, с угощениями: сладости и вода.
В общем, у всех праздник.
Весь день собиралась гроза. Пространство наполнил плотный и жаркий воздух, так что дышалось с трудом.
Трамвай медленно продвигался вдоль моста - и я смогла рассмотреть бегущих.
Молодые и старые, толстые и худые - все они устремились твердым и тяжелым взором вперед, к общей цели.
А я еду в оперный театр, там сегодня концерт - оркестр играет последнюю симфонию Бетховена, ту где «Ода к радости». (Привет моему другу на пианино!)
Голубоглазый красавец-швед привел с собой узкоглазую, с припухшими веками и коротким широким носом на плоском лице, подругу.
Одета она была так, как обычно одеваются в жаркий день в ее родной стране, с соответствующим аксессуаром - огромной аляпистой сумкой, разрисованной в
тропические цветы.
Оттуда она и достала бутылку подогретой газированной воды (зачем - если здесь в любом буфете вода бесплатно), и резким движением открыла ее, пустив крутой фонтан с шипящими пузырьками на окружающих.
Под креслами тут же образовалась лужа, сидеть в которой остались те, кто был рядом, а пара перебралась на свободные места в предыдущем ряду, предварительно обмакнув друг друга огромным носовым платком.
Симфония звучала убедительно и так же красиво и торжественно закончилась, сопровождаемая звонкими голосами четырех солистов и хором - под аплодисменты публики.
Это был настоящий гимн радости, Гимн Европы.
Гимн той самой Европы, которая бежала сегодня с потными, красными и отсутствующими лицами через весь город, ходила манифестациями против Израиля, мусульманско-исламской-арабско-африканской Европы, для которой
И новые ее представители, поколение рожденных уже здесь выходцев из Ближнего Востока, натянув на прыщавую от избытка гормонов голову серый капюшон трикотажной кофты, - плюют под ноги возвращающимся с концерта.
В прямом смысле...
Ноги эти, надо сказать, почти что голые, только в кедах. Короткие шорты - не в счет.
Поскольку, в жаркий день люди не утруждают себя этикетом одеваться в оперу.
Кажется, многие пришли с того самого марафона: в коротком, красного цвета трико, майках, и в ярких кедах.
Желание плюнуть им вслед, возникает, видимо, как естественный процесс: слюна скапливается при виде голых ног в количестве, пропорциональном желанию.
Гимн новой Европе, граждане которой - новые шведы - две семьи выходцев из Конго, не будучи знакомы друг с другом, разом признали своих 12-летних дочерей ведьмами, перестали есть с ними за одним столом, поселили их жить на полу, выжигали каленым лезвием ножа знаки на их теле. Наняли местного пастора (тоже из Конго), чтобы он очистил их души, послушно следовали его
советам.
Но это не помогло.
В смысле - не помогло ситуации. Ведь, ведьмы появились тогда, как объяснил потом по ТВ другой их пастор, когда приехавшие в Швецию эмигранты не получили того, что искали, не были удовлетворены тем, что им предложили.
Поэтому они нашли виновных — ведьм, то есть своих дочек.
Это, оказывается, в культуре народа.
Пастор предложил глубже изучать культуру друг друга, и быть терпимее к приехавшим.
Родителей и изгонявшего бесов пастора, между тем, осудили на несколько лет местной тюрьмы, где детей нет, так что, ведьму придется выбирать из окружения, ну, это если, конечно, тюремные условия не будут соответствовать их вкусу и ожиданиям.
А в пригородах начались знакомые по сводкам из Парижа поджоги машин и погромы витрин магазинов, организовавшимися для этого молодежными
группами, со стрельбой и последующими протестами по поводу грубости полиции, наводившей порядок.
Все связано. Одна же Европа. Один народ — европейцы.
Даром, что все мы разные, но мы равные.
О, гениальный Бетховен, воспевший нашу радость!
Разве он мог предвидеть - в какой мере!
Полку с майонезами в супермаркете плотно загородили две крупно сложенные афро-шведки.
- А сколько у тебя внуков и детей?
- Да, сосчитать не могу! - радостно отвечает та, что постарше. И за этим следует длинная очередь имен, сопровождаемых информационными справками.
Несколько минут ушло на то, чтобы осознать: значит, сегодня без майонеза. Оно и к лучшему. Меньше калорий.
- О, привет - окликает меня Лин. Давно не виделись. Ты что, тоже в обед за продуктами? Ну что там с крысами у вас в офисе?
- Да, все то же. Тех дохлых достали. Пилили пол, долбили что-то. Но когда все заделали — другие появились. Секретарша опять и-майл написала, что эти крысы — канализационные, на людей не нападают, она изучила информацию, но посоветовала остерегаться, на всякий случай.
- И еще, что они страдают неофобией — боятся новых вещей. Поэтому к новым ловушкам, которые для них расставили, не подходят. Теперь ждем, пока ловушки состарятся.
Я предложила кота завести. Все-таки гуманнее, и больше пользы, да и для офиса тоже.
Говорят: коты стресс снимают. Если их гладить. Одна итальянская больница даже специально на службе держит несколько котов, которые ходят по палатам и утешают пациентов, ластятся к ним, дают гладить себя, и разговаривать с ними о том, о сем.
О том, о сем? Это здорово.
У меня на курсе, как только от темы занятия отойду, и начинаю о том, о сем, то Мартин нервничает, забывает слова, и бьет себя по голове ладонями, так у него от этого кровь носом идет.
А ученики меня обвиняют, что я его прессую.
Надо же... Поосторожней с ними...
А я вчера в опере была, на премьере. Россини. Севильский цирюльник. Прелесть! А посреди текстов вдруг: «Явла! Думт!» (Черт. Идиотизм – по-шведски).
Публика в восторге. Смех в зале. Рядом со мной пара сидела. Муж во фраке с бабочкой. А жена в кедах. Начался сезон кед. Теперь пока снег не выпадет — самая ходовая обувь. Я как-то не могу привыкнуть.
- Да, кивнула Лин, а я вчера в бассейн ходила. Одела бикини, вымылась перед тем, как плавать. А рядом со мной мусульманские женщины плавали в темно-синих робах, и в носках. Ужас! В рецепшн сказали, что пытались им запретить. Но они обратились в суд, и взыскали с бассейна кругленькую сумму.
- Боже! Теперь еще и тетки в платьях в бассейне! Ладно, я пойду. Мне на работу!
Небольшая стайка полуторагодовалых детей — человек семь, не более, послушно разместилась на полу прямо напротив входной двери библиотеки, настежь открытой, так что создавалось общее воздушное пространство между дверью и настежь открытым окном напротив.
В холодном апрельском воздухе слышалось что-то грустное, наполняемое серыми дождевыми облаками и тревожными вскриками птиц.
Дети сидели, вытянув впереди себя ноги в резиновых сапогах, под стать погоде.
Воспитательницы сосредоточенно и неторопливо перебирали книги и кассеты с фильмами у огромных машин для регистрации. Одна из них, с трагическим выражением на бледном лице, подошла к детям, и небрежно раздвинула правой ногой двух малышей.
Как сухую листву в парке. Как ветки с дороги, расчищая себе путь.
От этого жеста у меня похолодело внутри.
Я схватила белую плюшевую овечку с пуговками черных глаз, украшавшую угол между кассовым аппаратом и книжной полкой, и подбежала к детям.
Они обрадовались и защебетали что-то.
Девочка с длинной гроздью зеленых соплей до самой губы протянула ко мне руки и сказала: «Мама»...
Я прятала овечку за спину и потом показывала малышам.
- Конин! (заяц - по-шведски) - кричали они! «Инген конин!» (Нет, не заяц!) - мотала головой я.
Пространство оживилось и задышало.
И вот уже возникли и замелькали голые детские ручки, пытающиеся обхватить, прикоснуться.
Зазвенел смех.
От круглого стола с компьютерами отделилась тощая фигура в белом грубой вязки свитере, короткостриженая, с клипсой в носу, с татуировкой на руках — то ли мужчина, то ли женщина - не поймешь.
«Гулига» (мило - по-шведски) - сказала она. Но мне надо работать.
Конечно, - согласилась подруга, когда я пересказала ей эту историю. Дети на полу! Да еще они их ногами раздвигают, как предметы, а потом вырастают такие вот буси, не знающие, что такое любовь, ласка, семья... А с другой стороны, новые шведы. Я передачу видела, там показали мечеть, девочка в платке с таким восторгом отзывалась об исламской религии, о том, что теперь она сможет по пятницам в пять утра слышать голос муллы перед утренней молитвой. Наконец-то, сказала девочка, и поправила платок на голове, мы, шведские мусульмане, сможем чувствовать себя как дома.
В это время камера скользнула по битком набитому залу мечети, сплошь состоящему из рядов поднятых мужских задов, среди которых через два или три угадывались маленькие детские попки.
Тоже дети на полу. Только совсем другие дети.
И много их там было?
Да, я не успела сосчитать.