EN
Старый сайт
Зеркало
Собиралась Ирма на обследование в больницу долго. Всё время откладывала, находила причины, и твердила, как робот: - у меня ничего нет, у меня ничего не болит.
Но узнав, что её знакомая серьёзно заболела, наконец, решилась.
Слова доктора прозвучали, как выстрел: - Скрывать ничего не буду, у вас рак.
Ирма почему-то улыбнулась, сказала: - Доктор вы такой шутник, у меня же ничего не болит. Я пришла только на проверку. Вы это серьёзно?
Доктор, как бы извиняясь, развёл руками: - Да нет, я вполне серьёзно. Но, есть и хорошая новость: на этой стадии болезнь можно вылечить, главное терпение и время. Так что наберитесь и того, и другого.
Дома она сутки не отходила от интернета. Прочитав всё, что касалось её болезни, она поняла, что самое неприятное для неё это то, что выпадут волосы. Тошноту можно терпеть, и с рвотой можно справиться, а вот волосы, они выпадут и новые вырастут не так быстро.
Для неё её волосы были чем-то особенным. От рождения они были красного цвета, пышные, как грива у льва. Мужчины были без ума от её волос, красные волосы были её достоянием.
В больнице она в сотый раз переспрашивала врачей, медсестёр, и даже уборщиц:
- Скажите, может всё-таки волосы, ну, кто-то может сказать мне правду?..
Она надоела всем. И в шутку, а может в серьёз, уборщица Лейла сказала:
- А вы купите зеркало и смотрите в него каждый день. Если волосы не выпадут, значит, врачи ошиблись, а если начнут выпадать, собирайте их в коробочку. Потом парик сделаете. Пока новые волосы не вырастут.
Жизнь у Ирмы приобрела смысл. Химиотерапия делала своё дело. Ирму тошнило. Её мутило, кружилась голова, она стала худеть. Но в зеркало смотрела при каждой возможности. Через неделю её белая кожа стала жёлтой, или почти коричневой, но волосы были на месте, и она терпела.
Врачи говорили, что болезнь оказалась сложнее, чем они думали, и что пока радоваться нечему. Ирма смотрела в зеркало и терпела.
Ещё через неделю ей стало труднее вставать с кровати. Врачи говорили, что нужно терпеть, иначе шансов выжить нет.
Просыпалась Ирма рано, вернее, её будили медсёстры или уборщица - турчанка Лейла. Открыв глаза, Ирма заметила, как уборщица отвернулась и с испугом покинула палату. Ирма посмотрела в зеркало. Волос на голове не было. Они лежали рядом на подушке. В зеркале на неё смотрела незнакомая женщина - без волос, с тоскливыми глазами и испугом.
С трудом сев на край кровати, Ирма взяла заранее приготовленную коробку и сложила в неё волосы. Потом схватила зеркало и кинула его на пол. На звук разбитого стекла в палату вбежала испуганная Лейла.
Парик
Прощалась Ирма с врачами без лишних слов. Поблагодарила, вручила коробку конфет, и, пошатываясь, направилась к лифту. На полдороге остановилась, вернулась и попросила передать Лейле подарок - и оставила на столе коробку.
Получив от Ирмы подарок, Лейла закрылась в подсобке и открыла коробку. От удивления она осела. В коробке были длинные красные волосы Ирмы.
Не зная, что с ними делать, Лейла отнесла их в салон красоты и предложила хозяйке купить волосы для парика. Что хозяйка с удовольствием и сделала. Парик получился красивым, но покупать его никто не хотел.
Однако всему есть своё время и цена. Неожиданно париком заинтересовалась клиентка фрау Ферман. Своих волос у неё было мало, а тут такая прелесть - красные волосы, да и цена была приемлемой. Парик перекочевал к новому хозяину. Хозяйка была рада, что избавилась от парика, и настроение у неё стало сразу лучше, и как будто на улице стало больше света.
Фрау Ферман носила парик с удовольствием, мужчины смотрели в её сторону, подмигивали, а женщины завидовали.
Фрау Ферман попробовала спать в парике. И ей понравилось, но сны почему-то, стали серыми и неприятными. А вскоре фрау Ферман почувствовала головную боль, и начались проблемы со сном. Приняв таблетку от бессонницы, она проваливалась в какую-то страшную яму, и ей снились лысые женщины, больницы, и женщина, убирающая палаты. Больные разговаривали с ней, а она вручала каждому пустую коробку.
Так продолжалось несколько месяцев. Таблетки уже не помогали, и фрау Ферман обратилась к гадалке. Она рассказала ей всё, что произошло с ней за последние месяцы. Узнав, что фрау Ферман приобрела парик, гадалка раскидала карты, долго шептала, и сказала:
- Вся проблема в парике. Эти волосы принадлежали плохой и больной женщине и теперь передают её энергию. Парик нужно уничтожить, и тогда всё будет хорошо.
Фрау Ферман сожгла парик в этот же вечер. Спала она хорошо. И вскоре забыла о парике.
Но, как-то вечером раздался звонок. Фрау Ферман открыла дверь. На пороге стояла женщина в красной фетровой шляпе:
- Добрый вечер, меня зовут Ирма, я случайно узнала, что у вас есть парик из красных волос. Я бы хотела его купить, конечно, если вы только согласитесь.
От удивления фрау Ферман долго не знала, что ответить, потом сказала:
- Парика больше нет. Я его сожгла. Это был плохой парик. Бывшая хозяйка волос была больна. Нельзя носить вещи больных людей, - сказала гадалка.
Но если вы очень хотите, у меня есть ещё один парик, только он чёрного цвета.
Ирма улыбнулась:
Нет, спасибо, мне чёрный не нужен. Мне красный нужен, который вы сожгли. Это были мои волосы, а теперь их нет. И новые не растут. Хотя... может это и к лучшему,... а может гадалка была действительно права?
Не прощаясь Ирма ушла.
Дело чести
Когда дети были маленькими они и не знали, что детство пролетает быстро и сразу наступает взрослая жизнь. Жизнь, где на пути лежат сломанные ветром деревья, колдобины и даже мёртвые люди. Смерть сопровождает людей всю жизнь. Обойти можно колдобины и деревья, смерть обойти нельзя.
Их было трое. Мария, Альфред, и Марио. Братья, как положено в Италии, защищали свою сестру от всего, что могло принести ей беду. Мария любила братьев и была счастлива, что у неё такая хорошая семья.
Дети выросли и разъехались в разные страны. Марио в Германию, Альфред в Америку, а Мария осталась дома. Дом и родителей оставлять одних было нельзя. Когда родители умерли, дом перешёл в наследство Марии - так решили братья.
У всех появились семьи и жили они довольно не плохо. Только Марио часто болел, и никто не знал, как ему помочь. Как.то Марио написал сестре, что у него обнаружили лейкемию. Это такая болезнь, победить которую можно с помощью донора, но для этого у них должны совпадать клетки спинномозговой жидкости. Это бывает редко. Но бывает.
Марио не повезло, найти донора в Германии оказалось трудно. А ждать было нельзя. Сестра, узнав, что лучшие доноры, это близкие родственники, сразу полетела в Германию. Муж и дети были согласны, чтобы она стала донором. Ведь беда коснулась Марио, а он - член их семьи. В Италии - это дело чести.
Но кровь Марии не подошла. Альфред прошёл проверку в Америке, и его кровь оказалась подходящей на 98%. Как сказал доктор Файн, - лучше не бывает.
Но Альфред отказался лететь в Германию. И вообще он боялся, что заболеет сам, а умирать, он не хотел. Все уговоры Марии ни к чему не привели. Альфред не соглашался.
Здоровье Марио ухудшилось, и доктор Файн сказал: - Если в течение месяца донора не будет, то он ни за что не отвечает.
Мария вылетела в Америку. Альфред принял сестру хорошо, но в Германию лететь он не хотел.
И тогда Мария предложила брату деньги. Большие деньги. Альфред назвал сумму сам. Мария позвонила домой. Дом продали быстро, и деньги улетели в Америку. Альфред - в Германию.
Марио был рад приезду брата, он всё время плакал и благодарил его: - Я никогда не забуду, что ты для меня сделал. И Б-г тебя не забудет.
Мария ничего Марио не рассказала. Кровь подошла, и Марио стал поправляться. Всё это время сестра была рядом с ним.
Потом его отпустили домой. Сестра улетела в Италию. А Альфред как в воду канул. На письма и звонки не отвечал.
В Италию Марио прилетел втайне от всех. В доме его родителей жили чужие люди. Они и дали ему адрес сестры.
Домик, где жила теперь их сестра, муж и дети, не был таким большим, как прежний. Увидев брата, Мария обрадовалась, и кинулась ему на шею.
Объяснять Марио долго не пришлось, дураком он не был. Только обняв сестру, он сказал: - Я никогда не забуду, что Альфред для меня сделал. И Б-г не забудет.
В Германию Марио не вернулся. В доме места хватило всем.
Жить или не жить - решают не на земле
Америка - страна неограниченных возможностей. В Америке есть всё. Америку любит Б-г, иначе бы она называлась Вьетнамом.
Альфред любил новую Родину и был счастлив. Небольшой домик, жена, сын, хорошая работа. Он стал настоящим Американцем. Хотя... что такое настоящий американец? Вот Итальянцы живут дружно и шумно. Семья для них - центр вселенной. Родителей уважают. Дети - самое дорогое, что у них есть. Солнце сделало их немного ленивыми, но когда оно скрывается за горизонтом, итальянцев не узнать. Они заполняют улицы, кафе, рестораны, едят много и разговаривают громко. Американцы - другие, и Альфред стал другим.
Альфред старался забыть о том, что тогда произошло. Он проклинал деньги, которые взял у сестры. Давно хотел их вернуть, но не успел. Деньги были потрачены, и причины вернуться в лоно семьи у него не было. Он знал, что ему не простят. В Италии такое не прощают, в Италии за это проклинают.
Время бежало, и он вскоре стал забывать сестру и брата. Но брат и сестра его не забыли. Иногда они вспоминали о нём и на день рождения посылали открытки. Однажды Мария сказала, что ей приснился не хороший сон, она видела Альфреда на больничной кровати, он умирал.
- Это только сон, и ничего больше, - сказал Марио, но сам сильно испугался.
В больнице, Альфреду сказали, что у него простой аппендицит, который нужно удалить. Операция не сложная, хотя могут быть и осложнения. Но это бывает редко.
Операция подходила к концу, когда у Альфреда начались проблемы с дыханием. Потом резко упало давление. Врачи делали всё, что могли.
Неожиданно Альфред открыл глаза. Ничего не понимая, он схватил за руку врача:
- Что со мной, почему я умираю. Да, да, я умираю, я это знаю. Неужели это из-за денег? Неужели Марио мне не простил?
Ему сделали укол, и он пошёл по дорожке в сторону белого света. Ему было хорошо, боли он не чувствовал. Навстречу ему спешил ангел. Красивые белые крылья обхватили Альфреда и понесли в неизвестность. Но Альфред умирать не хотел. Он оттолкнул ангела и полетел вниз.
Мария торопилась в церковь. Священнику она сказала, что ей нужно покаяться?
Зайдя в кабинку, она сказала:
- Святой отец, мне нужно вам что-то сказать, я совершила грех. Я просила Б-га наказать моего старшего брата, он совершил грех, и его наказали. Я это чувствую. Теперь мне прощения нет. Как мне жить дальше?
Священник ответил: - не тебе, Мария, решать, кто виноват, ты помолись, Всевышний услышит твои молитвы.
Наступила католическая пасха. На улице пахло весной. В Италии весна - это что-то необычное. Всё зеленеет, запах моря и цветов заполняет улицы, дома, головы людей, делая их немного ленивыми. Итальянцы готовятся к лету.
Мария накрыла праздничный стол, для всей семьи. Марио поднял бокал... в это время кто-то зашёл во двор:
- Не хорошо начинать праздновать пасху без старшего брата, в Италии это дело чести - поднять первый бокал. Налейте мне...
Ашот и Давид
Наконец наступила весна. Больные и выздоравливающие освобождали надоевшие им палаты и спешили на свежий воздух, в больничный сад.
Мне хватало места возле двери в фойе. Я видел людей, они видели меня. Что ещё нужно?
Ах, да. И весенний воздух был в избытке. Как говорится - всего было в меру. Но однажды, кроме воздуха, фойе заполнил тихий звук знакомого мне музыкального инструмента - это был дудук. Это такая маленькая дудочка. Кто-то рассказывал, что Всевышний дал её Ною и попросил оставить дудук на горе Арарат. Кому нужно, - сказал Всевышний, - тот её найдёт. Дудук нашли армяне.
Через несколько дней я услышал отдалённые звуки кларнета. Потом заиграл дудук.
Недолго думая, я направился на поиски музыкантов. Нашёл я их в самом отдалённом месте больничного сада. Двое пожилых мужчин о чём-то спорили. Увидев меня, они обратились с просьбой:
- Молодой человек, вы, случайно, не русский? Да! Вот нам и повезло. Скажите, пожалуйста, какой инструмент лучше, ну, какая музыка вам приятнее. Вот я играю на дудуке. Я армянин, меня зовут Ашот. А мой друг Давид, он играет на кларнете.
Хорошо, - согласился я, играйте по очереди. Я послушаю.
Сначала Ашот и Давид долго спорили, кто начнёт первым. Кинули жребий. Выиграл Ашот, но Давид был не согласен. Жребий бросали до тех пор, пока не выиграл Давид. Но выиграв, он тут же сказал: - Начинай, Ашот, первым. Ты же старше меня.
Ашот ответил:
- И старше, и умнее, и играю лучше.
И опять начался спор. В конце концов Ашот начал играть. В его руках дудук трепетал, как живое существо. Казалось, он хотел вырваться на свободу, но Ашот крепко держал его.
- Ну, Давид, теперь твоя очередь. Покажите, на что способен старый еврей, не знающий ни одной ноты.
- Это я не знаю нот? Это я ни на что не способен? Если бы не мой отец, то ты, Ашот Дудукович, никогда не научились бы играть на этом замечательном инструмента, а играл бы на барабане.
- Это я Дудукович? Это я барабанщик? Конечно, твой отец был величина в Армении, но мой талант он уважал. Поэтому учил играть на дудуке меня, а не родного сына. Тебя кто учил играть, Самвел? А кто такой Самвел? Тот-то! Скрипичный ключ он был и всё. Я объездил весь мир с моим дудуком, а вы, уважаемый Давид? Вы кого объехали? Свою Сару?
Давид встал и направился к выходу.
- Ничего, завтра, как миленький, придёт. Ещё шашлык принесёт и вино. Обидчивый он, и в молодости такой же был. Хотя. Но, на его месте, я бы тоже обиделся, он ведь очень знаменитый кларнетист. У него дома лежит золотой кларнет. Его наградили как лучшего кларнетиста на конкурсе в Израиле. И в Армении его все знают. Люблю я его, ведь он мой единственный друг. Мы выросли в одном дворе. И уже семьдесят лет вместе. Я на пару месяцев старше, так он меня всегда слушается. Такой закон у нас в Армении - младший всегда слушается старшего брата. Да, он не армянин, а еврей, но в Армении это никого не интересует. Живёшь в Армении, значит, армянин, соблюдай обычаи, и всё будет хорошо.
Не переживайте, завтра он придёт, и не один, а с женой, к стати, она моя сестра.
Меня будут на днях оперировать. Сердце не в порядке. Говорят, ничего страшного, но мой дудук говорит, что неспроста всё это, ой, как неспроста. Не зря такие мелодии получаются.
Не хочу я идти на операцию, старый я уже, точно, сердце не выдержит. Но дети кричат: - мы не зря тебя в Германию привезли. В Армении ты бы давно умер, а тут жить будешь. Вам интересно, как большая армянская семья попала в Германию? Так у нас Давид - еврей, вот он всех нас и вывез.
А что бы мы без него делали? Он нас любит, мы - его. Его дети - это мои дети. Он это знает. Но всё равно спорит со мной каждый день. Ничего, завтра его очередь играть. Он брату не откажет. Мне же на операцию идти, вот я и скажу, что это моя последняя просьба. Правда, крик поднимется, но это у нас положено: чем больше крика, тем здоровее семья.
Я провёл Ашота в отделение, где он лечился. А сам с нетерпением ждал следущего дня.
Давида я увидел сразу. Он сидел на скамейке и держал в руках кларнет. Рядом с ним была необычной красоты пожилая женщина. Седые волосы туго собраны сзади в пучок. От этого глаза получились немного раскосыми, но взгляд у неё был властный. С такой женщиной много не поговоришь. Мы поздоровались. Она посмотрела на меня:
- Садитесь, Ашот сейчас придёт. Он на обследовании, завтра у него операция. Мы все очень переживаем. Сейчас дети и внуки нагрянут. Весело ему будет. Садитесь.
Раздался знакомый звук дудука и появился Ашот.
- Всем привет. Давид, сегодня твоя очередь играть. Пусть человек послушает и скажет своё мнение. Играй, тебя старший брат просит. Человек же не зря пришёл.
С первых нот я сразу понял: Давид играет мелодию моего детства. Господи, ну зачем, зачем ты придумал этот инструмент и вручил его евреям. Ведь эти мелодии проникают в самое сердце, и слёзы без разрешения падают на землю ... И в этот момент заиграл дудук. Нет, дудук не мешал кларнету. Как может брат, мешать брату. Вокруг была музыка, и больше ничего. Наступила тишина...
- Ну, так кто лучше играл, у кого инструмент лучше? Только говорите правду, молодой человек, - попросил Ашот.
- Если честно, то вы оба хорошо играли, но вы, уважаемый Ашот, немного лучше, - сказал я.
Так я же сразу говорил, - со мной спорить бесполезно. Понял, Давид?
- Понял, я всё понял, ты играл лучше. А вот и дети пришли.
Сразу стало шумно, как в хорошей армянской семье.
Я направился в отделение, своё задание я выполнил.
- Подождите, - это был Давид, он догнал меня:
- Спасибо вам. Завтра у Ашота тяжёлая операция. Пусть идёт на неё победителем. Я вас правильно понял?
Я пожал ему руку:
- Правильно, уважаемый Давид, правильно.
Больше я братьев не видел, хотя приходил на скамейку ещё несколько дней.
Турчанка
Тридцать шестое «А» отделение находилось напротив 34-б - родильного. Парадокс. Ведь 36 отделение - это онкологическое, там люди умирали, а напротив люди рождались. С одной стороны коридора - слёзы, мольбы, проклятия, просьбы о помощи, с другой стороны коридора - смех, благодарность, счастье - там начиналась жизнь, рождались новые люди. Крики счастья встречались с криками горя где-то посредине, и пугаясь друг друга, уносились в открытые двери лифта, приносившего новых людей в отделения 36-а и 34-б.
Интересно, о чём думают люди отделения 36-а, увешанные приборами и бутылками с лекарствами, проходя мимо отделения 34-б? Хотят начать всё сначала? Или завидуют новорождённым. А может хотят поменяться с ними местами, то есть обречь невиновных людей на мучения?
Спускаясь лифтом, фойе, я обратил внимание на молодую турчанку. Живот у неё был невероятных размеров, и она поддерживала его руками. На мой удивлённый взгляд она ответила:
- У меня там три девочки. У нас в семье часто рожали двойняшек, а я, вот, - она улыбнулась, - трое. Правда, доктор сказал, что одна девочка очень маленькая и может не выжить, но всё в руках Аллаха. Хотя мои братья сказали, что Аллах меня накажет. Дело в том, что муж у меня не турок, а из России, мы вместе учились. Полюбили друг друга. Потом...
Мы присели на скамейку, я принёс нам кофе, и она продолжила:
- В общем, от меня отказалась вся семья, такие у нас законы. Только младшая сестра Аиша навещает меня.
Мне пришлось сказать, что я тоже из России, вернее с Украины, и что мне очень жаль, что у неё всё так сложилось, но, наверное, и на это есть чья-то воля. Значит кому-то всё это надо.
О, господи, конечно, я сказал глупость. Кому это надо, что бы ребёнок родился мёртвым, но турчанка гладила живот и скорее всего, не заметила моих слов.
Но через минуту подняла голову: - Вы не правы, не может быть, чтобы Аллах или кто-то хотел смерти моему ребёнку. Даже мои родители, которые прокляли меня, такого не пожелают. А вот мой, так называемый муж, ушёл от меня к своей русской подружке. На прощание он сказал: «Я турков воспитывать не буду, у нас с вами культура разная». Как спать со мной, так культуры одинаковы, а вот, как детей воспитывать, так моя культура не подходит. Скажите, вы бы тоже так поступили?
В фойе появилась девушка в красивой косынке и, увидев мою собеседницу, побежала к ней. Они обнялись, о чём-то заговорили, и девушка посмотрела на меня:
- Вы тоже русский? Я вас ненавижу. Плохие вы. Все!
Сестра что-то сказала ей и попросила меня не обижаться? - Не все русские плохие, есть и хорошие - добавила она и опять стала гладить живот.
Через неделю я увидел, как моя новая знакомая, в сопровождении сестры, направлялась к выходу. Я решил догнать их пожелать всего хорошего. Уже на улице я увидел, как Аиша передавала пожилой турчанке два разноцветных пакета, откуда раздавались детские крики. Рядом стояла небольшая группа турок и наблюдала за происходящим. Молодая мама подошла и поцеловала руку усатому в кепке турку. Он что-то сказал, вытер глаза, обнял дочку, и вся группа направилась к новым членам семьи. Так и не пришлось мне поздравить мою знакомую. Может это и хорошо. Ведь у нас культуры разные. Могли бы и не понять. Пойди потом доказывай, что ты хороший.
Я вернулся в фойе. Купил кофе и стал думать о жизни. Потом обратил внимание на молодого человека с букетом цветов. Он стоял возле окна и наблюдал за весёлой турецкой семьёй.
А вы говорите - культуры разные... хотя, конечно разные. Но дети здесь ни при чём.
Вайнер Ирина 
Либо (libo) Лев 
Демидов Вячеслав 
Кладницкий Давид 
Маратканов Владимир 
Василенко Андрей 
Полар Эндрю 
Стремковская Вера 
Талейсник Семен 
Аксёнов Алексей 
Тарк Андрей 
Крылов Юрий 
Рысь Ирина 
Андерс Валерия 