Иногда хочется понять  в нашей жизни,
  почему очень близкие люди, имеющие значимую ценность,  блекнут со временем и теряются в забвении.
Словно рвётся невидимая нить, стирается незримая грань в вымощенной чехарде времени.
 Где присутствует хорошая жизнь и окрыляет успех в повседневной череде событий, но теряется смысл.
 Когда начинаешь понимать некую мистическую зависимость,  словно заувалированную заинтересованность происходящего.
 Где наивная незрелая душа привыкает ко всему, потому что, так правильно и другому уже видимо, не придаётся значения.

 Возникают недомолвки, чаще несостыковки.
  Нарушается балансировка текущего времени
    и наступает обратный отсчёт.
             
       Полночь.
 
  Однажды, задержавшись в гостях  до поздна, решил сократить обратный путь.
    Смеркалось. Тропинка, спускавшаяся  из палисадника к  грунтовой дороге,  подёрнулась дымкой, словно мучнистым налётом.
 Первый раз в жизни по незнакомой местности,  где жили мои предки и живут мои близкие, один на один с
возникшими обстоятельствами.
 Вёрст тридцать в объезд на дорожном велосипеде.
Не хотелось обратно попасть к утру.
Вернулся узнать, в дом хозяев.
 Про пересекающую дорогу едва приметную тропку, наискосок уходящую в золотые как шёлк, бескрайние  дали, затенённых берёзовыми посадками,
 словно  расчерченные под большие, геометрические фигуры, отливающие изумрудным  блеском, в рыжеватых подпалинах, созревающие  пшеничные,  ячменные и ржаные поля.
 На горизонте поблёскивали призрачные огоньки, повисшие в прохладе сгущающихся сумерек,  словно на краю зародившейся некогда вселенной.
 Когда видишь перед собой поставленную цель,  представляешь что до неё почти рукой подать и всегда при желании  можно вернуться.
 Но, как говорится, надежда в помощь и ни пуха, про остальное, лучше позабыть.
Знал, что по дороге  вплотную придётся проезжать старый, почти заброшенный погост.
Ему наверное, уже более четырёх веков, но там был, всегда только днём.
Подъезжая к знакомому месту, почти в потёмках включил прикреплённый на руле приёмник, выбрал устойчивую волну.
 Увеличил скорость и звук на полную мощность, 
Благо  в округе, ни души... Стало прохладно, и только луна  освещала едва приметную тропинку, позволяя не сбиться с  дороги.
 Выплывают ожидаемые тёмные кусты и кресты. С другой стороны-разросшийся лес. Скользишь как на автопилоте.
  Внезапно отключается приёмник.
  Смотрю  перед собой на часы -ровно полночь.
  Пронизывающий  озноб и приходит одна лишь мысль, чтобы никто из животных случайно  не попался на дороге.
  Вдруг в пяти метрах у креста  бесшумно поднимается и безмолвно нависает в лунном свете какая то тень.
 Понял, несколько успокаиваясь, что это наверное сова.
 Сердце замерло  и находилось в пятках и словно не билось.
Через некоторое время  выскочил из этих зарослей  к знакомой церкви.
 Впереди  крутой спуск дороги, присыпанной гравием.
И будто по гладильной доске, с пол версты, не заметив сотрясающих велосипед неудобств, оказался у дома.
 Раздался звонкий лай, выбежал потревоженный мопс  и зазвонил сотовый телефон.  На том конце поинтересовались, как доехал и пошутили: оказалось, что я установил своеобразный рекорд по времени.  Хотя мне показалось, что прошла почти вечность.
    *  *  *                   
Лунная корова.

Все наверное знают, что при необходимости некие удобства в деревенском домике  находятся через пустырь или в огороде.
  С непривычки заблудившись гухой ночью и наощупь толкнув скрипнувшую дверь,  я оказался на крыльце.
  Огромная, словно серебристый шар нависшая луна  с бледными, как у блина, непропёкшимися пятнами,  освещала завораживающим  светом окружающий мир и уходящую в заросли тропинку.
Словно спускаюсь по сказочным ступенькам и проваливаюсь в бархатистую траву, желая обойти высокие стебли с липкими свисающими листьями, пытающихся лизнуть по озябшей ноге, до неприятной   дрожи.
Тихая волшебная ночь, где всё замерло  в безмятежном безмолвии и слышно,  как течёт речка.  И пар, растворившийся между листвой и причудливыми облаками,  безликими тенями, проплывает вдоль дороги,  то взлетая, изгибается по холмам, то скользит как по волнам  под прозрачными парусами, наполняясь и провисая  по бескрайним степным просторам,  исчезая на горизонте.
 Заблудшим призраком  поднимаюсь на пустынную трассу.
 Перейти на ту сторону  и углубиться несколько боязно.
  Знакомая  дремлющая аллея лип  в приятном повисшем аромате  медового нектара и жжужащая ясным днём пчёлами. Кажется сейчас в льющемся лунном свете, каким то таинственным местом и словно притягивает  окунуться в её очарование, погрузиться в тёплую ночь  с ожерельем  завораживающих светлячков, приглашает в неповторимый и загадочный мир.
 Наверное всё непонятное и прекрасное в жизни  проходит в таинстве, иным недосягаемом.
   Где соединяется любовь и происходит разлука.
  Где  тоска смешивается с блаженством.
Но невероятное и  самое прекрасное остаётся с нами навсегда.
Словно вспыхнувшие неожиданно напротив огненные глаза с рогом, вырастающим над ними, как в мистическом триллере, где существо грозно чавкало с глухим жестяным постукиванием,    
видимо вглядываясь,  в нежданного нарушителя спокойствия.
А я, находясь под влиянием иллюзии ночи, подумал что наверное заблудился.
 Дело в том, что левее, в двустах метрах  находился на привязи бык, на повороте к дому.
  Днём всегда старался обойти, это место,  чтобы не приближаться к злобному созданию,   которое выглядело, будто исполин, почти с половину железнодорожного вагона, всегда на цепи с вбитым в землю металлическим штырём по самое треснувшее и расплющенное цевьё. А когда желаешь  срезать путь к дому, чтобы незаметно проскочить  опасный участок, понимаешь, что злишь подрастающего  и раздувающего пыль минотавра орловской породы, в желтоватых, почти как солома, выцветающих словно ковыль в горячей степи, звёздных подпалинах,
 И если ему хочется, он переходит куда ему надо, выдёргивая этот ограничитель, как воткнутую ребёнком палку и волокёт за собой. Хозяйский сын снова старается забить штырь в нужное место, хотя ему порядком надоело  гоняться за несносным хулиганом. И если кто-то едет по дороге, то старается побыстрее проскачить здешний поворот или опасное место, скрываясь за завесой  поднявшейся пыли.
 Но почему бык сейчас так странно себя ведёт?
 Как вдруг внезапно спадает пелена и страшная, мрачная тень,
 сильно уменьшаясь, превращается в нашу домашнюю бурёнку.
Знакомую корову, которая пасётся  сутками напролёт, набираясь вкусного молока, несколько правее её грозного отпрыска. И весь этот кошмар  мгновенно испаряется, как  пот со лба,  тает в очаровании неповторимой ночи, растворяясь во времени.
 Где играл на свирели когда то  под звёздами пастушок,
на пересечении млечного пути, несколько веков назад и паслось стадо на месте этой уже исчезнувшей  навсегда деревни.
                       * * * * *